17 ноября 1988 года...
Originally posted by sandinist at 17 ноября 1988 года...
17 ноября 1988 года - На главной площади Баку - площади Ленина - начался бессрочный митинг.
В Азербайджане эти события расцениваются как начало национально-освободительного движения.
Из книги Зардушта Ализаде «Конец второй Республики»:
«17-го ноября стало известно, что на площади им. Ленина начался митинг. Сигналом к митингу послужило письмо группы жителей города Шуши НКАО (Нагорно-Карабахский Автономный Округ), озаглавленное “Вопль Топханы”, подписанное и армянами, и азербайджанцами, и направленное в газету “Коммунист”, орган Компартии Азербайджана.
В письме выражался протест против начала строительства близ Шуши профилактория для рабочих Кенакерского алюминиевого завода Армении. Газета “Коммунист”, орган ЦК компартии, до этого полностью замалчивал события в НКАО. По поводу того, что письмо напечатали, имеется несколько версий.
Одна из них состоит в том, что руководители Шушинского райкома партии, находящиеся в административной зависимости от Степанакерта и видя, что их обращения в ЦК через областной комитет партии блокируются, решили прибегнуть к традиционному партийному приему - прямому “обращению трудящихся”. Для этого были организованы подписи азербайджанских и армянских жителей городка. Эту версию подтверждают и рассказы журналистов газеты, которые вопреки кураторам из ЦК пробивали материал в номер и добились его публикации с риском для карьеры.
По другой версии, окружение Везирова (тогдашний 1-й секретарь Компартии Азербайджана), видя, что народ не удается поднять на акции массового протеста, приказало организовать “вопль” и пробило публикацию в органе ЦК.
По третьей версии, сам Везиров погасил возгорающееся пламя протеста против изменений Конституции встречным огнем массового митинга. Среди этих трех версий, наиболее обоснованной представляется вторая - элита республики отторгала Везирова. Наблюдая за тем, как на четвертый день митинга один из секретарей ЦК Гасан Гасанов довольно потирал руки и не мог скрывать своей неподдельной радости, я подумал, что кричащие на площади люди чем-то очень помогают этому закоренелому партийному бюрократу.
Известие о вырубке деревьев и эндемичных кустов на плато Топхана вызвало резко негативную реакцию бакинцев, на митинг вышло огромное число людей. На тот момент решение о строительстве профилактория для рабочих армянского завода на территории Азербайджана, в НКАО было чистой провокацией. Армения сама считалась курортной зоной. Кто и почему принимал это решение?
Естественно, что раз митинг начали не мы, следовательно, это могли сделать только те группы, которые копали под Везирова. От ВИЦ (Временный Инициативный Центр Народного Фронта) на митинг отправились Тофиг Гасымов, Агаджавад Саламов и Мирбаба Бабаев. Вечером нам сообщили, что митинг бессрочный и продлится до тех пор, пока власти не примут условия «народа». Ясно, что по условиям игры требований должно быть множество, и часть из них невыполнима, чтобы держать народ до упора.
19-го ноября мы решили отправиться на площадь и попытаться перехватить инициативу, или как-то повлиять на события. Мы попросили наших друзей из Бакинского Центра Искусств (БЦИ) написать на двух листах ватмана большими буквами "Народный Фронт Азербайджана", наклеили на эти листы нашу программу и 19-го ноября отправились на площадь. Мой брат Араз Ализаде помог нам достать переносной громкоговоритель, и мы стали на площади слева от трибуны, наклеив на стену наши два листа.
Митинг на площади Ленина стал как по масштабам, так и по влиянию на всю республику событием знаковым. О митинге, его организаторах и событиях на площади имеются различные версии, мнения, письменные показания и воспоминания. Однако несомненно, что первые два дня на площади главным лицом был Энвер Алиев, кандидат географических наук, сотрудник Института географии Академии наук. 18-го ноября вечером его избили и вышвырнули с площади, а затем и арестовали. Руководство митингом с 19-го ноября взял в свои руки Неймат Панахов. Это как раз был тот день, когда ВИЦ НФА появился на площади.
