ЖУРНАЛ РЫСИ И НЭТА. ПОСТ 7. Ч. 3. ЗАБРОШЕННЫЙ ТОНЕЛЬ. НАЧАЛО.
Заброшенный тоннель
Высокий седой мужчина лет сорока пяти, с лицом, не понаслышке знакомым с солнцем и ветром, в клетчатой рубашке и в брюках, заправленных в сапоги, открыл жёлтую с зелёными ромбами калитку во двор ухоженного деревенского дома. Вдоль бетонной дорожки справа и слева красовались ромашки, флоксы, лилии и ирисы всех цветов радуги, включая фиолетовый, а посредине сидела большая бархатисто-чёрного окраса овчарка и встречала гостя.
- Здравствуй, Ляля, хозяева дома? - спросил мужчина. Собака молча развернулась и побежала внутрь двора, приглашая гостя следовать за ней.
- Дома, говоришь, ну пошли. Кхе-кхе, а что это у вас беспорядок такой, дрова везде разбросаны? - недоумевал посетитель, оглядываясь вокруг.
[Spoiler (click to open)]
- Здравствуй, Пантелей Ильич, каким ветром самого бригадира занесло к нам, пенсионерам? Или захворал кто? - вышла на каменное крыльцо и поздоровалась с гостем маленькая русоволосая женщина. Возраст хозяйки с первого взгляда определить было трудно. Двигалась она легко, по-девичьи; корона пепельных волос лежала на голове без единого седого волоса, да и глаза смеялись зелёными огоньками.
Чудо, а не глаза! Сколько мужиков из-за них погорело в былые годы, и не сосчитать.
- Здравствуй, Анна Климентьевна, - уважительно наклонил голову бригадир и снял кепку с головы.
- Видишь, дрова собираюсь прибрать, - продолжила разговор хозяйка дома. - Молодежь сегодня ночью разбросала. Раньше мы, когда были молодыми, на Купалу костры жгли на берегу Брагинки, прыгали через них, песни пели, да девушки венки в воду бросали.
Молодость вспыхнет, как костер, а потом человек, словно угольками, прошлым любуется…
- Да, парни, что венки ловили, с их хозяйками шли на болота цветок папоротника шукать. И искали тот «огонёк» до утра. Ух! - задиристо ухнул бригадир. - А теперь что: не надо Купалу ждать и по лесу бродить, сейчас по хатам все тот «огонёк» ищут. В самую же короткую ночь года безобразничают. Вот у тебя дрова разбросали, а у соседки твоей весь забор на доски разобрали. Неправильно это!
- Не бурчи - дело молодое. Я вот помню, как ты пьяными вишнями петуха накормил, а он на здоровенную свинью залетел и давай клевать её волосатый загривок. Несчастная, перепуганная до смерти свиноматка на улицу выскочила и ату за бабами гоняться. Вот смеху и крику-то было. Забыл что ли? - лукаво подначила мужика Анна.
Бригадир заалел, как маковый цвет, и начал неловко топтаться на одном месте. Молодость - отчаянное время, пора отдавать дань и ее величеству глупости!
- Помню, отец мне тогда здорово всыпал, а лет мне было четырнадцать, - поддержал шутливый разговор бригадир.
- Вижу, ты к нам по делу пришёл. Извини, Петра Дмитриевича дома нет, поэтому в хату не приглашаю. Веники берёзовые он ушёл в рощу резать для бани, так что разговаривать во дворе будем, - перевела на серьёзный лад разговор женщина.
- Анна Климентьевна, в понедельник приезжает большая археологическая экспедиция курган в урочище Замостье изучать.Предполагают, что там могут найти остатки поселений аж чуть ли не середины первого тысячелетия.
- Интересно, а мы-то здесь причём, Ильич? Видишь, солнышко уже в зените. Скотину мне пора кормить, а ты мне здесь зубы заговариваешь.
