Путин написал предисловие к книге о Ельцине
В августе страна традиционно вспоминает события путча 1991 года. Им же посвящена глава новой книги серии ЖЗЛ "Ельцин". Ее автор - Борис Минаев. "Огонек" опубликовал эту главу и предисловие, написанное к изданию Владимиром Путиным
На последней встрече, перед тем как Горбачев попрощался с лидерами республик, он попросил президента России Ельцина и главу Казахстана Назарбаева остаться после основного совещания. И предложил обсудить конкретные кандидатуры руководства будущего обновленного Союза. "Назарбаеву Нурсултану Абишевичу я предлагаю пост премьер-министра, будет заменен также председатель КГБ, предлагаю Бакатина, ты как, Борис Николаевич?"
Деталь эта говорит о том, как близки уже были они к подписанию нового договора. И какова была между ними степень доверия - с этими людьми Горбачев связывал свое будущее.
Кстати, разговор этот (тайный!) был, возможно, одной из трагических ошибок Горбачева. Большинство исследователей считают, что именно он послужил той спичкой, которая и запалила пороховую бочку - Крючков, премьер Павлов, вице-президент Янаев и прочие не выдержали такого "предательства" Горбачева и окончательно договорились между собой. Этот разговор был записан КГБ и конечно же сразу стал известен всей кремлевской верхушке, всему "силовому блоку" горбачевского правительства.
Интересна и другая деталь интриги: Горбачев уезжает в отпуск в любимый Форос немного подумать, подышать свежим воздухом, не сделав самого главного, не доведя процесс до конца, упустив его нити из своих рук, по-прежнему оставаясь лидером, идущим вслед за ситуацией, не чувствующим ее остроты.
Подписание Союзного договора было намечено на 20 августа...
Рано утром 19-го Ельцин просыпается у себя на даче в Архангельском. Таня осторожно трясет его за плечо, пытаясь разбудить.
- Папа, вставай! - просит она.- Переворот!
Сонный, раздраженный, он садится на кровати.
Его прошибает холодный пот. В семь утра в понедельник Центральное телевидение по всем каналам транслирует навевающую грусть классическую музыку.
Все, кто уже в сознательном возрасте жил в 80-е годы, прекрасно помнят, что это означало. И поймут, о чем подумал Ельцин в эту секунду.
Траурная трансляция.
Так провожала страна в последний путь своих генеральных секретарей. Неужели умер Горбачев? Это первая мысль, которая возникает у Б.Н.
Но, наверное, тогда информация была бы более конкретной. Зачем скрывать?
ГКЧП (это официальная аббревиатура, так произносят сами дикторы) призывает всех граждан к порядку.
Переворот. Это слово объясняет, наконец, все.
Ближайшие его соратники, помощники, заместители - все живут тут же, на дачах Совмина России, предоставленных работникам Верховного Совета, здесь, в Архангельском. Калужское шоссе. До Белого дома - полчаса езды...
Если без пробок. И если без танков.
- Вы что, меня разыгрываете? - спросил он в то утро, когда его разбудила Таня...
Эти же слова - розыгрыш, бред, кошмар, "я не могу поверить, что это правда" - произносили в те минуты десятки, сотни тысяч людей по всей стране. Все звонят друг другу по телефону, все пытаются что-то узнать. Но никаких подробностей пока нет.
Одновременно с началом трансляции "Лебединого озера" и шопеновских ноктюрнов на улицах Москвы начинается другая музыка. Лязг гусениц, гудение дизельных моторов, треск развороченного асфальта.
По Можайскому и Минскому шоссе в Москву входят войска: бесконечные вереницы танков, грузовиков и БМП. Первыми в город вступили подразделения Таманской, Кантемировской и 106-й гвардейской парашютно-десантной дивизии, а также войска МВД - дивизия Дзержинского и спецназ.
Подробности этого утра десятки раз излагались в книгах очевидцев, в очерках, статьях, интервью. Написал о них в "Записках президента" и сам Б.Н. Как срочно, наспех составлялись тезисы воззвания к народам России - Бурбулис, Шахрай, Хасбулатов, Силаев и другие принимали участие в работе над этим историческим документом, наспех напечатанным дочерью Леной на машинке. (Таня диктовала его по телефону.) Как пытались отправить его по факсу с соседней дачи. Как заехал на 15 минут Анатолий Собчак, отправлявшийся в Питер, и напугал Наину Иосифовну проникновенной фразой, сказанной на прощание: "Да хранит вас Господь!"
Было очевидно, что вокруг дачи Ельцина уже собралось немало "гостей". Агенты КГБ, спецподразделения, некоторые из них прятались в близлежащем лесу, другие открыто подрулили на машинах, стояли и ждали.
Это означало одно - арест возможен в любую минуту. Охрана Ельцина с автоматами Калашникова занимает места в доме, изолентой прикручивают к каждому стволу дополнительный рожок - готовность к бою.
Ельцин звонит Грачеву, командующему войсками ВДВ. Он еще не знает, что именно Грачев по поручению министра обороны Язова руководит развертыванием войск в Москве.
Вот как Б.Н. описывает этот разговор в своей книге:
"Незадолго до путча я посетил образцовую Тульскую дивизию (именно она в то утро вошла в Москву.- Б.М.). Показывал мне боевые части командующий воздушно-десантными войсками Павел Грачев. Мне этот человек понравился. И я, поколебавшись, решился задать ему трудный вопрос: "Павел Сергеевич, вот случись такая ситуация, что нашей законно избранной власти в России будет угрожать опасность - какой-то террор, заговор, попытаются арестовать... Можно... положиться на вас?" Он ответил: "Да, можно".
И тогда, 19-го, я позвонил ему. Это был один из моих самых первых звонков из Архангельского. Я напомнил ему наш старый разговор. Грачев смутился, взял долгую паузу, было слышно, как он напряженно дышит на том конце провода. Наконец, проговорил, что для него, офицера, невозможно нарушить приказ. И я сказал ему что-то вроде: я не хочу вас подставлять под удар...
Он ответил: "Подождите, Борис Николаевич, я пришлю вам в Архангельское свою разведроту"... Я поблагодарил, и на том мы расстались. Жена вспоминает, что я положил трубку и сказал ей: "Грачев наш""...