Мы знали, что в разных местах площади стоят рабочие - наши сторонники. И когда Фиридун Джалилов подошел ко мне и поставил ультиматум: «Или вы сразу же забираете свою программу и уходите с площади, или же Неймат прикажет вас выдворить отсюда силой», мы знали, как ответить. Минут через двадцать вокруг активистов ВИЦ НФА уже стояли около пятидесяти рабочих различных заводов. Неймат свою угрозу привести в исполнение не посмел.
Из 18-ти дней митинга я был там 13 дней. Анатомию митинга мы начали изучать с азбуки.
Утром некие энтузиасты, заводилой которых был некий чайханщик-горец Гаджи Абдул в светло-желтом овчинном тулупе, подметали площадь. Народ сторонился, освобождая место для уборки. С утра со всех концов города начинали прибывать на площадь, как на работу, люди и примыкали к завсегдатаям митинга. Часам к 10-ти собиралось тысяч 40, ближе к часу дня, возможно, на площади было 50 тысяч. К вечеру народ начинал расходиться, но до пяти тысяч оставалось на площади ночевать. Напротив трибуны, на бульваре, были разбиты большие брезентовые палатки.
Начиная с 19-го ноября, активисты НФА начали вести контрагитацию поджигательским речам, звучащим с трибуны на площади.
Анализ событий 18-дневного митинга однозначно свидетельствует, что главной целью организаторов была не защита Карабаха, а дискредитация и смещение Везирова, который представлял большую опасность для партийно-хозяйственной номенклатуры республики. В течение недели площадь снабжалась дровами для костров, палатками, сигаретами и провизией, которая раздавалась бесплатно.
В палатку “Народного Фронта машиностроительного завода им. Сардарова” пришел директор завода Эльбрус Сеидов, родной брат Председателя Совета Министров Азербайджана, принес огромную картонную коробку горячих домашних пирожков и сообщил, что их испекла его жена для героических рабочих, совершающих “беспримерный в истории нашего народа подвиг”. После разгона митинга он также быстренько уволил пятерых рабочих-активистов за “подстрекательство к беспорядкам”.
Было несколько попыток увести людей с площади к зданию ЦК партии и блокировать его, однако страх перед режимом был все еще силен, хотя насколько была бессильна власть, видно из следующих эпизодов. Наряду с “Митинговым Комитетом”, созданным на площади, ВИЦ НФА организовал “Забастовочный комитет”…
На площади, наряду с флагами Азербайджанской ССР, впервые появился трехцветный флаг независимого Азербайджана 1918-1920-х годов. Впервые зазвучали слова об империи, о национальном гнете, ущемлении культуры и прав азербайджанского народа. Выступала на площади и статусная интеллигенция, и новая плеяда социально активных граждан. На площади начался процесс трансформации правящей элиты, процесс отторжения среднего слоя от правящего режима. Звучали также проклятия в адрес армян, оскорбления в адрес партийной номенклатуры, продажной интеллигенции.
На ход митинга воздействовали как ЦК партии через статусную интеллигенцию, группировки, ориентирующиеся на отдельных партийных боссов. Характерный штрих: председатель Президиума Верховного Совета Азербайджана Сулейман Татлыев в своей речи на площади заявил, что руководство, не выполняющее требования митингующих, не имеет морального права оставаться на своем посту. Учитывая абсурдность и невыполнимость большинства требований, намек на желательность смещения Везирова прочитывался достаточно четко.
Энтузиазм митингующих был необычайно высок. Чувство единения народа даже много лет спустя вспоминается, как нечто возвышенное. Ночью на площади разжигались огромные костры, мужчины и женщины, юноши и девушки собирались вокруг костров, велись самые разнообразные разговоры, разыгрывались маленькие спектакли. Горожане, особенно недавно перебравшиеся из провинции люди как бы окунулись в свое недавнее общинно-родовое прошлое.
С 23-го ноября в Баку был введен комендантский час и чрезвычайное положение. Площадь была блокирована. Число митингующих и ночующих постепенно убывало.
