Январь 1917-2017
Что-то я устал от новостей. Точнее из-за их отсутствия. Согласитесь, когда мир пустой, в нём как в тазу, звук есть, но он глухой, и давит на уши. Ничего нет. Нет даже прогноза погоды. В стране ничего не происходит и все СМИ завалены болтовней и пустыми новостями.
"Прогресс" за сто лет очевиден. 9 января 1905 года, власть убивала людей только за то, что те несли требование к власти, быть человеком. Надежда на "высший" суд, видимо в крови. Затем, в 1917 году, люди решили что надеяться не на кого, да и смысла в этом не было никакого. Расти самому. Только через свою культур и труд, и этот выбор был выборов вселенной.
Сегодня пушки и штыки не нужны. Эту функцию на отлично выполняют СМИ и ТВ, различные пустые шоу на ТВ, радио где 24 часа в сутки только музыка и новости. Вся информация сегодня отрывочная, не полная, и ничего человеку не даёт.
Воскресенье, 1 января (14 января)
Мемуары Палеолога (Дальше все отметки мои)
"Сегодня первый день нового года по православному календарю. Император принимает в Царском Селе поздравления от дипломатического корпуса. Жестокий холод: -38. Лошади, впряженные в придворные экипажи, ожидающие нас перед императорским вокзалом, обледенели. В до самого Большого дворца я не различаю ничего из пейзажа, такими непроницаемыми стали стекла от толстого слоя снега.
В тот момент, когда мы вступаем в большую залу, в которой должно было происходить торжество, церемониймейстер Е., горячий патриот, пылкий националист, который часто приходил ко мне изливать свое отвращение в Распутину и свою ненависть к германофильской партии, дрожащим голосом шепчет мне на ухо: "Ну, что же, господин посол, не прав ли я был, повторяя месяцами, что нашу великую, святую Русь ведут к пропасти?... Неужели вы не чувствуете, что мы теперь совсем близки к катастрофе?"
Едва мы заняли наши места, как появляется император, окруженный своими генерал-адъютантами и высшими сановниками. Он проходит по очереди перед персоналом каждого посольства, каждой миссии. Банальный обмен пожеланий и поздравлений, улыбок и рукопожатий. Николай II держит себя, как всегда, приветливо и просто, принимая даже вид непринужденный; но бледность и худоба его лица обнаруживают истинный характер его затаенных мыслей. В тот момент, когда он кончает свой обход, я говорю с моим итальянским коллегой, маркизом Карлотти, и мы одновременно делаем одно и то же наблюдение: во всей пышной и покрытой галунами свите, сопровождающей царя, нет ни одного лица, которое не выражало бы тревоги."
Дневники Николая II
"День простоял серенький, тихий и тёплый. В 10½ ч. поехал с дочерьми к обедне. После завтрака сделал прогулку вокруг парка. Алексей встал и тоже был на воздухе. Около 3 ч. приехал Миша, с кот отправился в Большой дворец на приём министров, свиты, начальников частей и дипломатов. Всё это кончилось в 5.10. Был в пластунской черкеске. После чая занимался и отвечал на телеграммы. Вечером читал вслух."
Понедельник, 2 января (15 января).
Мемуары Палеолога
"Великий князь Николай Михайлович выслан в свое имение Грушевку, Херсонской губернии, находящуюся вдали от всякого города и даже от всякого жилища. Царский приказ объявлен был вчера, несмотря на новогоднее торжество. Ему не было предоставлено никакой отсрочки и он уехал в тот же вечер. При получении известия об этом, мне тотчас приходит на память один исторический прецедент. 19 ноября 1787 г. Людовик XVI выслал герцога Орлеанского в его имение Виллер-Коттрэ, чтоб наказать его за то, что он заявил в парижском парламенте, что только генеральные штаты имеют право разрешить королю дополнительные налоги. Так неужели Россия дошла до 1787 г.? -- Нет!.. Она зашла уже гораздо дальше.
