Бог Нахтигаль
На набережной поют соловьи. В шесть вечера, на солнце, в двух шагах от Сити, на задах Кутузовского, отделённые от четырёх-полосного проспекта лишь двумя линиями домов, прослоенных просторными московским дворами эпохи сталинского заката.
Пощёлкивают. Не так заливисто, как те, родом из детства, но перепутать невозможно.
А если в сумерках идти от метро "Студенческая", срезая путь дворами, насквозь, до земли, пропитавшимися плотным, маслянистым сиреневым запахом, то сверху и сбоку капают, сочатся неуверенные трели: пропоёт и затихнет.
Я не помню такого раньше.
Пощёлкивают. Не так заливисто, как те, родом из детства, но перепутать невозможно.
А если в сумерках идти от метро "Студенческая", срезая путь дворами, насквозь, до земли, пропитавшимися плотным, маслянистым сиреневым запахом, то сверху и сбоку капают, сочатся неуверенные трели: пропоёт и затихнет.
Я не помню такого раньше.