Далее Б.Н. в своей книге пишет, что позиция Грачева многое решила в провале путча - все это правильно, конечно. Но вот деталь.
"Рота от Грачева" (уже после того, как Б.Н. срочно уехал в Белый дом) все-таки прибыла. Руководил ею, как без труда определили оставшиеся в доме сотрудники охраны Ельцина, офицер КГБ Зайцев. Руководитель "Альфы" Карпухин в это время (с шести утра!) стоял со своим подразделением из той же группы "А" в лесу и провожал глазами машину Ельцина. Приказа об аресте президента России от своего непосредственного руководства он так и не дождался. Одна "группа захвата" опоздала, другая не успела.
Кто же был инициатором путча 19-21 августа 1991 года?
Цитирую по книге "Кремлевский заговор" (ее авторы - генеральный прокурор России Валентин Степанков и следователь по особо важным делам Евгений Лисов, которые проводили расследование по делу ГКЧП):
"6 августа, на второй день после того, как Горбачев улетел с семьей в Форос, Крючков вызвал двух сотрудников КГБ Егорова и Жижина и приказал им составить стратегический прогноз последствия введения в стране ЧП (чрезвычайного положения.- Б.М.). К работе над прогнозом от Министерства обороны был привлечен командующий воздушно-десантными войсками Павел Грачев. После двух дней работы... на спецобъекте КГБ в деревне Машкино под Москвой эксперты пришли к выводу: объявлять ЧП нецелесообразно.
- Но после подписания Союзного договора вводить ЧП будет уже поздно,- возразил экспертам Крючков.
- 14 августа Крючков снова вызвал нас,- свидетельствует Алексей Егоров.- Обстановка, сказал он, сложная. Горбачев не в состоянии оценить ее адекватно. У него психическое расстройство. Будет вводиться ЧП.
За день и ночь работы на том же объекте КГБ в деревне Машкино совместно с Павлом Грачевым они набросали по заданию Крючкова перечень мер, которые следовало принять, чтобы обеспечить ЧП.
Материал, ставший основой Постановления ГКЧП N 1, утром 16 августа был на столе у Крючкова.
Вскоре после этого, в 11.30, Олег Бакланов прибыл в КГБ к Крючкову. Долгий полуторачасовой разговор между ними дал толчок заговору. Главные фигуры предстоящих событий пришли в движение.
В 14.00 Крючков отдал распоряжение своему заместителю... скомплектовать группу связистов для полета в Форос, чтобы отключить у президента связь".
В "инициативную группу", собравшуюся 17 августа на закрытом объекте под названием АБЦ на улице Варги (зеленый парк за глухим бетонным забором, массивное серое здание новой постройки, длинные обеденные столы, тихие официанты), входили люди из разных сфер советского руководства, в частности, руководители силовых ведомств: Владимир Крючков (КГБ), Дмитрий Язов (Министерство обороны), секретари ЦК КПСС Олег Шенин и Олег Бакланов, руководитель президентского аппарата Валерий Болдин, премьер-министр Валентин Павлов, а также заместители министра обороны Ачалов и Варенников, заместитель председателя КГБ Грушко. По сути дела, здесь собрались почти все "силовики".
Почему же они прятались на таинственном АБЦ, о существовании которого вообще мало кто знал, кроме руководителей КГБ?
На секретности этих переговоров настаивал Крючков, он был "хозяином" в этом доме, он созывал "гостей".
Кроме указанных персон, официальными членами ГКЧП были также министр МВД Б. Пуго, вице-президент Г. Янаев, "знатный крестьянин", председатель колхоза В. Стародубцев, "знатный производственник", председатель Ассоциации промышленников А. Тизяков. Фактическим участником ГКЧП был также спикер Верховного Совета Анатолий Лукьянов. Однако никого из вышеперечисленных лиц на улице Академика Варги не было. Пуго и Янаев еще даже не знали, что через сутки войдут в состав комитета.
Генералу Варенникову в операции отводилась важная миссия: он отвечал за объяснение позиции ГКЧП в Киеве, куда должен был вылететь сразу после Фороса. Именно Варенников, а также Бакланов и Шенин и были назначены теми переговорщиками, которым предстояло объяснить Горбачеву реальное положение дел. И по возможности добиться его молчаливого согласия. Вместе с ними "в командировку" отправились многолетний помощник Горбачева Валерий Болдин и руководитель 9-го управления КГБ Плеханов - ему вменялось договориться с горбачевской охраной, то есть со своими прямыми подчиненными.
Возникает закономерный вопрос: что же помешало им арестовать Ельцина? Если изолировали Горбачева, сказали "А", то почему не сказали "Б" и "Ц"? Ведь это могло сразу кардинально изменить ситуацию.
Есть несколько возможных объяснений. Члены ГКЧП пытались придать путчу характер легитимности, законности. Второе объяснение: они были, мягко говоря, не очень умными и малоталантливыми людьми, они думали, что достаточно вывести танки на улицы Москвы, объявить о режиме чрезвычайного положения, и все само наладится, образуется, успокоится. (Единственный решительный человек среди них, генерал Варенников, находился в те дни в Киеве.)
Есть версии и более экзотические.
"Не были они и фанатичными коммунистами. В заявлениях заговорщиков ни слова не говорилось ни о Коммунистической партии, ни даже о социализме" (Леон Арон).
Однако единственной реальной причиной, по которой члены ГКЧП не "дошли" до прямых репрессий и до стрельбы по народу, я считаю их страх. Страх от начала до самого конца. Страх перед народной революцией. Перед сопротивлением. Перед Ельциным. Перед реальной властью, которая могла свалиться им в руки.
Ельцин выиграл у них заранее.
Он вынудил их сделать этот последний, отчаянный, истерический, трагический шаг своей твердой позицией в январе - марте 1991 года, заставил их сорваться, переступить черту - уже одним своим присутствием. И уже почти в тот момент, когда они это сделали, стало ясно - им конец.
...Тем временем в Архангельском наступает решительный момент.
Посовещавшись, Ельцин командует: ехать в Белый дом. Суровая охрана надевает на него бронежилет. Вся семья провожает его.
- Ну, хорошо, а если тебя остановят на дороге, что ты будешь делать, отстреливаться, что ли? - с отчаянием спрашивает Наина Иосифовна.