Подвергая суровому наказанию великого князя Николая Михайловича, император хотел, очевидно, терроризировать императорскую фамилию и ему это удалось, потому что она в ужасе; но Николай Михайлович не заслужил, может быть, "ни эту чрезмерную честь, ни эту обиду". В сущности он не опасен. Решающий кризис, который переживает царизм в России, требует Ретца или Мирабо. А Николай Михайлович скорее критик и фрондер, чем заговорщик; он слишком любит салонные эпиграммы. Он не является ни в малейшей степени человеком риска и натиска. Как бы там ни было, заговор великих князей дал осечку. Член думы Маклаков был прав, когда говорил третьего дня г-же Д., от которой я узнал об этом: "Великие князья не способны согласиться ни на какую программу действий. Ни один из них не осмеливается взять на себя малейшую инициативу и каждый хочет работать исключительно для себя. Они хотели бы, чтобы Дума зажгла порох... В общем итоге, они ждут от нас того, чего мы ждем от них".
Дневники Николая
Понедельник Мороз снова усилился. Погулял недолго. Принял Григоровича, Риттиха и нового управл[яющего] мин.[истерством] путей сообщения Войновского-Кригера. Обошёл весь парк с дочерьми. В 6 ч. у меня был Протопопов, затем Танеев. Занимался вечером после прощания с Алексеем.
Среда, 4 января (17 января).
Мемуары Палеолога
"Покровский имел вчера продолжительную аудиенцию у императора. Он изложил ему в энергичных выражениях невозможность для него принять на себя при настоящих обстоятельствах ответственность за внешнюю политику. Ссылаясь на все свое прошлое, на свою лояльность и преданность, он умолял императора не следовать дальше гибельным советам Протопопова; он даже молил его, ломая руки, открыть глаза на "неминуемую катастрофу". Очень кротко выслушав его, царь велел ему сохранить свои функции, уверяя его, что "положение не так трагично и что все устроится".
......Князь Голицын закончил мольбой императору принять его отставку. Он получил тот же ответ, что и Покровский.
В это время императрица молилась на могиле Распутина. Ежедневно в сопровождении г-жи Вырубовой, она там погружается в продолжительную молитву."
Дневники Николая
Среда Утром приехал Алек по случаю награждения тройным портретом на груди. Погулял. В 11 ч. принял Добровольского и затем кн. Голицына-Муравлина. После завтрака провёл полтора часа у Кострицкого.
Суббота, 7 января (20 января).
Мемуары Палеолога
"Наследный румынский принц Кароль и председатель совета министров Братиано только что прибыли в Петроград.
Министр иностранных дел поспешил принять Братиано. Их беседа была очень сердечна. С первых же слов Братиано объявил Покровскому свое решение установить на прочных основаниях союз между Россией и Румынией:"
Дневники Николая
Беляев имел свой первый доклад как военный министр. После него принял Родзянко. От 2 до 3½ сидел у Кострицкого. Погулял с Марией. Фредерикс пил у нас чай. Поехал ко всенощной. Вечером принял Протопопова.
Воскресенье, 8 января (21 января).
Мемуары Палеолога
"Император дал дружески понять своей тетке, великой княгине, что его двоюродным братьям, великим князьям Кириллу и Андрею, следовало бы в собственных интересах удалиться на несколько недель из Петрограда. Великий князь Кирилл, морской офицер, "исходатайствовал" себе инспекторскую командировку в Архангельск и Колу; великий князь Андрей, у которого слабая грудь, поедет на Кавказ.
Дневники Николая
После обедни поехал встречать Кароля - наследного [принца] румынского - и привёз его домой. Он завтракал с нами. Приняли его свиту; затем долго разговаривал с ним и с председателем Сов.[ета] Министров Братиано. Погулял с Марией и Анастасией. Мороз был небольшой. Занимался до 8 час. Обедал Н. П. (деж.).
Вторник, 10 января (23 января).
