Радость
Малышки приболели. Я с ними сидела дома, а папа с утра поехал на службу в храм. К двенадцати должен был вернуться, как вдруг - звонок в дверь. У меня на плите обед доваривается. Бегу открывать. На пороге полный такой мужчина в рабочей одежде. Оказывается, электрик. Отключать электричество.
Я начинаю тихо паниковать: у нас и котёл на электричестве, и машинку я только загрузила, и обед не готов. Прошу его не отключать, подождать мужа хотя бы. Звоню нашему папе. Он говорит, что не может сейчас - едет на молебен. Мужик тихо звереет, услышав ответ: «Ах, он не может? Он на молебне, а я по миру пойду, если наряд не закрою!» Поворачивается к шоферу и кричит: «Загоняй под столб!» Я чувствую, что надо что-то делать - ну не бросаться же грудью на столб. А ветер дует совсем не весенний - холод жуткий, солнце спряталось. Начинаю уговаривать, мужики непреклонны: «У нас наряд! Мы обязаны вас отключить! Почему не платили?» Что тут говорить - денег лишних не было, вот и задолжали за три месяца. Думали, выкрутимся как-то к весне. Ан нет. Я чувствую, что уже слёзы на подходе. «Миленькие, не отключайте - у нас котёл встанет, дом остынет, а малышки болеют. Так и остальные заболеют. У меня их шестеро!»
И вдруг выглядывает солнце, ветер стихает. Я чувствую в самой природе какую-то перемену. Господи, помилуй! Мужик смотрит с жалостью и говорит: «Слушай сюда. Не отключать совсем я не имею права. Но на столбе отключать не буду - опечатаю счётчик, покажу тебе - как оплатите штраф и долг заплатите, сама его и включишь. Поняла?» Конечно, поняла! Что уж тут говорить! Если бы на столбе отключили - ждать неделю, пока приедут и подключат, да ещё за подключение отдельно 800 грн надо платить, а нам сейчас и долг-то оплатить деньги занимать надо. Я теперь от радости чуть не плачу. Благодарю мужичка, конечно, и бегу суп свой выкипевший спасать.
А в это время на Херсонесе идёт молебен у Стопы Андрея Первозванного. Отец Георгий служит, а папа наш с бабушкой молятся вместе с несколькими прихожанами. Новость об обретении Стопы уже потихоньку распространяется по городу, но толком никто ничего не знает. И я в тот момент тоже ещё не знаю ничего.
Эта святыня была утеряна лет 500 назад. А с давних времён почиталась христианами как свидетельство особой милости Божией к нашей земле: этот след остался на камнях Херсонеса с тех пор, как Апостол Андрей горячо молился на берегу. И предание сохранилось об этом, а вот где именно стопочка отпечаталась - никто не знал.
И вот услышал об этом военнослужащий по имени Андрей и так ему захотелось найти стопочку - ведь не должна же она совсем исчезнуть! Исходил весь берег вдоль и поперёк - нету ничего похожего. Стал расспрашивать коренных жителей, сослуживцев, соседей. «Знаю этот след от ноги!» - говорит одна женщина (что интересно, неверующая) - «Мы там с моими ребятами часто летом купаемся, ещё удивлялись, как это могло получиться, что прямо на камне след отпечатался. Только ножка совсем маленькая, как детская.» И вот уже багочинному сообщили: «Стопочка нашлась!» Но кто знает, она ли?
Отец Сергий служит молебен у стопочки на берегу, а в это время у нашего прихожанина Павла в Симферополе умирает в больнице друг от внутреннего кровотечения при гемофилии. Остановить кровь невозможно. Жить ему не дни - часы, врачи говорят. Отец Сергий сливает водичку в стопочку. Собирает в бутылочку и благословляет Павла ехать в Симферополь и дать выпить воду больному. В областной больнице умирающий уже без сил от кровопотери, из трубочки в животе кровь течёт непрестанно. Павел даёт ему воды и буквально на глазах вместо крови по трубке начинает течь сукровица - жёлтая, а потом и прозрачная. Через три дня больного выписали. «Чудо!» - удивляются врачи.
А несколько дней спустя мы приехали к святыне с детьми. Удивительно, но я оказалась в местах своего детства (я жила в этом районе до десяти лет), и хотя всегда потом в Херсонес приезжала сама, привозила будущего мужа, потом детей, но всегда - с центрального входа, куда подходит автобус и маршрутки. А этот вход - как бы «чёрный» - для тех местных, кто жил по соседству. И вот иду я по этим тропам, спускаюсь по камням и чувствую, что радость необычайная меня переполняет, и солнце светит по-весеннему (впервые за много дней), и ветерок тёплый, и даже советские марши из соседней воинской части напоминают детство. Хорошо-то как!