Сам Б.Н. вспоминает этот эпизод в своей книге так:
"Надо было что-то сказать, и я сказал: "У нас российский флажок на машине. С ним нас не остановят"".
17 лет спустя Наина Иосифовна вспоминает эту сцену по-другому:
"Он сказал: "Возьму наш флажок с машины и пойду им навстречу"".
Его пропускают! И он едет дальше.
А в Архангельском срочно решают, куда эвакуировать детей. Домой опасно. Свою квартиру на первую ночь предлагает сотрудник президентской охраны Кузнецов. Она тут недалеко, в Кунцеве.
Вызывают "рафик". Сборы наспех. Взять хотя бы самое необходимое из вещей. Маленький Боря задает "детский" вопрос:
- А стрелять будут сразу в голову?
Женщины бледнеют, все садятся в микроавтобус. Охрана велела положить детей на пол. Минуты отчаяния. Проехать через ворота.
Штатские люди, милиция, многочисленные посты на выезде из Архангельского, заглядывают внутрь - женщины, дети, вещи - и пропускают их.
Белый дом. Солдаты, стоящие в оцеплении, пропускают (опять пропускают!) машину первого президента РСФСР в подземный гараж. На лифте Б.Н. поднимается в свой служебный кабинет.
Ельцин звонит вице-президенту Янаеву и требует объяснить, что происходит с Горбачевым, где он, каково реально его состояние здоровья. И получает уклончивые ответы, из которых можно понять только одно: судьба президента СССР по-прежнему в их руках.
Он звонит председателю КГБ Крючкову и пытается доказать ему невозможность того, что они затеяли - гибель тысяч людей поставит путч вне закона, а страну - в состояние международной изоляции, причем в любом случае, даже в случае их победы.
Звонит министру обороны Язову, командующему ВДВ Грачеву, другим военачальникам, пытается давить на них, выяснить положение дел, установить с самой страшной на этот момент силой - военной - хоть какой-то контакт. И это ему удается: Юрий Скоков, один из руководителей российского правительства, по поручению Ельцина тайно выходит на постоянный контакт с Грачевым и даже встречается с ним лично.
Телефонная активность Ельцина в эти дни, 19-го и 20-го, просто невероятна.
В Белом доме вырублена прямая правительственная связь (городская работает), однако один белый аппарат с гербом, лишь недавно поставленный в кабинете его помощника Илюшина, исправен - его еще не внесли в справочник и попросту забыли выключить. Впрочем, гораздо важнее другое - он звонит, и его соединяют! Почему? Потому что путчисты боялись? Не верили, что все кончится так, как им хотелось? Вдруг этот разговор в будущем пригодится?
Грачев в этот момент вынужден вести двойную игру. Как абсолютно трезвомыслящий человек он лихорадочно ищет выход из создавшейся ситуации.
Идея с "ротой охраны", которая одновременно и заблокирует Ельцина, и не даст никому пролить лишнюю кровь, кажется ему по-прежнему привлекательной. Он посылает в Белый дом подразделение десантников во главе с генералом Александром Лебедем.
Лебедь ("с особым поручением от Грачева") расставляет своих людей по периметру Белого дома, с некоторым снисходительным цинизмом выслушивает доклады "оборонцев", затем входит в кабинет к Ельцину. Его задача (инструкция Грачева!) - убедить Ельцина "не делать глупостей". Мужская харизма у Лебедя не слабее ельцинской: тяжелый голос, бритый затылок, мощный торс - словом, настоящий спецназ.
- Ну, вот смотрите, Борис Николаевич,- говорит он.- Чем обшит ваш кабинет? Это ж сплошной пластик. Все здание в пластике. А если сюда попадет хотя бы один зажигательный снаряд? Здание в секунды заполыхает, из окон начнут выпрыгивать люди...
Ельцин молчит. Делать ответный ход еще рано.
Он показывает Лебедю другие кабинеты, подводит к окну, проходит по коридору. Прощаясь, тихо спрашивает:
- Ну, хорошо, Александр Иванович, а что бы вы делали на моем месте?
Не демократ, не "республиканец", просто честный служака, вдруг говорит Ельцину: армия выполняет приказ, но чей приказ? Горбачев, и это официально объявлено, временно отстранен. Возьмите на себя командование вооруженными силами.
Как?
- Поскольку Верховного главнокомандующего нет... объявите себя Верховным главнокомандующим.
После этого Лебедь уходит из Белого дома, оставив уже свою "роту охраны".
Б.Н., не задумываясь, выпускает указ, в котором объявляет себя главнокомандующим всеми вооруженными силами на территории России.
За эти дни, 19 и 20 августа, он обнародовал немало документов, на каждый указ ГКЧП Ельцин выпускает свой. Но что значит "выпускает"?
Помощники и добровольные активисты заклеивают всю Москву ельцинскими воззваниями и приказами - кажется, что ими обклеена каждая дверь в каждом вагоне метро, каждый подъезд каждого двора, каждое дерево в каждом сквере.
Среди всех этих документов - воззвание к солдатам, указ о том, что все указы ГКЧП следует считать недействительными, а тех, кто их выполняет, ждет суровая уголовная ответственность, и т. д., и т. д.
Утром 20 августа заговорщики вновь собрались в Кремле, уже без Павлова, которого свалила гипертония, и выслушали председателя КГБ Крючкова. Аналитики КГБ предупреждали, что, если "двоевластие" продлится и дальше, развитие ситуации станет непредсказуемым.
"Стало ясно, что медлить с арестом Ельцина более нельзя.
Подготовка к захвату здания Верховного Совета России началась в 9 часов утра.
Утром Крючков по телефону поручил мне связаться с заместителем министра обороны Ачаловым для разработки операции по блокированию и захвату Белого дома,- вспоминает заместитель председателя КГБ Гений Агеев.- Он назвал место, куда будет отправлен арестованный Ельцин. Это было все то же "Завидово"" (В. Степанков, Е. Лисов "Кремлевский заговор").
Но то, что можно было сделать за пару часов утром 19-го (например, занять здание Верховного Совета, арестовать Ельцина), сделать теперь, 20-го, уже невероятно трудно.
Тем не менее отступать они не собирались. Казалось, штурм здания неминуем. Слухи о штурме поползли по Москве с утра, его ждали вечером, в районе восьми-девяти, потом ночью, потом в шесть утра.