Грандиозный митинг затмил собой много других важных событий. Одним из требований митинга было “или предоставить азербайджанцам в Армении статус автономии, или отменить таковую для армян Карабаха”. Точно это требование азербайджанской общественности было передано академику Сахарову незадолго до митинга с тем, чтобы он сообщил о нем Михаилу Горбачеву. Как бы в ответ на это началась широкомасштабная депортация азербайджанцев из Армении. На программе НФА, прикрепленной к стене Дома Советов, были написаны номера домашних телефонов Эмина Ахмедова, Тофига Гасымова и мой. “Сорочья почта” сработала и через два дня ко мне, сотруднику АН, позвонили из села Ранджбар в Армении и стали просить защиты от армянских правоохранительных и партийных органов, которые насильно выселяли азербайджанцев.
В дни митинга из Армении с участием Внутренних Войск МВД СССР была организована депортация свыше 200 тыс. азербайджанцев. Как выяснила группа активистов НФА весной и летом 1990-го года, в ходе этой операции погибли 216 мирных жителей.
28-го ноября, на десятый день митингов ВС СССР утвердил изменения и дополнения Конституции. Председатель ВС Азербайджана Сулейман Татлыев, вопреки своим обещаниям на площади, не только не выступил против 13-го параграфа 119-ой статьи, но и покритиковал эстонцев за сепаратизм.
3-го декабря мне надо было попасть на площадь, чтобы предупредить рабочих завода Сардарова о том, что час силовой расправы с людьми на Мейдане приближается. Брат мне достал пропуск через горком партии и вечером 3-го декабря я отправился на Мейдан.
Предъявляя на постах свой пропуск, я добрался до площади. Там оставалось не более 2-х тысяч человек. Часть из них прохаживалась по площади, часть сидела внутри палаток вокруг костров. Всю ночь, с интервалом в два часа, то с одной стороны площади, то с другой, военные заводили моторы бронетехники. Тогда люди не площади, в зависимости от того, с какой стороны проспекта Нефтяников, со стороны города, или же Бакпорта доносился рев дизелей, бросались в ту сторону и выстраивали живую цепь на пути предполагаемого вступления войск на площадь. Но тревога каждый раз оказывалась ложной, проверив готовность людей, или же потешившись над ними, военные выключали моторы, и люди, подобно тому, как стадо антилоп начинает опять мирно пастись после того, как львы убивают одну из них, рассасывались по площади и продолжали обсуждать ситуацию.
Мои знакомые с завода Сардарова, Физули и Гусейн, на просьбу увести рабочих с площади ответили, что это невозможно по одной причине - страх перед наказанием приковал активистов к площади. Большинство рабочих все равно уже разошлись по домам, на Мейдане остались только самые активные и отчаянные. Но и среди них царили страх и уныние. Гусейн с горечью сказал, что когда они с Физули в самом начале пытались остановить завод и вывести рабочих на площадь, то рабочие боялись. Теперь они опять боятся, но на этот раз - возвращатся на завод.
Я понял, что уговорить оставшихся 25-30 рабочих завода Сардарова уйти с площади не удастся. Когда я вышел прогуляться между палатками, то заметил Ису Гамбарова, который шел от одной палатки к другой.
Чтобы согреться я устроился среди рабочих вокруг костра. Один высокий, с кудрявой шевелюрой, рассказывал о Сумгаитских событиях. «Мы остановили “Жигули 01” и вытащили оттуда мужчину, начали его бить. Когда он уже не мог сопротивляться, мы толкнули его в огромный костер. Когда же тот попытался выйти из костра, один из нас воткнул ему в грудь острие прута из арматуры, и каждый раз, когда он пытался вырваться из костра, прут все глубже вонзался в его грудь». Сидящие вокруг костра все время ржали. Я встал и, подавленный, ушел из палатки.