- При том, уважаемая Анна Климентьевна, что участникам экспедиции жить где-то надобно. Вот и хочу попросить тебя и Петра Дмитриевича пустить к себе на постой одного очень знаменитого академика из Москвы. Дом у вас большой, добротный, и хозяйка ты отменная. Корова, пасека, банька у озера. Человек он уже немолодой, солидный. Так что, договорились?
- Хорошо, куда от тебя денешься? Встаёшь засветло - видела я тебя на покосе сегодня, когда иван-чай и ромашку по утренней росе собирала. Подожди, устал ведь, да и жаркий день сегодня, солнце разгулялось. Молочка холодненького от моей Зорьки попей - сил сразу и прибавится, - щебетала Анна Климентьевна, протягивая гостю пузатую голубую кружку.
- Спасибо тебе, хозяюшка, - поблагодарил бригадир, взял чашку и с наслаждением с закрытыми глазами выпил молоко. - Волшебный напиток, как будто поспал часа два под любимой вишней… До свидания, поклон Петру Дмитриевичу, - попрощался бригадир, надел кепку, развернулся и поспешил к калитке, но не тут-то было! Поперёк дорожки, полностью загораживая выход, лежал уже знакомый нам страж. Спокойно и незыблемо, как скала.
- Ты, прости нас, Ильич, но тебе придётся выложить всё из карманов, чтобы Ляля видела: похоже, взял ты какую-то мелочь во дворе и машинально положил в карман.
- Климентьевна, ты в своем уме? - покрутил у виска гость.
- Извини ещё раз, Пантелей Ильич, я-то всё понимаю, но собаке не объяснишь. Порода и воспитание. Может, цветок, спичку, стёклышко вертел в руках и случайно опустил в карман. Ляля напрасно гостя задерживать не будет.
Мужчина вывернул карманы и разложил содержимое на скамейке. И действительно, среди его вещей лежал кусочек жёлтой краски, отломившийся, когда гость открывал калитку, и неосознанно сунул его в карман.
После того, как бригадир опять водрузил все свои мелочи в необъятных размеров карманищи, оставив кусочек краски на скамейке, собака встала и уступила дорогу.
- Послушай, хозяюшка, а как же дрова сегодня ночью у вас разбросали с таким-то сторожем? - изумился Пантелей Ильич.
- Так в ночь на Купалу Ляля всегда со мной спит, в доме, я её специальным сонным отваром пою, а то напугает пацанов до смерти. Она ведь не лает, а нападает молча, как волк. Ещё раз извините нас и до свидания.
Лето - благодатное время, ждёшь его, ждёшь и любуешься каждым мгновением. Солнышко от жары надевает дымчатую косынку и сидит, словно наседка, долго-долго в голубом небесном лукошке.
В понедельник, ближе к полудню, у дома Анны Климентьевны и Петра Дмитриевича, где всё лето цвёл чубушник, а в палисаднике, в тени высоченных лип, - ландыши, остановился бригадирский уазик жёлто-зелёного цвета, в народе ласково прозванный «бобиком». Глядя на дома, машины, памятники и всё, что требовало покраски в этом районе, могло показаться, что в мире существуют только две краски: жёлтая и зелёная.
Чубушник перед домом был очень странным. Никто не знал, сколько ему лет, и солидностью он напоминал, скорее всего, столетний баобаб, чем кустарник с довольно тонкими ветвями. Цветки были крупными, белоснежными, махровыми, с ярко-лимонными сердцевинами. Представлялось, что на могучем дереве разместилась целая империя гигантских бабочек-капустниц. Цвёл этот чубушник с середины июня до конца августа, и аромат его цветов заполнял всю околицу. Ломали его на букеты односельчане и приезжавшие к ним порыбачить и отдохнуть многочисленные родственники и друзья, а красавец-чубушник на следующий год становился только ещё более могучим и красивым.
Открылась дверь уазика, и из неё высунулись огромные кеды на тощих ногах в джинсах, потом на траву полетел рюкзак, и лишь затем показался их обладатель - высокий, сутулый дядька в очках, усатый и задорно, по-мальчишески улыбающийся.