Ночью начался проливной дождь.
Защитников Белого дома учили, как действовать при отравлении слезоточивыми газами: мочить платки и закрывать ими нос и рот. Женщинам было приказано покинуть здание. Но почти никто из них не ушел. Не ушли и ближайшие соратники Ельцина. Кроме премьер-министра Силаева. Он зашел в кабинет Б.Н. и попросил разрешения покинуть здание, провести эту ночь, с 20 на 21 августа, дома, с семьей. Ему в тот момент было почти 70. Он, как и многие, считал, что если останется в Белом доме, то, скорее всего, попрощается с жизнью.
...Охрана Ельцина составляла планы спасения Б.Н. в случае начала штурма. Через систему подземных люков и коридоров можно было выйти на другую сторону Москвы-реки к гостинице "Украина". На этот случай ему приготовили парик и бутафорскую одежду. Другой вариант - подземный бункер, настолько хорошо оборудованный и автономный, настолько прочный и защищенный (на случай ядерной атаки), что продержаться в нем можно было много дней, до прихода "наших". В ночь с 20-го на 21-е Ельцин согласился туда пойти. Хотя понимал, что "наши" скорее всего не придут. Все "наши" были в здании и вокруг него (остальные сидели по домам и тихо ждали).
Наконец, начальнику службы безопасности пришла в голову идея: вывезти Ельцина в американское посольство, задний двор которого находился через улицу, в 200 метрах от Белого дома. Коржаков немедленно связался с дежурным в посольстве, и американцы приняли эту идею с воодушевлением.
Но Ельцин ехать в посольство отказался наотрез!
Люди по-разному проявляли себя в этой страшной ситуации. Руцкой, вспомнив военное прошлое, активно командовал немногочисленными автоматчиками, проверял посты. Хасбулатов, Бурбулис, Шахрай и другие члены ельцинского штаба продолжали "работать с документами", звонить, получать корреспонденцию и отправлять ее. Наконец, в ту последнюю ночь все спустились в бункер. Кто-то поставил на стол бутылку водки.
С отрешенным лицом сидел Юрий Лужков, тогда заместитель мэра Москвы, держа за руку свою молодую беременную жену Елену. Он не пил, почти ничего не говорил. Зато пламенную речь в защиту демократии произнес Гавриил Харитонович Попов, первый мэр Москвы.
Люди вели себя по-разному, но практически никто не уходил из Белого дома. Здесь, с Ельциным, было и страшно, и в то же время была надежда.
Он и был этой надеждой.
...Кульминация наступила в ночь с 20 на 21 августа.
Движение бронетехники, которого все так долго ждали, наконец началось.
Судя по мемуарам генерала Александра Лебедя, количество войск, переброшенных в эти дни в Москву, было совершенно невероятным. Крупнейшая по численности передислоцированных войск операция, сравнить которую можно лишь с серьезными учениями или со сражениями времен Второй мировой войны. Все новые и новые части прибывали на военные аэродромы.
Безумной являлась сама затея - подавить сопротивление москвичей силами бронетехники.
В своих воспоминаниях офицеры группы "Альфа", элитного подразделения КГБ, обученного именно как "группа захвата", пишут, что они "отказались" в ту ночь штурмовать Белый дом. Нет никаких оснований им не верить.
Отдать приказ о начале штурма стало уже невозможно. Офицеры после двух дней бесконечного ожидания, противоречивых приказов, публичного позора и сумятицы отказывались идти на штурм.
Этим утром состоялся еще один примечательный телефонный разговор. Я не могу привести его дословно, но общий смысл постараюсь передать.
Павел Грачев позвонил своему непосредственному начальнику, министру обороны СССР, члену ГКЧП Дмитрию Язову.
Смысл его вопроса был прост: что делать дальше?
- Пошли они на х...- сказал Язов.- Я больше в этом г... не участвую.
Грачев понял приказ начальника и начал вывод войск из столицы.
Самолет с членами ГКЧП срочно вылетел в Форос, к Горбачеву. Теперь они просили у него защиты!
Еще один не до конца проясненный момент путча: привезти Горбачева из Фороса предложил членам ГКЧП... сам Ельцин. Этот факт подтверждает Татьяна, дочь российского президента: "Папа позвонил им и сказал, чтобы они вылетали в Форос за Горбачевым".
Горбачев не стал разговаривать с путчистами и сел в самолет, в котором с автоматчиками прилетел вице-президент России Александр Руцкой.
В речи, которую Горбачев произнес, едва сойдя с трапа во Внукове, он поблагодарил "российское руководство".
Вечером 21 августа путч был закончен.
ПРЕДИСЛОВИЕ ВЛАДИМИРА ПУТИНА
К читателю
Владимир Путин
"Масштаб фигуры первого президента России Бориса Николаевича Ельцина трудно переоценить. Даже самые последовательные противники вынуждены признавать в нем такие человеческие качества, которые делают честь любому политику. Он никогда не перекладывал ответственность на других, брал все на себя открыто и даже с вызовом. Все, что он делал, он делал со страстью, отдавая делу всего себя, без остатка.
Настоящая оценка тому, что сделал первый президент России, будет дана не нами и, наверное, не нашими детьми. Масштаб преобразований, которые произошли в России в конце двадцатого столетия, был столь грандиозен, что только время может дать истинную оценку тому, что было им сделано.
А мы, современники, конечно, предвзяты ко всему тому, что происходило на наших глазах. Я тоже не могу относиться к Борису Николаевичу объективно. Несколько лет я работал в команде президента Ельцина. Уже много раз говорил о том, что, когда заканчивался срок его президентства, видел для себя совсем другую судьбу. Но все сложилось иначе. И это был выбор моей жизни. Выбор, сделанный благодаря Ельцину.
Вспоминаю день ухода первого президента. Ельцин уже произнес свое прощальное видеообращение к народу, простился со всеми, с кем долго работал в Кремле, поговорил с патриархом Алексием II. И уже уходя, тяжелой, грузной походкой покидая Кремль, вдруг остановился у машины, посмотрел на меня и сказал: "Берегите Россию!" Эти его слова должны остаться в истории, стать главным напутствием для всех, кто вступает на этот высокий пост. Пусть они не будут произноситься вслух. Но каждый президент, оставляя должность главы нашего государства или принимая ее, обязан помнить ельцинские слова: "Берегите Россию!"