До утра, несмотря на жуткий холод, от которого меня не могла уберечь моя легкомысленная плащевая куртка на искусственном меху, я бродил по площади. Утром, когда забрезжил рассвет, я окинул взглядом площадь; серый асфальт огромной площади был весь усеян, как оспинами, черными пятнами потухших костров. Это был конец Мейдана, конец еще одного этапа нашей истории, который был нами тупо-блистательно проигран.
К поражению нас вел незримый штаб, сформированный из мафиозной «партхозноменклатуры» и их идеологических политруков-националистов, которые использовали убойной силы оружие - чувство ущемленной национальной гордости и обиду на инородцев. Это убойное оружие без промаха било в Германии 1920-1930-х годов, теперь оно било на Южном Кавказе. Но если об этом кто-либо сказал бы народам Южного Кавказа, они этого не поняли… Не поняли и люто возненавидели бы того, кто осмелился кинуть тень на самое для них святое - на чувство их национальной стадности.
Одним из самых горьких последствий этого периода стала этническая чистка всех азербайджанцев из Армении. Показателем покорности ЦК Компартии Азербайджана Москве может служить тот постыдный факт, что по приказу из Центра группа азербайджанских партийных работников во главе с Фазилем Ягубовым из ЦК была командирована из Баку в Армению для оказания помощи «армянским товарищам» в деле ускоренной депортации азербайджанцев. В этом деле симбиозу неформальных националистов и ответственных сотрудников партийных и правоохранительных органов Армении помогали части ВВ МВД СССР, офицерам которых было объявлено, что депортация производится с целью «спасения армян от озверевших тюрков».
Как и ожидалось, в ночь с 4-го на 5-е войска очистили площадь. Было арестовано около тысячи человек. Большая часть отсидела разные тюремные сроки в Азербайджане, часть этапировали в области России. Неймат Панахов из Мейдана уехал на машине «скорой помощи» вместе с какой-то экзальтированной девицей, влюбившейся в «народного героя». Потом его арестуют, продержат под следствием какое-то время, и… отпустят. Такие кадры на улице в то время не валялись, это потом, с расширением народного движения, численность бездумных ультрарадикалов и агентов влияния возросла кратно и их ценность резко упала..."
17 ноября 1988 года - На главной площади Баку - площади Ленина - начался бессрочный митинг.
В Азербайджане эти события расцениваются как начало национально-освободительного движения.
Из книги Зардушта Ализаде «Конец второй Республики»:
«17-го ноября стало известно, что на площади им. Ленина начался митинг. Сигналом к митингу послужило письмо группы жителей города Шуши НКАО (Нагорно-Карабахский Автономный Округ), озаглавленное “Вопль Топханы”, подписанное и армянами, и азербайджанцами, и направленное в газету “Коммунист”, орган Компартии Азербайджана.
В письме выражался протест против начала строительства близ Шуши профилактория для рабочих Кенакерского алюминиевого завода Армении. Газета “Коммунист”, орган ЦК компартии, до этого полностью замалчивал события в НКАО. По поводу того, что письмо напечатали, имеется несколько версий.
Одна из них состоит в том, что руководители Шушинского райкома партии, находящиеся в административной зависимости от Степанакерта и видя, что их обращения в ЦК через областной комитет партии блокируются, решили прибегнуть к традиционному партийному приему - прямому “обращению трудящихся”. Для этого были организованы подписи азербайджанских и армянских жителей городка. Эту версию подтверждают и рассказы журналистов газеты, которые вопреки кураторам из ЦК пробивали материал в номер и добились его публикации с риском для карьеры.
По другой версии, окружение Везирова (тогдашний 1-й секретарь Компартии Азербайджана), видя, что народ не удается поднять на акции массового протеста, приказало организовать “вопль” и пробило публикацию в органе ЦК.
По третьей версии, сам Везиров погасил возгорающееся пламя протеста против изменений Конституции встречным огнем массового митинга. Среди этих трех версий, наиболее обоснованной представляется вторая - элита республики отторгала Везирова. Наблюдая за тем, как на четвертый день митинга один из секретарей ЦК Гасан Гасанов довольно потирал руки и не мог скрывать своей неподдельной радости, я подумал, что кричащие на площади люди чем-то очень помогают этому закоренелому партийному бюрократу.
