Отто Ган
Гении и злодеи. Проект Льва Николаева
Шестого августа 1945 года в шестичасовом выпуске новостей британская радиослужба Би-Би-Си передала первое сообщение о том, что на японский город Хиросима была сброшена атомная бомба.
Через несколько минут после передачи майор британских вооруженных сил Риттнер, курировавший пленных немецких ученых, вызвал к себе в кабинет профессора Отто Гана и сообщил ему новость. Ган пришел в ужас. Он внезапно почувствовал себя лично ответственным за гибель сотен тысяч людей…
Отто Ган. Оставшийся честным.
Немецкого учёного-экспериментатора Отто Гана называли «отцом ядерной химии». Он был членом сорока пяти академий и научных сообществ. За свою очень долгую жизнь, а прожил Отто Ган почти 90 лет, он получил тридцать семь высших национальных и международных наград, в том числе Нобелевскую премию.
Он был последовательным борцом за мир. И тем не менее, во время Первой мировой войны принимал участие в разработке химического оружия массового поражения. А накануне Второй мировой сделал открытие, которое привело к созданию атомной бомбы…
Фарм-Холл, 1945 год
Отто Ган был арестован в начале мая 1945 года. Вместе с ним были задержаны и доставлены в Англию еще девять немецких ученых. В том числе нобелевский лауреат, всемирно известный физик Макс фон Лауэ, физики-ядерщики Эрих Багге и Карл Вирц, и один из создателей квантовой механики, нобелевский лауреат Вернер Гейзенберг.
Руководство стран-союзниц считало, что все они работали над созданием атомной бомбы.
Ученых привезли в Годманчестер - местечко неподалеку от Кембриджа - и поселили в «Фарм-Холле», здании, начиненном подслушивающими устройствами. Там их содержали полгода, пытаясь выяснить, насколько близки были немцы к созданию ядерного оружия.
Франкфурт-на-Майне, 1879 год
Отто Ган родился во Франкфурте-на-Майне 8 марта 1879 года. Его отец Генрих Ган был владельцем стекольной мастерской, нескольких доходных домов. Мать - Шарлота Штуцман - занималась воспитанием детей. В семье было четверо сыновей. Все они росли в любви и достатке и получили достойное образование.
Химией Отто начал интересоваться еще лет в пятнадцать, он даже оборудовал себе небольшую лабораторию в прачечной их дома. Но отец очень хотел, чтобы его младший сын стал архитектором, и посоветовал Отто поступать после школы в Технический университет. Однако любовь к химии взяла своё. И через год Отто перевелся на химический факультет Марбургского университета, а еще через год уехал учиться в Мюнхен. Отец не стал возражать.
После получения докторской степени Отто Ган пошел работать ассистентом к химику-органику профессору Теодору Цинке. Ган был уверен, что практика в лаборатории известного ученого станет для него хорошим трамплином. Но не для научной карьеры, а для последующей работы на одном из предприятий химической промышленности. Спустя шестьдесят лет он написал об этом в своей автобиографии: «Я не строил планов относительно чисто научной карьеры».
В радиохимию Отто Ган попал случайно. Директор одного химического предприятия обратился к профессору Цинке с просьбой порекомендовать ему молодого химика, владеющего английским языком, который в случае необходимости мог бы съездить на стажировку за границу. Цинке порекомендовал Отто Гана. И в 1904 он отправился в Лондонский университет к известному химику и нобелевскому лауреату сэру Вильяму Рамзаю.
В лаборатории Рамзая Отто Ган сделал свое первое научное открытие. Получив от профессора задание провести серию экспериментов с радием, он открыл новый радиоактивный элемент, который назвал «радиоторием».
Синхрон. Шнырёв: «На самом деле химического элемента «Радиоторий» не существует. То, что экспериментально обнаружил Ган является изотопом тория 228-м. Однако в 905-м году, когда Ган сделал своё открытие понятие изотоп ещё не существовало, оно появилось только лишь спустя 8 лет в 913-м году. Именно поэтому то , что обнаружил Ган было классифицировано им как новых самостоятельный химический элемент. Аналогичная ситуация была и с некоторыми другими изотопами, которые были открыты Ганом: радиоактинием и мезоторием, которые на самом деле являются изотопами тория, радия и актиния».