Журнал «Огонёк» № 33 (5142) от 23.08.2010
На последней встрече, перед тем как Горбачев попрощался с лидерами республик, он попросил президента России Ельцина и главу Казахстана Назарбаева остаться после основного совещания. И предложил обсудить конкретные кандидатуры руководства будущего обновленного Союза. "Назарбаеву Нурсултану Абишевичу я предлагаю пост премьер-министра, будет заменен также председатель КГБ, предлагаю Бакатина, ты как, Борис Николаевич?"
Деталь эта говорит о том, как близки уже были они к подписанию нового договора. И какова была между ними степень доверия - с этими людьми Горбачев связывал свое будущее.
Кстати, разговор этот (тайный!) был, возможно, одной из трагических ошибок Горбачева. Большинство исследователей считают, что именно он послужил той спичкой, которая и запалила пороховую бочку - Крючков, премьер Павлов, вице-президент Янаев и прочие не выдержали такого "предательства" Горбачева и окончательно договорились между собой. Этот разговор был записан КГБ и конечно же сразу стал известен всей кремлевской верхушке, всему "силовому блоку" горбачевского правительства.
Интересна и другая деталь интриги: Горбачев уезжает в отпуск в любимый Форос немного подумать, подышать свежим воздухом, не сделав самого главного, не доведя процесс до конца, упустив его нити из своих рук, по-прежнему оставаясь лидером, идущим вслед за ситуацией, не чувствующим ее остроты.
Подписание Союзного договора было намечено на 20 августа...
Рано утром 19-го Ельцин просыпается у себя на даче в Архангельском. Таня осторожно трясет его за плечо, пытаясь разбудить.
- Папа, вставай! - просит она.- Переворот!
Сонный, раздраженный, он садится на кровати.
Его прошибает холодный пот. В семь утра в понедельник Центральное телевидение по всем каналам транслирует навевающую грусть классическую музыку.
Все, кто уже в сознательном возрасте жил в 80-е годы, прекрасно помнят, что это означало. И поймут, о чем подумал Ельцин в эту секунду.
Траурная трансляция.
Так провожала страна в последний путь своих генеральных секретарей. Неужели умер Горбачев? Это первая мысль, которая возникает у Б.Н.
Но, наверное, тогда информация была бы более конкретной. Зачем скрывать?
ГКЧП (это официальная аббревиатура, так произносят сами дикторы) призывает всех граждан к порядку.
Переворот. Это слово объясняет, наконец, все.
Ближайшие его соратники, помощники, заместители - все живут тут же, на дачах Совмина России, предоставленных работникам Верховного Совета, здесь, в Архангельском. Калужское шоссе. До Белого дома - полчаса езды...
Если без пробок. И если без танков.
- Вы что, меня разыгрываете? - спросил он в то утро, когда его разбудила Таня...
Эти же слова - розыгрыш, бред, кошмар, "я не могу поверить, что это правда" - произносили в те минуты десятки, сотни тысяч людей по всей стране. Все звонят друг другу по телефону, все пытаются что-то узнать. Но никаких подробностей пока нет.
Одновременно с началом трансляции "Лебединого озера" и шопеновских ноктюрнов на улицах Москвы начинается другая музыка. Лязг гусениц, гудение дизельных моторов, треск развороченного асфальта.
По Можайскому и Минскому шоссе в Москву входят войска: бесконечные вереницы танков, грузовиков и БМП. Первыми в город вступили подразделения Таманской, Кантемировской и 106-й гвардейской парашютно-десантной дивизии, а также войска МВД - дивизия Дзержинского и спецназ.
Подробности этого утра десятки раз излагались в книгах очевидцев, в очерках, статьях, интервью. Написал о них в "Записках президента" и сам Б.Н. Как срочно, наспех составлялись тезисы воззвания к народам России - Бурбулис, Шахрай, Хасбулатов, Силаев и другие принимали участие в работе над этим историческим документом, наспех напечатанным дочерью Леной на машинке. (Таня диктовала его по телефону.) Как пытались отправить его по факсу с соседней дачи. Как заехал на 15 минут Анатолий Собчак, отправлявшийся в Питер, и напугал Наину Иосифовну проникновенной фразой, сказанной на прощание: "Да хранит вас Господь!"
Было очевидно, что вокруг дачи Ельцина уже собралось немало "гостей". Агенты КГБ, спецподразделения, некоторые из них прятались в близлежащем лесу, другие открыто подрулили на машинах, стояли и ждали.
Это означало одно - арест возможен в любую минуту. Охрана Ельцина с автоматами Калашникова занимает места в доме, изолентой прикручивают к каждому стволу дополнительный рожок - готовность к бою.
Ельцин звонит Грачеву, командующему войсками ВДВ. Он еще не знает, что именно Грачев по поручению министра обороны Язова руководит развертыванием войск в Москве.
Вот как Б.Н. описывает этот разговор в своей книге:
"Незадолго до путча я посетил образцовую Тульскую дивизию (именно она в то утро вошла в Москву.- Б.М.). Показывал мне боевые части командующий воздушно-десантными войсками Павел Грачев. Мне этот человек понравился. И я, поколебавшись, решился задать ему трудный вопрос: "Павел Сергеевич, вот случись такая ситуация, что нашей законно избранной власти в России будет угрожать опасность - какой-то террор, заговор, попытаются арестовать... Можно... положиться на вас?" Он ответил: "Да, можно".
И тогда, 19-го, я позвонил ему. Это был один из моих самых первых звонков из Архангельского. Я напомнил ему наш старый разговор. Грачев смутился, взял долгую паузу, было слышно, как он напряженно дышит на том конце провода. Наконец, проговорил, что для него, офицера, невозможно нарушить приказ. И я сказал ему что-то вроде: я не хочу вас подставлять под удар...
Он ответил: "Подождите, Борис Николаевич, я пришлю вам в Архангельское свою разведроту"... Я поблагодарил, и на том мы расстались. Жена вспоминает, что я положил трубку и сказал ей: "Грачев наш""...
Далее Б.Н. в своей книге пишет, что позиция Грачева многое решила в провале путча - все это правильно, конечно. Но вот деталь.