Мемуары Палеолога
Обедал в Царском Селе у великого князя Павла. По выходе из-за стола великий князь уводит меня в отдаленный небольшой салон, чтоб мы могли поговорить наедине. Он делится со мной своими тревогами и печалью. " Император более, чем когда-либо, находится под влиянием императрицы. Ей удалось убедить его, что неприязненное отношение, которое распространяется против нее и которое, в несчастью, начинает захватывать и его, только заговор великих князей и салонный бунт. Это не может кончиться иначе, как трагедией... Вы знаете мои монархические взгляды и то, насколько священным является для меня император. Вы должны понять, как я страдаю от того, что происходит, и от того, что готовится"
По тону его слов, по его волнению, я вижу, что он в отчаянии от того, что его сын Димитрий замешан в прологе драмы. У него неожиданно вырывается: " Не ужасно ли, что по всей империи жгут свечи перед иконой св. Димитрия и называют моего сына "освободителем России?"
Он рассказывает мне, что, узнав в Могилеве об убийстве Распутина, он сейчас вернулся с императором в Царское Село.
Прибыв на вокзал 31 декабря к концу дня, он застал на платформе принцессу Палей, которая сообщила ему, что Димитрий арестован в своем дворце в Петрограде. Он немедленно попросил аудиенцию у императора, который согласился принять его в тот же вечер в одиннадцать часов, но "только на пять минут", так как ему было очень некогда.
Введенный к своему августейшему племяннику, великий князь Павел энергично протестовал против ареста своего сына
На обратном пути по железной дороге в Петроград, я разговариваю с г-жей П. обо всем, что сказал мне великий князь Павел:
Дневники Николая
Утром принял Беляева, Самарина и кн. Шаховского. Завтракал и обедал Мордвинов (деж.). Погуляли все вместе, Аликс в санках. Было ясно и морозно. В 6 час. у меня был Стахович по коннозаводству. Окончил бумаги скоро. Вечером читал вслух.
Четверг, 12 января (25 января).
Мемуары Палеолога
"Самые преданные слуги царизма и даже некоторые из тех, кто обычно составляет общество царя и царицы, начинают приходить в ужас от оборота, какой принимают события. Так, я узнаю из очень верного источника, что адмирал Нилов, генерал-адъютант императора и один из самых преданных его приближенных, имел недавно мужество открыть ему всю опасность положения; он дошел до того, что умолял удалить императрицу, как единственное остающееся еще средство спасти империю и династию. Николай II, обожающий свою жену и рыцарски благородный, отверг эту идею с резким негодованием: "Императрица,- сказал он,- иностранка; у нее нет никого, кроме меня, для того, чтоб защитить ее." Вмешательство адмирала Нилова тем более поразительно, что до последнего времени он всегда был за императрицу. Он был большим приятелем с Распутиным и очень связан со всей его шайкой; он аккуратно являлся на знаменитые обеды по средам у финансиста Мануса:
Дневники Николая
После утренней прогулки принял кн. Голицына и Покровского. По случаю именин Татьяны пошли к молебну в походную церковь. Миша завтракал. В 2½ у меня были Костя и Игорь. Погулял с Ольгой и Марией. В 6 час. был кинематограф.
Пятница, 13 января (26 января).
Мемуары Палеолога
"Старый князь С., маэстро в оккультизме, имел в эти последние вечера удовлетворение вызвать дух Распутина. Он тотчас пригласил министра внутренних дел Протопопова и министра юстиции Добровольского, которые не замедлили явиться. С тех пор все трое ежевечерне остаются часами взаперти, прислушиваясь к торжественным речам усопшего.
Дневники Николая
Солнечный день при 12° мороза. Погулявши, принимал - докладов не было. Завтракал Кедров, кот[орый] теперь контр-адмирал свиты и начальник минной дивизии Балт.[ийского] моря. Днём сделал хорошую прогулку с Ольгой и Марией. В 6½ ч. принял Протопопова. Вечер был свободный.
Суббота, 14-го января (27 января).
Дневники Николая
От 11 час. принял: Дейтриха - вице-председателя Госуд.[арственного] Совета, Беляева, Трепова и Фредерикса. Он с нами завтракал. Принял с Алексеем депутацию от 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеева полка. Погулял с Ольгой и Марией. В 4 часа принял ген. Гурко. В 6½ поехал с детьми ко всенощной. Обедал Стефанович (деж.). Читал.
Понедельник, 16 января (29 января).