Известие о вырубке деревьев и эндемичных кустов на плато Топхана вызвало резко негативную реакцию бакинцев, на митинг вышло огромное число людей. На тот момент решение о строительстве профилактория для рабочих армянского завода на территории Азербайджана, в НКАО было чистой провокацией. Армения сама считалась курортной зоной. Кто и почему принимал это решение?
Естественно, что раз митинг начали не мы, следовательно, это могли сделать только те группы, которые копали под Везирова. От ВИЦ (Временный Инициативный Центр Народного Фронта) на митинг отправились Тофиг Гасымов, Агаджавад Саламов и Мирбаба Бабаев. Вечером нам сообщили, что митинг бессрочный и продлится до тех пор, пока власти не примут условия «народа». Ясно, что по условиям игры требований должно быть множество, и часть из них невыполнима, чтобы держать народ до упора.
19-го ноября мы решили отправиться на площадь и попытаться перехватить инициативу, или как-то повлиять на события. Мы попросили наших друзей из Бакинского Центра Искусств (БЦИ) написать на двух листах ватмана большими буквами "Народный Фронт Азербайджана", наклеили на эти листы нашу программу и 19-го ноября отправились на площадь. Мой брат Араз Ализаде помог нам достать переносной громкоговоритель, и мы стали на площади слева от трибуны, наклеив на стену наши два листа.
Митинг на площади Ленина стал как по масштабам, так и по влиянию на всю республику событием знаковым. О митинге, его организаторах и событиях на площади имеются различные версии, мнения, письменные показания и воспоминания. Однако несомненно, что первые два дня на площади главным лицом был Энвер Алиев, кандидат географических наук, сотрудник Института географии Академии наук. 18-го ноября вечером его избили и вышвырнули с площади, а затем и арестовали. Руководство митингом с 19-го ноября взял в свои руки Неймат Панахов. Это как раз был тот день, когда ВИЦ НФА появился на площади.
Мы знали, что в разных местах площади стоят рабочие - наши сторонники. И когда Фиридун Джалилов подошел ко мне и поставил ультиматум: «Или вы сразу же забираете свою программу и уходите с площади, или же Неймат прикажет вас выдворить отсюда силой», мы знали, как ответить. Минут через двадцать вокруг активистов ВИЦ НФА уже стояли около пятидесяти рабочих различных заводов. Неймат свою угрозу привести в исполнение не посмел.
Из 18-ти дней митинга я был там 13 дней. Анатомию митинга мы начали изучать с азбуки.
Утром некие энтузиасты, заводилой которых был некий чайханщик-горец Гаджи Абдул в светло-желтом овчинном тулупе, подметали площадь. Народ сторонился, освобождая место для уборки. С утра со всех концов города начинали прибывать на площадь, как на работу, люди и примыкали к завсегдатаям митинга. Часам к 10-ти собиралось тысяч 40, ближе к часу дня, возможно, на площади было 50 тысяч. К вечеру народ начинал расходиться, но до пяти тысяч оставалось на площади ночевать. Напротив трибуны, на бульваре, были разбиты большие брезентовые палатки.
Начиная с 19-го ноября, активисты НФА начали вести контрагитацию поджигательским речам, звучащим с трибуны на площади.
Анализ событий 18-дневного митинга однозначно свидетельствует, что главной целью организаторов была не защита Карабаха, а дискредитация и смещение Везирова, который представлял большую опасность для партийно-хозяйственной номенклатуры республики. В течение недели площадь снабжалась дровами для костров, палатками, сигаретами и провизией, которая раздавалась бесплатно.
В палатку “Народного Фронта машиностроительного завода им. Сардарова” пришел директор завода Эльбрус Сеидов, родной брат Председателя Совета Министров Азербайджана, принес огромную картонную коробку горячих домашних пирожков и сообщил, что их испекла его жена для героических рабочих, совершающих “беспримерный в истории нашего народа подвиг”. После разгона митинга он также быстренько уволил пятерых рабочих-активистов за “подстрекательство к беспорядкам”.
