о бесовских калориях
Originally posted by quod_sciam at о бесовских калориях
Вот так поднимешь голову от своего XIII века, а тут замена в составе команды плотских наслаждений и грехов: получившее психологическую травму прелюбодеяние ухромало на скамейку, на поле обманчиво-ленивой рысцой бомбардира выдвигается чревоугодие. То есть, уже выдвинулось и вовсю играет, окончательно заняв место неудачливого товарища в этих ваших дискурсах.
И то, кого теперь соблазнишь сколь угодно голым телом, когда оно дегуманизировано потреблением и фотошопом, выставлено на свет и снабжено многостраничной инструкцией, словно бытовой прибор новейших обтекаемых форм. Ощущение недозволенности, так неразрывно связанное в западном сознании с самой идеей соблазна, ушло примерно тогда же, когда победивший позитивизм выкинул морально устаревшую концепцию полового греха на свалку истории и поставил на её место невроз - для начала, обжиться. Запретный плод постепенно оказался обязательной частью рациона, составляющей здорового питания... и утратил магические свойства, обретя nutritional facts.
А еда - о, еда!..
С тех пор как заповедь "не жрать!" всерьёз стала претендовать на одиннадцатый номер, жизнь западного ума обрела новые старые краски. Еду нельзя, еда, - если она не питание, а удовольствие, - порицаема, еда требует искупления в виде двадцати молитв и самобичевания диеты и физических упражнений, худеть надо всем... или демонстрировать стремление похудеть, или хотя бы печаль о недостатке силы воли для устойчивого стремления.
Хотеть еду грешно, желание это надлежит бороть, но именно поэтому прелесть еды затмевает разум.
Человечество массово учится готовить - коллективно, неистово, страстно и самозабвенно, с пошаговыми фото и видеоинструкциями. Эта кулинарная порнография бьёт помпейские фрески и нескромную графику Обри Бёрдсли, не напрягаясь: о, небрежно брошенный сбоку от миски пучок прованских трав, рвущийся из тесьмы!.. о, нимбом окружившая продуманно уроненную ложку сахарная пудра!.. о, сочная грубость нарезки овощей по-деревенски, литая тяжесть рыб, размытое золото масла, перелитого из коммерческого пластика в изысканное стекло... extra virgin, потупимся и зардеемся. Ритуальный плач о прощании с талией и греховном искушении довершает картину.
Уже довольно давно в массовой литературе сцены секса подменяются и вытесняются сценами еды - как переводчик я вынуждена обращать на это самое непосредственное внимание. Герои довольно скучно и дежурно предаются плотской любви, но как они при этом едят!.. как выписан скворчащий жир по бокам отбивных, какие судороги сладострастия по поводу золотистой корочки, податливой мякоти, пряного жара, похрустывания, таяния и нежной упругости!.. один из моих авторов плакал на фейсбуке, что ненавидит предписанную врачом здоровую пищу - надо ли говорить, что ели у него в книге с горячечным буйством?
Фантазии аскета, известно, могут вызвать у распутника тошноту.
Терзания распутника о своей слабости лишат аскета покоя и сна. Ухватив салатный листочек на ежедневной пробежке, совершив дневной подвиг во имя спасения души здоровья и красоты, бедный грешник увлекается бесовским прельщением к холодильнику и в ночи тащит оттуда кусок сыра, ветчины, нужное вписать, после чего сокрушается о нетвёрдости своей в добродетели, и кается, и плачет, и ненавидит себя.
Грешнику, впрочем, объяснят, что это не только от недостатка воли, но и оттого, что мама не так любила.
Но индульгенции мы обсудим в другой раз.
Вот так поднимешь голову от своего XIII века, а тут замена в составе команды плотских наслаждений и грехов: получившее психологическую травму прелюбодеяние ухромало на скамейку, на поле обманчиво-ленивой рысцой бомбардира выдвигается чревоугодие. То есть, уже выдвинулось и вовсю играет, окончательно заняв место неудачливого товарища в этих ваших дискурсах.
И то, кого теперь соблазнишь сколь угодно голым телом, когда оно дегуманизировано потреблением и фотошопом, выставлено на свет и снабжено многостраничной инструкцией, словно бытовой прибор новейших обтекаемых форм. Ощущение недозволенности, так неразрывно связанное в западном сознании с самой идеей соблазна, ушло примерно тогда же, когда победивший позитивизм выкинул морально устаревшую концепцию полового греха на свалку истории и поставил на её место невроз - для начала, обжиться. Запретный плод постепенно оказался обязательной частью рациона, составляющей здорового питания... и утратил магические свойства, обретя nutritional facts.
А еда - о, еда!..
С тех пор как заповедь "не жрать!" всерьёз стала претендовать на одиннадцатый номер, жизнь западного ума обрела новые старые краски. Еду нельзя, еда, - если она не питание, а удовольствие, - порицаема, еда требует искупления в виде двадцати молитв и самобичевания диеты и физических упражнений, худеть надо всем... или демонстрировать стремление похудеть, или хотя бы печаль о недостатке силы воли для устойчивого стремления.
Хотеть еду грешно, желание это надлежит бороть, но именно поэтому прелесть еды затмевает разум.
Человечество массово учится готовить - коллективно, неистово, страстно и самозабвенно, с пошаговыми фото и видеоинструкциями. Эта кулинарная порнография бьёт помпейские фрески и нескромную графику Обри Бёрдсли, не напрягаясь: о, небрежно брошенный сбоку от миски пучок прованских трав, рвущийся из тесьмы!.. о, нимбом окружившая продуманно уроненную ложку сахарная пудра!.. о, сочная грубость нарезки овощей по-деревенски, литая тяжесть рыб, размытое золото масла, перелитого из коммерческого пластика в изысканное стекло... extra virgin, потупимся и зардеемся. Ритуальный плач о прощании с талией и греховном искушении довершает картину.
Уже довольно давно в массовой литературе сцены секса подменяются и вытесняются сценами еды - как переводчик я вынуждена обращать на это самое непосредственное внимание. Герои довольно скучно и дежурно предаются плотской любви, но как они при этом едят!.. как выписан скворчащий жир по бокам отбивных, какие судороги сладострастия по поводу золотистой корочки, податливой мякоти, пряного жара, похрустывания, таяния и нежной упругости!.. один из моих авторов плакал на фейсбуке, что ненавидит предписанную врачом здоровую пищу - надо ли говорить, что ели у него в книге с горячечным буйством?
Фантазии аскета, известно, могут вызвать у распутника тошноту.
Терзания распутника о своей слабости лишат аскета покоя и сна. Ухватив салатный листочек на ежедневной пробежке, совершив дневной подвиг во имя спасения души здоровья и красоты, бедный грешник увлекается бесовским прельщением к холодильнику и в ночи тащит оттуда кусок сыра, ветчины, нужное вписать, после чего сокрушается о нетвёрдости своей в добродетели, и кается, и плачет, и ненавидит себя.
Грешнику, впрочем, объяснят, что это не только от недостатка воли, но и оттого, что мама не так любила.
Но индульгенции мы обсудим в другой раз.