"Рота от Грачева" (уже после того, как Б.Н. срочно уехал в Белый дом) все-таки прибыла. Руководил ею, как без труда определили оставшиеся в доме сотрудники охраны Ельцина, офицер КГБ Зайцев. Руководитель "Альфы" Карпухин в это время (с шести утра!) стоял со своим подразделением из той же группы "А" в лесу и провожал глазами машину Ельцина. Приказа об аресте президента России от своего непосредственного руководства он так и не дождался. Одна "группа захвата" опоздала, другая не успела.
Кто же был инициатором путча 19-21 августа 1991 года?
Цитирую по книге "Кремлевский заговор" (ее авторы - генеральный прокурор России Валентин Степанков и следователь по особо важным делам Евгений Лисов, которые проводили расследование по делу ГКЧП):
"6 августа, на второй день после того, как Горбачев улетел с семьей в Форос, Крючков вызвал двух сотрудников КГБ Егорова и Жижина и приказал им составить стратегический прогноз последствия введения в стране ЧП (чрезвычайного положения.- Б.М.). К работе над прогнозом от Министерства обороны был привлечен командующий воздушно-десантными войсками Павел Грачев. После двух дней работы... на спецобъекте КГБ в деревне Машкино под Москвой эксперты пришли к выводу: объявлять ЧП нецелесообразно.
- Но после подписания Союзного договора вводить ЧП будет уже поздно,- возразил экспертам Крючков.
- 14 августа Крючков снова вызвал нас,- свидетельствует Алексей Егоров.- Обстановка, сказал он, сложная. Горбачев не в состоянии оценить ее адекватно. У него психическое расстройство. Будет вводиться ЧП.
За день и ночь работы на том же объекте КГБ в деревне Машкино совместно с Павлом Грачевым они набросали по заданию Крючкова перечень мер, которые следовало принять, чтобы обеспечить ЧП.
Материал, ставший основой Постановления ГКЧП N 1, утром 16 августа был на столе у Крючкова.
Вскоре после этого, в 11.30, Олег Бакланов прибыл в КГБ к Крючкову. Долгий полуторачасовой разговор между ними дал толчок заговору. Главные фигуры предстоящих событий пришли в движение.
В 14.00 Крючков отдал распоряжение своему заместителю... скомплектовать группу связистов для полета в Форос, чтобы отключить у президента связь".
В "инициативную группу", собравшуюся 17 августа на закрытом объекте под названием АБЦ на улице Варги (зеленый парк за глухим бетонным забором, массивное серое здание новой постройки, длинные обеденные столы, тихие официанты), входили люди из разных сфер советского руководства, в частности, руководители силовых ведомств: Владимир Крючков (КГБ), Дмитрий Язов (Министерство обороны), секретари ЦК КПСС Олег Шенин и Олег Бакланов, руководитель президентского аппарата Валерий Болдин, премьер-министр Валентин Павлов, а также заместители министра обороны Ачалов и Варенников, заместитель председателя КГБ Грушко. По сути дела, здесь собрались почти все "силовики".
Почему же они прятались на таинственном АБЦ, о существовании которого вообще мало кто знал, кроме руководителей КГБ?
На секретности этих переговоров настаивал Крючков, он был "хозяином" в этом доме, он созывал "гостей".
Кроме указанных персон, официальными членами ГКЧП были также министр МВД Б. Пуго, вице-президент Г. Янаев, "знатный крестьянин", председатель колхоза В. Стародубцев, "знатный производственник", председатель Ассоциации промышленников А. Тизяков. Фактическим участником ГКЧП был также спикер Верховного Совета Анатолий Лукьянов. Однако никого из вышеперечисленных лиц на улице Академика Варги не было. Пуго и Янаев еще даже не знали, что через сутки войдут в состав комитета.
Генералу Варенникову в операции отводилась важная миссия: он отвечал за объяснение позиции ГКЧП в Киеве, куда должен был вылететь сразу после Фороса. Именно Варенников, а также Бакланов и Шенин и были назначены теми переговорщиками, которым предстояло объяснить Горбачеву реальное положение дел. И по возможности добиться его молчаливого согласия. Вместе с ними "в командировку" отправились многолетний помощник Горбачева Валерий Болдин и руководитель 9-го управления КГБ Плеханов - ему вменялось договориться с горбачевской охраной, то есть со своими прямыми подчиненными.
Возникает закономерный вопрос: что же помешало им арестовать Ельцина? Если изолировали Горбачева, сказали "А", то почему не сказали "Б" и "Ц"? Ведь это могло сразу кардинально изменить ситуацию.
Есть несколько возможных объяснений. Члены ГКЧП пытались придать путчу характер легитимности, законности. Второе объяснение: они были, мягко говоря, не очень умными и малоталантливыми людьми, они думали, что достаточно вывести танки на улицы Москвы, объявить о режиме чрезвычайного положения, и все само наладится, образуется, успокоится. (Единственный решительный человек среди них, генерал Варенников, находился в те дни в Киеве.)
Есть версии и более экзотические.
"Не были они и фанатичными коммунистами. В заявлениях заговорщиков ни слова не говорилось ни о Коммунистической партии, ни даже о социализме" (Леон Арон).
Однако единственной реальной причиной, по которой члены ГКЧП не "дошли" до прямых репрессий и до стрельбы по народу, я считаю их страх. Страх от начала до самого конца. Страх перед народной революцией. Перед сопротивлением. Перед Ельциным. Перед реальной властью, которая могла свалиться им в руки.
Ельцин выиграл у них заранее.
Он вынудил их сделать этот последний, отчаянный, истерический, трагический шаг своей твердой позицией в январе - марте 1991 года, заставил их сорваться, переступить черту - уже одним своим присутствием. И уже почти в тот момент, когда они это сделали, стало ясно - им конец.
...Тем временем в Архангельском наступает решительный момент.
Посовещавшись, Ельцин командует: ехать в Белый дом. Суровая охрана надевает на него бронежилет. Вся семья провожает его.
- Ну, хорошо, а если тебя остановят на дороге, что ты будешь делать, отстреливаться, что ли? - с отчаянием спрашивает Наина Иосифовна.
Сам Б.Н. вспоминает этот эпизод в своей книге так:
"Надо было что-то сказать, и я сказал: "У нас российский флажок на машине. С ним нас не остановят"".