Подходим к склону. Дожди последних дней совсем размыли спуск, но мы отважно съезжаем вниз (кажется, ни у кого не возникает мысль: а забираться-то сложней будет!) и видим возле Стопочки добровольца-охранника. Прикладываемся по очереди, берём водичку. Стопочка и впрямь - маленькая, миниатюрная, практически детская, но каждый пальчик отпечатался, и вся она хорошо видна, хочется сказать - «как живая»! "Святый Апостоле Андрее, моли Бога о нас!"
Вроде бы - всё, а уходить никак не хочется: море плещется ласково, солнышко греет и в воздухе особенное тепло разлито. И главное: чувствую я столько сил в себе, как будто не было недавней болезни, тяжёлой зимы и вообще ничего плохого в жизни моей не случалось, а было только сине-злёное море и тёплый ветерок, и тишина необычайная весенняя, как будто каждая травинка на склоне прислушивается к солнцу и хочет разгадать великую тайну: пора ли тянуться ввысь? Но подниматься-то и нам наверх надо. И откуда только силы берутся? Дети-то понятно - они прирождённые скалолазы, а вот как я умудряюсь так резво вверх взлететь? До сих пор не пойму. Папа шутит: «Как горная козочка!» И все мы смеёмся тем радостным смехом, который и есть настоящий - без примеси иронии или насмешки. И вдруг начинаем опять слышать бравурную музыку - как же так? Ведь всего в нескольких метрах ниже - на берегу, у Стопы - её совсем не было слышно. Чудеса!
Радость
1
Я помню с детства -
храм над синим морем
и колокол на холмике.
И свет,
и чаек плеск и крик,
как будто горе.
Но это радость.
Я помню с детства
портики, колодцы,
мозаики причудливых расцветок
и это теплое в закате солнце -
и это радость.
Я помню с детства
черную равнину -
трава горела летом под ногами,
и в голове горело,
а под нами
плескалось море.
Боже, это радость!
1997г.
2
И вот в снегах,
укутанный метелью
стоит мой милый храм-
родные стены:
как входишь, сразу слышишь запах моря
от византийских трепетных мозаик.
Свеча во тьме скользит
по строгим ликам-
и взгляд пронзающий -
как пережить мне это?
О Господи, за что мне эта радость?
2001
Я начинаю тихо паниковать: у нас и котёл на электричестве, и машинку я только загрузила, и обед не готов. Прошу его не отключать, подождать мужа хотя бы. Звоню нашему папе. Он говорит, что не может сейчас - едет на молебен. Мужик тихо звереет, услышав ответ: «Ах, он не может? Он на молебне, а я по миру пойду, если наряд не закрою!» Поворачивается к шоферу и кричит: «Загоняй под столб!» Я чувствую, что надо что-то делать - ну не бросаться же грудью на столб. А ветер дует совсем не весенний - холод жуткий, солнце спряталось. Начинаю уговаривать, мужики непреклонны: «У нас наряд! Мы обязаны вас отключить! Почему не платили?» Что тут говорить - денег лишних не было, вот и задолжали за три месяца. Думали, выкрутимся как-то к весне. Ан нет. Я чувствую, что уже слёзы на подходе. «Миленькие, не отключайте - у нас котёл встанет, дом остынет, а малышки болеют. Так и остальные заболеют. У меня их шестеро!»
И вдруг выглядывает солнце, ветер стихает. Я чувствую в самой природе какую-то перемену. Господи, помилуй! Мужик смотрит с жалостью и говорит: «Слушай сюда. Не отключать совсем я не имею права. Но на столбе отключать не буду - опечатаю счётчик, покажу тебе - как оплатите штраф и долг заплатите, сама его и включишь. Поняла?» Конечно, поняла! Что уж тут говорить! Если бы на столбе отключили - ждать неделю, пока приедут и подключат, да ещё за подключение отдельно 800 грн надо платить, а нам сейчас и долг-то оплатить деньги занимать надо. Я теперь от радости чуть не плачу. Благодарю мужичка, конечно, и бегу суп свой выкипевший спасать.
А в это время на Херсонесе идёт молебен у Стопы Андрея Первозванного. Отец Георгий служит, а папа наш с бабушкой молятся вместе с несколькими прихожанами. Новость об обретении Стопы уже потихоньку распространяется по городу, но толком никто ничего не знает. И я в тот момент тоже ещё не знаю ничего.
