Jun 13, 2010 00:15
...Изначально только вот что: Мир жизненного мира иной, чем мир картин мира. Жизненный мир не имеет ни значения возвышенного космоса или порядка вещей, ни последовательности времен мира, вытекающих из истории спасения. Жизненный мир не предстает перед нашими глазами как теория, а напротив, мы находим себя в нем дотеоретически. Он нас захватывает и носит, в том смысле, что мы, как конечные существа, обращаемся с тем, с чем мы сталкиваемся в мире. Гуссерль говорит о «горизонте» жизненного мира и о его «приземлённой» функции. Жизненным миром является соответственно не переходимый, но интуитивно сопровождающий (нас) горизонт опыта. Он - фон наших присутствующих переживаний, за который нельзя зайти; нашего персонального, вытекающего из исторической ситуации, телесно воплощенного и коммуникативно-обобществленного повседневного существования. Мы осознаем себя перформативно, как переживающие субъекты, включенные в органические, жизненные процессы, а также как субъекты обобществленные, то есть включенные в социальные отношения; а также как субъекты действующие, вмещающиеся в мир. Для того, чтобы пойти по пути от картин мира к жизненному миру - мне хотелось бы сначала пояснить три концепции - «жизненный мир», «объективный мир» и «повседневный мир» (1). Данные основные понятия служат для следующего шага в анализе развития картин мира в смысле освобождения от «объективного мира», от проекций «жизненного мира» (2). Трансцендентальную философию Канта мне хотелось бы в качестве третьей части представить, как ответ на проблемы, вытекающие из естественнонаучно опредмеченной картины объективного мира (3). Но данный образ усложняется в результате подъема гуманитарных и социальных наук. Они вводят биполярное опредмечивание нашего образа объективного мира и принуждают философию прийти к де-трансцендентализации деятельной субъективности, выходящей за рамки Гуссерля и Хайдеггера (4). Понятие жизненного мира основывается на различении между перформативным сознанием и фальсифицированным знанием. Своеобразный модус сопровождающего знания, которое является интуитивно достоверным, но имплицитно фоновым, которое нас сопровождает в наших рутинных ежедневных делах, объясняется тем, что мы осознаем жизненный мир только при выполнении актов, нацеленных на нечто иное. Точно так же, как мы переживаем страх потерять равновесие на поверхности зыбкой щебёнки, мы ощущаем, что краснеем по поводу постыдной ошибки, или когда вдруг ощущаем, что нельзя положиться на лояльность старого друга. Так бывает, когда мы разочаровываемся в некотором фоновом допущении, долго практикуемым нами - все это мы «знаем». В таких ситуациях нарушения исполнения жизненных функций раскрывает слои имплицитного знания - некоторое хабитуализированное умение (habitualisiertes Können) , некоторое привычное социальное отношение или жесткое убеждение. В принципе каждая из названных уверенностей может превратиться из ресурса общественной кооперации и взаимопонимания в особую тему, особенно в том случае, если возникают диссонансы. Поэтому феноменологически описанный жизненный мир можно понимать и как фон коммуникативных действий, и соотнести с процессами взаимопонимания. Тогда в центре горизонта жизненного мира уже не находится, как у Гуссерля, жизнь сознания одного трансцендентального Эго, а коммуникативная связь между, как минимум, двумя участниками, alter и ego. Для обоих участников коммуникации жизненный мир раскрывается, как сопровождающий горизонт, внутри которого актуальная встреча локализована в только перформативно присутствующих измерениях испытанного социального пространства и исторически пережитого времени. Данный подход из области теории коммуникации пригодится для выяснения основных понятий «жизненный мир», «объективный мир» и «повседневный мир».
persona grata