17 лет спустя Наина Иосифовна вспоминает эту сцену по-другому:
"Он сказал: "Возьму наш флажок с машины и пойду им навстречу"".
Его пропускают! И он едет дальше.
А в Архангельском срочно решают, куда эвакуировать детей. Домой опасно. Свою квартиру на первую ночь предлагает сотрудник президентской охраны Кузнецов. Она тут недалеко, в Кунцеве.
Вызывают "рафик". Сборы наспех. Взять хотя бы самое необходимое из вещей. Маленький Боря задает "детский" вопрос:
- А стрелять будут сразу в голову?
Женщины бледнеют, все садятся в микроавтобус. Охрана велела положить детей на пол. Минуты отчаяния. Проехать через ворота.
Штатские люди, милиция, многочисленные посты на выезде из Архангельского, заглядывают внутрь - женщины, дети, вещи - и пропускают их.
Белый дом. Солдаты, стоящие в оцеплении, пропускают (опять пропускают!) машину первого президента РСФСР в подземный гараж. На лифте Б.Н. поднимается в свой служебный кабинет.
Ельцин звонит вице-президенту Янаеву и требует объяснить, что происходит с Горбачевым, где он, каково реально его состояние здоровья. И получает уклончивые ответы, из которых можно понять только одно: судьба президента СССР по-прежнему в их руках.
Он звонит председателю КГБ Крючкову и пытается доказать ему невозможность того, что они затеяли - гибель тысяч людей поставит путч вне закона, а страну - в состояние международной изоляции, причем в любом случае, даже в случае их победы.
Звонит министру обороны Язову, командующему ВДВ Грачеву, другим военачальникам, пытается давить на них, выяснить положение дел, установить с самой страшной на этот момент силой - военной - хоть какой-то контакт. И это ему удается: Юрий Скоков, один из руководителей российского правительства, по поручению Ельцина тайно выходит на постоянный контакт с Грачевым и даже встречается с ним лично.
Телефонная активность Ельцина в эти дни, 19-го и 20-го, просто невероятна.
В Белом доме вырублена прямая правительственная связь (городская работает), однако один белый аппарат с гербом, лишь недавно поставленный в кабинете его помощника Илюшина, исправен - его еще не внесли в справочник и попросту забыли выключить. Впрочем, гораздо важнее другое - он звонит, и его соединяют! Почему? Потому что путчисты боялись? Не верили, что все кончится так, как им хотелось? Вдруг этот разговор в будущем пригодится?
Грачев в этот момент вынужден вести двойную игру. Как абсолютно трезвомыслящий человек он лихорадочно ищет выход из создавшейся ситуации.
Идея с "ротой охраны", которая одновременно и заблокирует Ельцина, и не даст никому пролить лишнюю кровь, кажется ему по-прежнему привлекательной. Он посылает в Белый дом подразделение десантников во главе с генералом Александром Лебедем.
Лебедь ("с особым поручением от Грачева") расставляет своих людей по периметру Белого дома, с некоторым снисходительным цинизмом выслушивает доклады "оборонцев", затем входит в кабинет к Ельцину. Его задача (инструкция Грачева!) - убедить Ельцина "не делать глупостей". Мужская харизма у Лебедя не слабее ельцинской: тяжелый голос, бритый затылок, мощный торс - словом, настоящий спецназ.
- Ну, вот смотрите, Борис Николаевич,- говорит он.- Чем обшит ваш кабинет? Это ж сплошной пластик. Все здание в пластике. А если сюда попадет хотя бы один зажигательный снаряд? Здание в секунды заполыхает, из окон начнут выпрыгивать люди...
Ельцин молчит. Делать ответный ход еще рано.
Он показывает Лебедю другие кабинеты, подводит к окну, проходит по коридору. Прощаясь, тихо спрашивает:
- Ну, хорошо, Александр Иванович, а что бы вы делали на моем месте?
Не демократ, не "республиканец", просто честный служака, вдруг говорит Ельцину: армия выполняет приказ, но чей приказ? Горбачев, и это официально объявлено, временно отстранен. Возьмите на себя командование вооруженными силами.
Как?
- Поскольку Верховного главнокомандующего нет... объявите себя Верховным главнокомандующим.
После этого Лебедь уходит из Белого дома, оставив уже свою "роту охраны".
Б.Н., не задумываясь, выпускает указ, в котором объявляет себя главнокомандующим всеми вооруженными силами на территории России.
За эти дни, 19 и 20 августа, он обнародовал немало документов, на каждый указ ГКЧП Ельцин выпускает свой. Но что значит "выпускает"?
Помощники и добровольные активисты заклеивают всю Москву ельцинскими воззваниями и приказами - кажется, что ими обклеена каждая дверь в каждом вагоне метро, каждый подъезд каждого двора, каждое дерево в каждом сквере.
Среди всех этих документов - воззвание к солдатам, указ о том, что все указы ГКЧП следует считать недействительными, а тех, кто их выполняет, ждет суровая уголовная ответственность, и т. д., и т. д.
Утром 20 августа заговорщики вновь собрались в Кремле, уже без Павлова, которого свалила гипертония, и выслушали председателя КГБ Крючкова. Аналитики КГБ предупреждали, что, если "двоевластие" продлится и дальше, развитие ситуации станет непредсказуемым.
"Стало ясно, что медлить с арестом Ельцина более нельзя.
Подготовка к захвату здания Верховного Совета России началась в 9 часов утра.
Утром Крючков по телефону поручил мне связаться с заместителем министра обороны Ачаловым для разработки операции по блокированию и захвату Белого дома,- вспоминает заместитель председателя КГБ Гений Агеев.- Он назвал место, куда будет отправлен арестованный Ельцин. Это было все то же "Завидово"" (В. Степанков, Е. Лисов "Кремлевский заговор").
Но то, что можно было сделать за пару часов утром 19-го (например, занять здание Верховного Совета, арестовать Ельцина), сделать теперь, 20-го, уже невероятно трудно.
Тем не менее отступать они не собирались. Казалось, штурм здания неминуем. Слухи о штурме поползли по Москве с утра, его ждали вечером, в районе восьми-девяти, потом ночью, потом в шесть утра.
Ночью начался проливной дождь.