Эта святыня была утеряна лет 500 назад. А с давних времён почиталась христианами как свидетельство особой милости Божией к нашей земле: этот след остался на камнях Херсонеса с тех пор, как Апостол Андрей горячо молился на берегу. И предание сохранилось об этом, а вот где именно стопочка отпечаталась - никто не знал.
И вот услышал об этом военнослужащий по имени Андрей и так ему захотелось найти стопочку - ведь не должна же она совсем исчезнуть! Исходил весь берег вдоль и поперёк - нету ничего похожего. Стал расспрашивать коренных жителей, сослуживцев, соседей. «Знаю этот след от ноги!» - говорит одна женщина (что интересно, неверующая) - «Мы там с моими ребятами часто летом купаемся, ещё удивлялись, как это могло получиться, что прямо на камне след отпечатался. Только ножка совсем маленькая, как детская.» И вот уже багочинному сообщили: «Стопочка нашлась!» Но кто знает, она ли?
Отец Сергий служит молебен у стопочки на берегу, а в это время у нашего прихожанина Павла в Симферополе умирает в больнице друг от внутреннего кровотечения при гемофилии. Остановить кровь невозможно. Жить ему не дни - часы, врачи говорят. Отец Сергий сливает водичку в стопочку. Собирает в бутылочку и благословляет Павла ехать в Симферополь и дать выпить воду больному. В областной больнице умирающий уже без сил от кровопотери, из трубочки в животе кровь течёт непрестанно. Павел даёт ему воды и буквально на глазах вместо крови по трубке начинает течь сукровица - жёлтая, а потом и прозрачная. Через три дня больного выписали. «Чудо!» - удивляются врачи.
А несколько дней спустя мы приехали к святыне с детьми. Удивительно, но я оказалась в местах своего детства (я жила в этом районе до десяти лет), и хотя всегда потом в Херсонес приезжала сама, привозила будущего мужа, потом детей, но всегда - с центрального входа, куда подходит автобус и маршрутки. А этот вход - как бы «чёрный» - для тех местных, кто жил по соседству. И вот иду я по этим тропам, спускаюсь по камням и чувствую, что радость необычайная меня переполняет, и солнце светит по-весеннему (впервые за много дней), и ветерок тёплый, и даже советские марши из соседней воинской части напоминают детство. Хорошо-то как!
Подходим к склону. Дожди последних дней совсем размыли спуск, но мы отважно съезжаем вниз (кажется, ни у кого не возникает мысль: а забираться-то сложней будет!) и видим возле Стопочки добровольца-охранника. Прикладываемся по очереди, берём водичку. Стопочка и впрямь - маленькая, миниатюрная, практически детская, но каждый пальчик отпечатался, и вся она хорошо видна, хочется сказать - «как живая»! "Святый Апостоле Андрее, моли Бога о нас!"
Вроде бы - всё, а уходить никак не хочется: море плещется ласково, солнышко греет и в воздухе особенное тепло разлито. И главное: чувствую я столько сил в себе, как будто не было недавней болезни, тяжёлой зимы и вообще ничего плохого в жизни моей не случалось, а было только сине-злёное море и тёплый ветерок, и тишина необычайная весенняя, как будто каждая травинка на склоне прислушивается к солнцу и хочет разгадать великую тайну: пора ли тянуться ввысь? Но подниматься-то и нам наверх надо. И откуда только силы берутся? Дети-то понятно - они прирождённые скалолазы, а вот как я умудряюсь так резво вверх взлететь? До сих пор не пойму. Папа шутит: «Как горная козочка!» И все мы смеёмся тем радостным смехом, который и есть настоящий - без примеси иронии или насмешки. И вдруг начинаем опять слышать бравурную музыку - как же так? Ведь всего в нескольких метрах ниже - на берегу, у Стопы - её совсем не было слышно. Чудеса!
Радость
1
Я помню с детства -
храм над синим морем
и колокол на холмике.
И свет,
и чаек плеск и крик,
как будто горе.
Но это радость.
Я помню с детства
портики, колодцы,
мозаики причудливых расцветок
и это теплое в закате солнце -
и это радость.
Я помню с детства
черную равнину -
трава горела летом под ногами,
и в голове горело,
а под нами
плескалось море.
Боже, это радость!
1997г.
2
И вот в снегах,
укутанный метелью
стоит мой милый храм-
родные стены:
как входишь, сразу слышишь запах моря
от византийских трепетных мозаик.
Свеча во тьме скользит
по строгим ликам-
и взгляд пронзающий -
как пережить мне это?
О Господи, за что мне эта радость?
2001