Стало холоднее, день простоял ясный. Погулял Принял Григоровича с Русиным. Затем двенадцать итальянцев из торговой палаты. Завтракал и обедал Вилькицкий (деж.). Гулял полтора часа с 0.[льгой], М.[арией] и А.[настасией]. В 6 ч. принял Маклакова. Вечером был свободен и читал вслух.
Вторник, 17 января (30 января).
В 10 ч. у меня был Борис и затем Воейков. Вышел на четверть часа. Принял Беляева и Покровского. Завтракал Кароль. Погуляли с ним. Было ясно и мороз в 16°. В 6 ч. у меня был ген. Хабалов. Миша приехал к обеду и посидел до 10 ч. Читал вслух.
Среда, 18 января (31 января).
олнечный день, 14° мороза и свежий S-W. Недолго гулял. В 11 ч. принял членов съехавшейся конференции - от Англии, Франции и Италии, всего 37 чел{3}. Поговорил с ними около часа. В 12 час у меня был Сазонов, назн[аченный] послом в Англию. У Алексея болели гланды, он пролежал весь день. Обошёл весь парк. В 6 час. принял Танеева. Читал........................................................................................
Четверг, 26 января (8 февраля).
Мемуары Палеолога
"Я пытаюсь доставить Думеру возможно полный обзор русского общества, знакомя его с самыми характерными представителями его. Сегодня утром я собираю вокруг него за моим столом: генерала Поливанова и великого математика Васильева, либеральных членов Государственного Совета, а также Милюкова, Маклакова и Шингарева, лидеров кадетской партии в Думе. Разговор, очень свободный и оживленный, касается главным образом внутренней политики. Одно мгновение Думер, считая, что мои гости слишком возбуждены, слишком уже рвутся начать бой с царизмом, проповедует им терпение.
При одном слове "терпение", Милюков и Маклаков вскакивают, как ужаленные: "Довольно терпения!... Мы истощили все свое терпение... Впрочем, если мы не перейдем скоро к действиям, массы перестанут нас слушать." И Маклаков вспоминает слова Мирабо: "Берегитесь просить отсрочки. Несчастье никогда ее не ждет".
Думер очень благоразумно продолжает: " Я говорил о терпении, а не о покорности... Я понимаю ваши тревоги, вашу досаду и крайнюю, затруднительность вашего положения. Но прежде всего думайте о войне!
Я замечаю, что Маклаков, уроженец Москвы, депутат Москвы, тип истого москвича, не говорит никогда Петроград, а Петербург, и я спрашиваю его, почему.
-- Потому, что его настоящее имя Петербург; это - немецкий город, который не имеет права называться славянским именем. Я буду называть его Петроградом, когда он это заслужит...
Дневники Николая
Мороз полегчал. День стоял солнечный. После прогулки принял Мамáнтова, ген. Остроградского и Раева. Завтракал Кароль и его свита. Простились с ними - они уезжают в Москву. Погулял с Татьяной. В 6 час. принял Протопопова. После обеда сидели на той стороне с Денами, Алей, Н. П. и Злебовым
Вторник, 31 января (13 февраля).
Мемуары Палеолога
"Одиннадцать рабочих, входящих в состав центрального комитета военной промышленности, арестованы по обвинению в том, что они "подготовляли революционное движение, имеющее целью объявление республики". Аресты этого рода нередки в России; но обычно публика о них ничего не знает. После тайной процедуры обвиняемые заключаются в государственную тюрьму или ссылаются вглубь Сибири; ни одна газета об этом не говорит; часто даже семья не знает, что сталось с исчезнувшими. И молчание, обычно окружающее эти короткие расправы, много содействовало установлению трагической репутации "охранки". На этот раз отказались от тайны. Сенсационное сообщение возвестило прессе арест одиннадцати рабочих. Протопопов хотел таким путем доказать, что он занят спасением царизма и общества.
Дневники Николая
Хрипота была меньше. Зашёл утром к Алексею и погулял. Принял Беляева и Покровского. Обошёл парк с Марией. Ольга и Татьяна были в городе до чая и заседали в Татьянинском комитете. В 6 час. у меня был с докладом д.[ядя] Павел. Читал до обеда. Вечером делали puzzle
PS:.......Читал.....