Защитников Белого дома учили, как действовать при отравлении слезоточивыми газами: мочить платки и закрывать ими нос и рот. Женщинам было приказано покинуть здание. Но почти никто из них не ушел. Не ушли и ближайшие соратники Ельцина. Кроме премьер-министра Силаева. Он зашел в кабинет Б.Н. и попросил разрешения покинуть здание, провести эту ночь, с 20 на 21 августа, дома, с семьей. Ему в тот момент было почти 70. Он, как и многие, считал, что если останется в Белом доме, то, скорее всего, попрощается с жизнью.
...Охрана Ельцина составляла планы спасения Б.Н. в случае начала штурма. Через систему подземных люков и коридоров можно было выйти на другую сторону Москвы-реки к гостинице "Украина". На этот случай ему приготовили парик и бутафорскую одежду. Другой вариант - подземный бункер, настолько хорошо оборудованный и автономный, настолько прочный и защищенный (на случай ядерной атаки), что продержаться в нем можно было много дней, до прихода "наших". В ночь с 20-го на 21-е Ельцин согласился туда пойти. Хотя понимал, что "наши" скорее всего не придут. Все "наши" были в здании и вокруг него (остальные сидели по домам и тихо ждали).
Наконец, начальнику службы безопасности пришла в голову идея: вывезти Ельцина в американское посольство, задний двор которого находился через улицу, в 200 метрах от Белого дома. Коржаков немедленно связался с дежурным в посольстве, и американцы приняли эту идею с воодушевлением.
Но Ельцин ехать в посольство отказался наотрез!
Люди по-разному проявляли себя в этой страшной ситуации. Руцкой, вспомнив военное прошлое, активно командовал немногочисленными автоматчиками, проверял посты. Хасбулатов, Бурбулис, Шахрай и другие члены ельцинского штаба продолжали "работать с документами", звонить, получать корреспонденцию и отправлять ее. Наконец, в ту последнюю ночь все спустились в бункер. Кто-то поставил на стол бутылку водки.
С отрешенным лицом сидел Юрий Лужков, тогда заместитель мэра Москвы, держа за руку свою молодую беременную жену Елену. Он не пил, почти ничего не говорил. Зато пламенную речь в защиту демократии произнес Гавриил Харитонович Попов, первый мэр Москвы.
Люди вели себя по-разному, но практически никто не уходил из Белого дома. Здесь, с Ельциным, было и страшно, и в то же время была надежда.
Он и был этой надеждой.
...Кульминация наступила в ночь с 20 на 21 августа.
Движение бронетехники, которого все так долго ждали, наконец началось.
Судя по мемуарам генерала Александра Лебедя, количество войск, переброшенных в эти дни в Москву, было совершенно невероятным. Крупнейшая по численности передислоцированных войск операция, сравнить которую можно лишь с серьезными учениями или со сражениями времен Второй мировой войны. Все новые и новые части прибывали на военные аэродромы.
Безумной являлась сама затея - подавить сопротивление москвичей силами бронетехники.
В своих воспоминаниях офицеры группы "Альфа", элитного подразделения КГБ, обученного именно как "группа захвата", пишут, что они "отказались" в ту ночь штурмовать Белый дом. Нет никаких оснований им не верить.
Отдать приказ о начале штурма стало уже невозможно. Офицеры после двух дней бесконечного ожидания, противоречивых приказов, публичного позора и сумятицы отказывались идти на штурм.
Этим утром состоялся еще один примечательный телефонный разговор. Я не могу привести его дословно, но общий смысл постараюсь передать.
Павел Грачев позвонил своему непосредственному начальнику, министру обороны СССР, члену ГКЧП Дмитрию Язову.
Смысл его вопроса был прост: что делать дальше?
- Пошли они на х...- сказал Язов.- Я больше в этом г... не участвую.
Грачев понял приказ начальника и начал вывод войск из столицы.
Самолет с членами ГКЧП срочно вылетел в Форос, к Горбачеву. Теперь они просили у него защиты!
Еще один не до конца проясненный момент путча: привезти Горбачева из Фороса предложил членам ГКЧП... сам Ельцин. Этот факт подтверждает Татьяна, дочь российского президента: "Папа позвонил им и сказал, чтобы они вылетали в Форос за Горбачевым".
Горбачев не стал разговаривать с путчистами и сел в самолет, в котором с автоматчиками прилетел вице-президент России Александр Руцкой.
В речи, которую Горбачев произнес, едва сойдя с трапа во Внукове, он поблагодарил "российское руководство".
Вечером 21 августа путч был закончен.
ПРЕДИСЛОВИЕ ВЛАДИМИРА ПУТИНА
К читателю
Владимир Путин
"Масштаб фигуры первого президента России Бориса Николаевича Ельцина трудно переоценить. Даже самые последовательные противники вынуждены признавать в нем такие человеческие качества, которые делают честь любому политику. Он никогда не перекладывал ответственность на других, брал все на себя открыто и даже с вызовом. Все, что он делал, он делал со страстью, отдавая делу всего себя, без остатка.
Настоящая оценка тому, что сделал первый президент России, будет дана не нами и, наверное, не нашими детьми. Масштаб преобразований, которые произошли в России в конце двадцатого столетия, был столь грандиозен, что только время может дать истинную оценку тому, что было им сделано.
А мы, современники, конечно, предвзяты ко всему тому, что происходило на наших глазах. Я тоже не могу относиться к Борису Николаевичу объективно. Несколько лет я работал в команде президента Ельцина. Уже много раз говорил о том, что, когда заканчивался срок его президентства, видел для себя совсем другую судьбу. Но все сложилось иначе. И это был выбор моей жизни. Выбор, сделанный благодаря Ельцину.
Вспоминаю день ухода первого президента. Ельцин уже произнес свое прощальное видеообращение к народу, простился со всеми, с кем долго работал в Кремле, поговорил с патриархом Алексием II. И уже уходя, тяжелой, грузной походкой покидая Кремль, вдруг остановился у машины, посмотрел на меня и сказал: "Берегите Россию!" Эти его слова должны остаться в истории, стать главным напутствием для всех, кто вступает на этот высокий пост. Пусть они не будут произноситься вслух. Но каждый президент, оставляя должность главы нашего государства или принимая ее, обязан помнить ельцинские слова: "Берегите Россию!"
Журнал «Огонёк» № 33 (5142) от 23.08.2010