- Анна Климентьевна, это я, Пантелей Ильич, - стал кричать бригадир, ожидая у калитки и не решаясь её открыть. - Я вам постояльца привёз, здравствуйте!
- И вам не хворать, заходите, не бойтесь. Ляля с хозяином на пасеку ушли, - крикнула Анна из цветника, выходя навстречу гостям с букетом белых гвоздик и лимонных нарциссов. - Так вы и есть академик? Меня зовут Анна Климентьевна, пойдёмте, я вам комнату покажу.
Незнакомец церемонно поклонился хозяйке дома и даже попытался шутливо щёлкнуть кедами, чем привёл её в полное замешательство.
- Разрешите представиться, а меня величают Сергеем Витальевичем Буровым, но я не академик, а только профессор исторического факультета МГУ, привёз интернациональную группу студентов на археологическую практику. Мы будем здесь на берегу реки Брагинки древнее городище раскапывать.
Анна Климентьевна заулыбалась и пригласила гостей пройти в гостиную. На деревянном, покрытом рушником столе , как будто из воздуха, появились ваза с цветами и запотевший кувшин с квасом. Сергей Витальевич врос столбом на пороге комнаты и с восторгом наблюдал за быстрыми и легкими движениями хозяйки.
- Присаживайтесь к столу, гости дорогие, и испейте моего кваса на берёзовом соке. Холодненький! Только что из погреба! Под квасок и беседу можно продолжить. Так зачем вы к нам действительно пожаловали? - спросила Анна, разливая пенящуюся коричневую жидкость по кружкам.
Мужчины неотрываясь выпили до донышка и дружно протянули пустые кружки за добавкой хозяюшке.
- Хотелось бы с местными жителями поговорить о сказках, преданиях, бытующих здесь, войти в образ, почувствовать эту землю, - завороженно, как под гипнозом, рассказывал Сергей Витальевич, отпивая маленькими глотками «божественный напиток».
В это мгновение он готов был выдать любимые сокровенные тайны и секреты и похож был не на знаменитого московского профессора, а на кота-лакомку, слизывающего хозяйскую сметану.
- Ваше урочище Замостье, оказывается, уникальное явление, - вещал гость. - По одной из легенд, здесь в середине прошлого тысячелетия жил род кривичей, пришедший в эти места из моря Ругов. Вышли они из воды нерпами, а пришли сюда в болота уже волками.
Нерпа - это морской тюлень, размером и окрасом подобный волку, и бегает по берегу на своих лапах-плавниках - ну точно как серый. Поэтому и поклонялся этот народ морской или белой, лунной волчице, считая её основательницей и защитницей рода.
После слов о «лунной волчице» Пантелей Ильич поперхнулся и натужно закашлялся, вытирая слёзы, брызнувшие из глаз. Сергей Витальевич похлопал ладонью бригадира по спине и продолжил:
- В роду же была особо почитаемая ведунья, просившая лунную волчицу о защите и помощи и считавшаяся её человеческим воплощением. Более того, мой французский коллега, профессор Морис Деланэ, в библиотеке богословского факультета Сорбонны нашёл средневековые записи инквизиторов, где говорится о сожжении на кострах нескольких женщин в Бретани, на северо-западе Франции. Вина тех женщин была в том, что они общались с волками, могли разговаривать с ними и призывать их на помощь.
- Очень интересно, - бледными губами прошептала Анна Климентьевна и пристально посмотрела на профессора.
- Да, да, не удивляйтесь, доктор Деланэ приезжает к нам на раскопки завтра вместе с переводчиком и несколькими своими студентами. Вы не подумайте чего о нём, он очень уважаемый учёный. Пять лет тому назад он начал изучать славянский фольклор, потому что пришёл к выводу, что дальше восточной границы Ржечи Посполитой инквизиция не дошла и культ морской, белой или лунной волчицы, распространённый ранее по акватории Атлантики, может быть сохранён здесь, в ваших болотах. Именно ему мы обязаны организацией этой археологической экспедиции в урочище Замостье, - увлеченно рассказывал Сергей Витальевич, не замечая необычную реакцию на его повествование своих новых знакомых.