"Прогресс" за сто лет очевиден. 9 января 1905 года, власть убивала людей только за то, что те несли требование к власти, быть человеком. Надежда на "высший" суд, видимо в крови. Затем, в 1917 году, люди решили что надеяться не на кого, да и смысла в этом не было никакого. Расти самому. Только через свою культур и труд, и этот выбор был выборов вселенной.
Сегодня пушки и штыки не нужны. Эту функцию на отлично выполняют СМИ и ТВ, различные пустые шоу на ТВ, радио где 24 часа в сутки только музыка и новости. Вся информация сегодня отрывочная, не полная, и ничего человеку не даёт.
Воскресенье, 1 января (14 января)
Мемуары Палеолога (Дальше все отметки мои)
"Сегодня первый день нового года по православному календарю. Император принимает в Царском Селе поздравления от дипломатического корпуса. Жестокий холод: -38. Лошади, впряженные в придворные экипажи, ожидающие нас перед императорским вокзалом, обледенели. В до самого Большого дворца я не различаю ничего из пейзажа, такими непроницаемыми стали стекла от толстого слоя снега.
В тот момент, когда мы вступаем в большую залу, в которой должно было происходить торжество, церемониймейстер Е., горячий патриот, пылкий националист, который часто приходил ко мне изливать свое отвращение в Распутину и свою ненависть к германофильской партии, дрожащим голосом шепчет мне на ухо: "Ну, что же, господин посол, не прав ли я был, повторяя месяцами, что нашу великую, святую Русь ведут к пропасти?... Неужели вы не чувствуете, что мы теперь совсем близки к катастрофе?"
Едва мы заняли наши места, как появляется император, окруженный своими генерал-адъютантами и высшими сановниками. Он проходит по очереди перед персоналом каждого посольства, каждой миссии. Банальный обмен пожеланий и поздравлений, улыбок и рукопожатий. Николай II держит себя, как всегда, приветливо и просто, принимая даже вид непринужденный; но бледность и худоба его лица обнаруживают истинный характер его затаенных мыслей. В тот момент, когда он кончает свой обход, я говорю с моим итальянским коллегой, маркизом Карлотти, и мы одновременно делаем одно и то же наблюдение: во всей пышной и покрытой галунами свите, сопровождающей царя, нет ни одного лица, которое не выражало бы тревоги."
Дневники Николая II
"День простоял серенький, тихий и тёплый. В 10½ ч. поехал с дочерьми к обедне. После завтрака сделал прогулку вокруг парка. Алексей встал и тоже был на воздухе. Около 3 ч. приехал Миша, с кот отправился в Большой дворец на приём министров, свиты, начальников частей и дипломатов. Всё это кончилось в 5.10. Был в пластунской черкеске. После чая занимался и отвечал на телеграммы. Вечером читал вслух."
Понедельник, 2 января (15 января).
Мемуары Палеолога
"Великий князь Николай Михайлович выслан в свое имение Грушевку, Херсонской губернии, находящуюся вдали от всякого города и даже от всякого жилища. Царский приказ объявлен был вчера, несмотря на новогоднее торжество. Ему не было предоставлено никакой отсрочки и он уехал в тот же вечер. При получении известия об этом, мне тотчас приходит на память один исторический прецедент. 19 ноября 1787 г. Людовик XVI выслал герцога Орлеанского в его имение Виллер-Коттрэ, чтоб наказать его за то, что он заявил в парижском парламенте, что только генеральные штаты имеют право разрешить королю дополнительные налоги. Так неужели Россия дошла до 1787 г.? -- Нет!.. Она зашла уже гораздо дальше.