Было несколько попыток увести людей с площади к зданию ЦК партии и блокировать его, однако страх перед режимом был все еще силен, хотя насколько была бессильна власть, видно из следующих эпизодов. Наряду с “Митинговым Комитетом”, созданным на площади, ВИЦ НФА организовал “Забастовочный комитет”…
На площади, наряду с флагами Азербайджанской ССР, впервые появился трехцветный флаг независимого Азербайджана 1918-1920-х годов. Впервые зазвучали слова об империи, о национальном гнете, ущемлении культуры и прав азербайджанского народа. Выступала на площади и статусная интеллигенция, и новая плеяда социально активных граждан. На площади начался процесс трансформации правящей элиты, процесс отторжения среднего слоя от правящего режима. Звучали также проклятия в адрес армян, оскорбления в адрес партийной номенклатуры, продажной интеллигенции.
На ход митинга воздействовали как ЦК партии через статусную интеллигенцию, группировки, ориентирующиеся на отдельных партийных боссов. Характерный штрих: председатель Президиума Верховного Совета Азербайджана Сулейман Татлыев в своей речи на площади заявил, что руководство, не выполняющее требования митингующих, не имеет морального права оставаться на своем посту. Учитывая абсурдность и невыполнимость большинства требований, намек на желательность смещения Везирова прочитывался достаточно четко.
Энтузиазм митингующих был необычайно высок. Чувство единения народа даже много лет спустя вспоминается, как нечто возвышенное. Ночью на площади разжигались огромные костры, мужчины и женщины, юноши и девушки собирались вокруг костров, велись самые разнообразные разговоры, разыгрывались маленькие спектакли. Горожане, особенно недавно перебравшиеся из провинции люди как бы окунулись в свое недавнее общинно-родовое прошлое.
С 23-го ноября в Баку был введен комендантский час и чрезвычайное положение. Площадь была блокирована. Число митингующих и ночующих постепенно убывало.
Грандиозный митинг затмил собой много других важных событий. Одним из требований митинга было “или предоставить азербайджанцам в Армении статус автономии, или отменить таковую для армян Карабаха”. Точно это требование азербайджанской общественности было передано академику Сахарову незадолго до митинга с тем, чтобы он сообщил о нем Михаилу Горбачеву. Как бы в ответ на это началась широкомасштабная депортация азербайджанцев из Армении. На программе НФА, прикрепленной к стене Дома Советов, были написаны номера домашних телефонов Эмина Ахмедова, Тофига Гасымова и мой. “Сорочья почта” сработала и через два дня ко мне, сотруднику АН, позвонили из села Ранджбар в Армении и стали просить защиты от армянских правоохранительных и партийных органов, которые насильно выселяли азербайджанцев.
В дни митинга из Армении с участием Внутренних Войск МВД СССР была организована депортация свыше 200 тыс. азербайджанцев. Как выяснила группа активистов НФА весной и летом 1990-го года, в ходе этой операции погибли 216 мирных жителей.
28-го ноября, на десятый день митингов ВС СССР утвердил изменения и дополнения Конституции. Председатель ВС Азербайджана Сулейман Татлыев, вопреки своим обещаниям на площади, не только не выступил против 13-го параграфа 119-ой статьи, но и покритиковал эстонцев за сепаратизм.
3-го декабря мне надо было попасть на площадь, чтобы предупредить рабочих завода Сардарова о том, что час силовой расправы с людьми на Мейдане приближается. Брат мне достал пропуск через горком партии и вечером 3-го декабря я отправился на Мейдан.