Подвергая суровому наказанию великого князя Николая Михайловича, император хотел, очевидно, терроризировать императорскую фамилию и ему это удалось, потому что она в ужасе; но Николай Михайлович не заслужил, может быть, "ни эту чрезмерную честь, ни эту обиду". В сущности он не опасен. Решающий кризис, который переживает царизм в России, требует Ретца или Мирабо. А Николай Михайлович скорее критик и фрондер, чем заговорщик; он слишком любит салонные эпиграммы. Он не является ни в малейшей степени человеком риска и натиска. Как бы там ни было, заговор великих князей дал осечку. Член думы Маклаков был прав, когда говорил третьего дня г-же Д., от которой я узнал об этом: "Великие князья не способны согласиться ни на какую программу действий. Ни один из них не осмеливается взять на себя малейшую инициативу и каждый хочет работать исключительно для себя. Они хотели бы, чтобы Дума зажгла порох... В общем итоге, они ждут от нас того, чего мы ждем от них".
Дневники Николая
Понедельник Мороз снова усилился. Погулял недолго. Принял Григоровича, Риттиха и нового управл[яющего] мин.[истерством] путей сообщения Войновского-Кригера. Обошёл весь парк с дочерьми. В 6 ч. у меня был Протопопов, затем Танеев. Занимался вечером после прощания с Алексеем.
Среда, 4 января (17 января).
Мемуары Палеолога
"Покровский имел вчера продолжительную аудиенцию у императора. Он изложил ему в энергичных выражениях невозможность для него принять на себя при настоящих обстоятельствах ответственность за внешнюю политику. Ссылаясь на все свое прошлое, на свою лояльность и преданность, он умолял императора не следовать дальше гибельным советам Протопопова; он даже молил его, ломая руки, открыть глаза на "неминуемую катастрофу". Очень кротко выслушав его, царь велел ему сохранить свои функции, уверяя его, что "положение не так трагично и что все устроится".
......Князь Голицын закончил мольбой императору принять его отставку. Он получил тот же ответ, что и Покровский.
В это время императрица молилась на могиле Распутина. Ежедневно в сопровождении г-жи Вырубовой, она там погружается в продолжительную молитву."
Дневники Николая
Среда Утром приехал Алек по случаю награждения тройным портретом на груди. Погулял. В 11 ч. принял Добровольского и затем кн. Голицына-Муравлина. После завтрака провёл полтора часа у Кострицкого.
Суббота, 7 января (20 января).
Мемуары Палеолога
"Наследный румынский принц Кароль и председатель совета министров Братиано только что прибыли в Петроград.
Министр иностранных дел поспешил принять Братиано. Их беседа была очень сердечна. С первых же слов Братиано объявил Покровскому свое решение установить на прочных основаниях союз между Россией и Румынией:"
Дневники Николая
Беляев имел свой первый доклад как военный министр. После него принял Родзянко. От 2 до 3½ сидел у Кострицкого. Погулял с Марией. Фредерикс пил у нас чай. Поехал ко всенощной. Вечером принял Протопопова.
Воскресенье, 8 января (21 января).
Мемуары Палеолога
"Император дал дружески понять своей тетке, великой княгине, что его двоюродным братьям, великим князьям Кириллу и Андрею, следовало бы в собственных интересах удалиться на несколько недель из Петрограда. Великий князь Кирилл, морской офицер, "исходатайствовал" себе инспекторскую командировку в Архангельск и Колу; великий князь Андрей, у которого слабая грудь, поедет на Кавказ.
Дневники Николая
После обедни поехал встречать Кароля - наследного [принца] румынского - и привёз его домой. Он завтракал с нами. Приняли его свиту; затем долго разговаривал с ним и с председателем Сов.[ета] Министров Братиано. Погулял с Марией и Анастасией. Мороз был небольшой. Занимался до 8 час. Обедал Н. П. (деж.).
Вторник, 10 января (23 января).
Мемуары Палеолога
Обедал в Царском Селе у великого князя Павла. По выходе из-за стола великий князь уводит меня в отдаленный небольшой салон, чтоб мы могли поговорить наедине. Он делится со мной своими тревогами и печалью. " Император более, чем когда-либо, находится под влиянием императрицы. Ей удалось убедить его, что неприязненное отношение, которое распространяется против нее и которое, в несчастью, начинает захватывать и его, только заговор великих князей и салонный бунт. Это не может кончиться иначе, как трагедией... Вы знаете мои монархические взгляды и то, насколько священным является для меня император. Вы должны понять, как я страдаю от того, что происходит, и от того, что готовится"
По тону его слов, по его волнению, я вижу, что он в отчаянии от того, что его сын Димитрий замешан в прологе драмы. У него неожиданно вырывается: " Не ужасно ли, что по всей империи жгут свечи перед иконой св. Димитрия и называют моего сына "освободителем России?"
Он рассказывает мне, что, узнав в Могилеве об убийстве Распутина, он сейчас вернулся с императором в Царское Село.
Прибыв на вокзал 31 декабря к концу дня, он застал на платформе принцессу Палей, которая сообщила ему, что Димитрий арестован в своем дворце в Петрограде. Он немедленно попросил аудиенцию у императора, который согласился принять его в тот же вечер в одиннадцать часов, но "только на пять минут", так как ему было очень некогда.
Введенный к своему августейшему племяннику, великий князь Павел энергично протестовал против ареста своего сына
На обратном пути по железной дороге в Петроград, я разговариваю с г-жей П. обо всем, что сказал мне великий князь Павел:
Дневники Николая
Утром принял Беляева, Самарина и кн. Шаховского. Завтракал и обедал Мордвинов (деж.). Погуляли все вместе, Аликс в санках. Было ясно и морозно. В 6 час. у меня был Стахович по коннозаводству. Окончил бумаги скоро. Вечером читал вслух.
Четверг, 12 января (25 января).
Мемуары Палеолога
"Самые преданные слуги царизма и даже некоторые из тех, кто обычно составляет общество царя и царицы, начинают приходить в ужас от оборота, какой принимают события. Так, я узнаю из очень верного источника, что адмирал Нилов, генерал-адъютант императора и один из самых преданных его приближенных, имел недавно мужество открыть ему всю опасность положения; он дошел до того, что умолял удалить императрицу, как единственное остающееся еще средство спасти империю и династию. Николай II, обожающий свою жену и рыцарски благородный, отверг эту идею с резким негодованием: "Императрица,- сказал он,- иностранка; у нее нет никого, кроме меня, для того, чтоб защитить ее." Вмешательство адмирала Нилова тем более поразительно, что до последнего времени он всегда был за императрицу. Он был большим приятелем с Распутиным и очень связан со всей его шайкой; он аккуратно являлся на знаменитые обеды по средам у финансиста Мануса:
Дневники Николая
После утренней прогулки принял кн. Голицына и Покровского. По случаю именин Татьяны пошли к молебну в походную церковь. Миша завтракал. В 2½ у меня были Костя и Игорь. Погулял с Ольгой и Марией. В 6 час. был кинематограф.
Пятница, 13 января (26 января).
Мемуары Палеолога
"Старый князь С., маэстро в оккультизме, имел в эти последние вечера удовлетворение вызвать дух Распутина. Он тотчас пригласил министра внутренних дел Протопопова и министра юстиции Добровольского, которые не замедлили явиться. С тех пор все трое ежевечерне остаются часами взаперти, прислушиваясь к торжественным речам усопшего.
Дневники Николая
Солнечный день при 12° мороза. Погулявши, принимал - докладов не было. Завтракал Кедров, кот[орый] теперь контр-адмирал свиты и начальник минной дивизии Балт.[ийского] моря. Днём сделал хорошую прогулку с Ольгой и Марией. В 6½ ч. принял Протопопова. Вечер был свободный.
Суббота, 14-го января (27 января).
Дневники Николая
От 11 час. принял: Дейтриха - вице-председателя Госуд.[арственного] Совета, Беляева, Трепова и Фредерикса. Он с нами завтракал. Принял с Алексеем депутацию от 1-го Сибирского казачьего Ермака Тимофеева полка. Погулял с Ольгой и Марией. В 4 часа принял ген. Гурко. В 6½ поехал с детьми ко всенощной. Обедал Стефанович (деж.). Читал.
Понедельник, 16 января (29 января).