Предъявляя на постах свой пропуск, я добрался до площади. Там оставалось не более 2-х тысяч человек. Часть из них прохаживалась по площади, часть сидела внутри палаток вокруг костров. Всю ночь, с интервалом в два часа, то с одной стороны площади, то с другой, военные заводили моторы бронетехники. Тогда люди не площади, в зависимости от того, с какой стороны проспекта Нефтяников, со стороны города, или же Бакпорта доносился рев дизелей, бросались в ту сторону и выстраивали живую цепь на пути предполагаемого вступления войск на площадь. Но тревога каждый раз оказывалась ложной, проверив готовность людей, или же потешившись над ними, военные выключали моторы, и люди, подобно тому, как стадо антилоп начинает опять мирно пастись после того, как львы убивают одну из них, рассасывались по площади и продолжали обсуждать ситуацию.
Мои знакомые с завода Сардарова, Физули и Гусейн, на просьбу увести рабочих с площади ответили, что это невозможно по одной причине - страх перед наказанием приковал активистов к площади. Большинство рабочих все равно уже разошлись по домам, на Мейдане остались только самые активные и отчаянные. Но и среди них царили страх и уныние. Гусейн с горечью сказал, что когда они с Физули в самом начале пытались остановить завод и вывести рабочих на площадь, то рабочие боялись. Теперь они опять боятся, но на этот раз - возвращатся на завод.
Я понял, что уговорить оставшихся 25-30 рабочих завода Сардарова уйти с площади не удастся. Когда я вышел прогуляться между палатками, то заметил Ису Гамбарова, который шел от одной палатки к другой.
Чтобы согреться я устроился среди рабочих вокруг костра. Один высокий, с кудрявой шевелюрой, рассказывал о Сумгаитских событиях. «Мы остановили “Жигули 01” и вытащили оттуда мужчину, начали его бить. Когда он уже не мог сопротивляться, мы толкнули его в огромный костер. Когда же тот попытался выйти из костра, один из нас воткнул ему в грудь острие прута из арматуры, и каждый раз, когда он пытался вырваться из костра, прут все глубже вонзался в его грудь». Сидящие вокруг костра все время ржали. Я встал и, подавленный, ушел из палатки.
До утра, несмотря на жуткий холод, от которого меня не могла уберечь моя легкомысленная плащевая куртка на искусственном меху, я бродил по площади. Утром, когда забрезжил рассвет, я окинул взглядом площадь; серый асфальт огромной площади был весь усеян, как оспинами, черными пятнами потухших костров. Это был конец Мейдана, конец еще одного этапа нашей истории, который был нами тупо-блистательно проигран.
К поражению нас вел незримый штаб, сформированный из мафиозной «партхозноменклатуры» и их идеологических политруков-националистов, которые использовали убойной силы оружие - чувство ущемленной национальной гордости и обиду на инородцев. Это убойное оружие без промаха било в Германии 1920-1930-х годов, теперь оно било на Южном Кавказе. Но если об этом кто-либо сказал бы народам Южного Кавказа, они этого не поняли… Не поняли и люто возненавидели бы того, кто осмелился кинуть тень на самое для них святое - на чувство их национальной стадности.
Одним из самых горьких последствий этого периода стала этническая чистка всех азербайджанцев из Армении. Показателем покорности ЦК Компартии Азербайджана Москве может служить тот постыдный факт, что по приказу из Центра группа азербайджанских партийных работников во главе с Фазилем Ягубовым из ЦК была командирована из Баку в Армению для оказания помощи «армянским товарищам» в деле ускоренной депортации азербайджанцев. В этом деле симбиозу неформальных националистов и ответственных сотрудников партийных и правоохранительных органов Армении помогали части ВВ МВД СССР, офицерам которых было объявлено, что депортация производится с целью «спасения армян от озверевших тюрков».
Как и ожидалось, в ночь с 4-го на 5-е войска очистили площадь. Было арестовано около тысячи человек. Большая часть отсидела разные тюремные сроки в Азербайджане, часть этапировали в области России. Неймат Панахов из Мейдана уехал на машине «скорой помощи» вместе с какой-то экзальтированной девицей, влюбившейся в «народного героя». Потом его арестуют, продержат под следствием какое-то время, и… отпустят. Такие кадры на улице в то время не валялись, это потом, с расширением народного движения, численность бездумных ультрарадикалов и агентов влияния возросла кратно и их ценность резко упала..."