Стало холоднее, день простоял ясный. Погулял Принял Григоровича с Русиным. Затем двенадцать итальянцев из торговой палаты. Завтракал и обедал Вилькицкий (деж.). Гулял полтора часа с 0.[льгой], М.[арией] и А.[настасией]. В 6 ч. принял Маклакова. Вечером был свободен и читал вслух.
Вторник, 17 января (30 января).
В 10 ч. у меня был Борис и затем Воейков. Вышел на четверть часа. Принял Беляева и Покровского. Завтракал Кароль. Погуляли с ним. Было ясно и мороз в 16°. В 6 ч. у меня был ген. Хабалов. Миша приехал к обеду и посидел до 10 ч. Читал вслух.
Среда, 18 января (31 января).
олнечный день, 14° мороза и свежий S-W. Недолго гулял. В 11 ч. принял членов съехавшейся конференции - от Англии, Франции и Италии, всего 37 чел{3}. Поговорил с ними около часа. В 12 час у меня был Сазонов, назн[аченный] послом в Англию. У Алексея болели гланды, он пролежал весь день. Обошёл весь парк. В 6 час. принял Танеева. Читал........................................................................................
Четверг, 26 января (8 февраля).
Мемуары Палеолога
"Я пытаюсь доставить Думеру возможно полный обзор русского общества, знакомя его с самыми характерными представителями его. Сегодня утром я собираю вокруг него за моим столом: генерала Поливанова и великого математика Васильева, либеральных членов Государственного Совета, а также Милюкова, Маклакова и Шингарева, лидеров кадетской партии в Думе. Разговор, очень свободный и оживленный, касается главным образом внутренней политики. Одно мгновение Думер, считая, что мои гости слишком возбуждены, слишком уже рвутся начать бой с царизмом, проповедует им терпение.
При одном слове "терпение", Милюков и Маклаков вскакивают, как ужаленные: "Довольно терпения!... Мы истощили все свое терпение... Впрочем, если мы не перейдем скоро к действиям, массы перестанут нас слушать." И Маклаков вспоминает слова Мирабо: "Берегитесь просить отсрочки. Несчастье никогда ее не ждет".
Думер очень благоразумно продолжает: " Я говорил о терпении, а не о покорности... Я понимаю ваши тревоги, вашу досаду и крайнюю, затруднительность вашего положения. Но прежде всего думайте о войне!
Я замечаю, что Маклаков, уроженец Москвы, депутат Москвы, тип истого москвича, не говорит никогда Петроград, а Петербург, и я спрашиваю его, почему.
-- Потому, что его настоящее имя Петербург; это - немецкий город, который не имеет права называться славянским именем. Я буду называть его Петроградом, когда он это заслужит...
Дневники Николая
Мороз полегчал. День стоял солнечный. После прогулки принял Мамáнтова, ген. Остроградского и Раева. Завтракал Кароль и его свита. Простились с ними - они уезжают в Москву. Погулял с Татьяной. В 6 час. принял Протопопова. После обеда сидели на той стороне с Денами, Алей, Н. П. и Злебовым
Вторник, 31 января (13 февраля).
Мемуары Палеолога
"Одиннадцать рабочих, входящих в состав центрального комитета военной промышленности, арестованы по обвинению в том, что они "подготовляли революционное движение, имеющее целью объявление республики". Аресты этого рода нередки в России; но обычно публика о них ничего не знает. После тайной процедуры обвиняемые заключаются в государственную тюрьму или ссылаются вглубь Сибири; ни одна газета об этом не говорит; часто даже семья не знает, что сталось с исчезнувшими. И молчание, обычно окружающее эти короткие расправы, много содействовало установлению трагической репутации "охранки". На этот раз отказались от тайны. Сенсационное сообщение возвестило прессе арест одиннадцати рабочих. Протопопов хотел таким путем доказать, что он занят спасением царизма и общества.
Дневники Николая
Хрипота была меньше. Зашёл утром к Алексею и погулял. Принял Беляева и Покровского. Обошёл парк с Марией. Ольга и Татьяна были в городе до чая и заседали в Татьянинском комитете. В 6 час. у меня был с докладом д.[ядя] Павел. Читал до обеда. Вечером делали puzzle
PS:.......Читал.....