С того момента вся жизнь Гана была связана с наукой, а все научные интересы - с радиоактивностью.
Когда стажировка Гана в Лондоне закончилась, он по рекомендации профессора Рамзая уехал в Монреаль.
«Для пополнения моих очень скудных знаний по радиоактивности я поехал в Канаду к профессору Резерфорду, к лучшему наставнику в этой новой области. Всё здесь было настолько ново, что открытия делать было нетрудно».
Из автобиографии Отто Гана
В лаборатории Резерфорда Ган проработал всего полгода, но за это короткое время открыл радиоактиний, который известен современной науке, как торий-227.
В 1905 году Отто Ган вернулся в Германию. Уильям Рамзай и на этот раз помог Гану - дал рекомендательное письмо к Эмилю Фишеру, всемирно известному химику и первому немецкому лауреату Нобелевской премии.
«Ган - славный малый, скромный, достойный доверия и высокоодарённый. Он мне очень понравился. Он немец и хочет оставаться им; и он хорошо знаком со всеми методами исследования радиоактивности. Найдётся ли у Вас для него угол?»
Из рекомендательного письма Уильяма Рамзая
«Угол» у профессора Фишера для Гана нашелся. Поначалу он взял его в свою лабораторию ассистентом, а потом помог занять место доцента в Химическом институте Берлинского университета.
Для экспериментов с радиоактивными веществами Гану выделили старую столярную мастерскую института, которую давно никто не использовал.
Берлин, 1907 год
Осенью 1907 года в «столярной мастерской» Отто Гана появился новый сотрудник. Физик-экспериментатор из Австрии Лиза Мейтнер. Она приехала в Берлин на стажировку к Максу Планку - ведущему физику-теоретику того времени. В Германии Лиза рассчитывала пробыть два года, но знакомство с Отто Ганом задержало ее в Берлине на целых тридцать лет.
Синхрон Шнырёв: « Сотрудничество Лизы Мейтнер и Отто Гана оказалось крайне плодотворным. Ган, являясь радиохимиком главным образом проводил экспериментальные химические исследования, а Мейтнер в качестве физика-теоретика давала интерпретацию получаемых результатов».
В 1912 году в Берлин-Далеме был торжественно открыт Институт химии имени кайзера Вильгельма. Отто Ганн и Лиза Мейтнер получили в новом здании института целый этаж. Теперь у них имелась и собственная мастерская, и механики. А самое главное - у Гана и Мейтнер появились ассистенты и лаборанты.
В 1913 году в жизни тридцатичетырехлетнего Отто Гана произошли перемены. Он женился. Нет, не на Лизе Мейтнер. Их связывала только работа.
Со своей будущей женой Ган познакомился двумя годами раньше в в польском городе Шецине. Он поехал туда на научную конференцию, и в один из свободных дней, гуляя по городу, встретил девушку своей мечты. Ее звали Эдит Юнгганс, она была студенткой факультета искусств.
Их роман в письмах продолжался два года - Эдит не могла переехать к Гану в Берлин, ей нужно было закончить институт. Свадьба состоялась 22 марта 1913 года в родном городе Эдит Шецине, где, кстати, её отец занимал пост президента городского парламента.
Когда началась Первая мировая война, Отто Гана призвали в пехотный полк действующей армии. В чине вице-фельдфебеля он принимал участие в боевых действиях на Западном фронте и даже получил боевую награду. Но вскоре Гана перевели в секретную часть, где один из ведущих немецких химиков того времени Фриц Габер занимался разработкой химического оружия. Он уверил Гана, что это оружие массового поражения позволит быстрее завершить войну и тем самым сохранит много жизней. Ган поверил…
И ему пришлось участвовать в подготовке нескольких газовых атак. Впоследствии Ган вспоминал, что, наблюдая за эффектом этих атак и за их последствиями, он испытал куда более сильный шок, чем на передовой во время боевых действий.
В свой институт Отто Ган вернулся только в 1917 году. Вместе с Лизой Мейтнер они возобновили совместную работу по исследованию распада радиоактивных веществ. И вскоре открыли элемент, который назвали прото-актиний.
Именно этот долгоживущий изотоп, который теперь называют протактиний, был внесен в таблицу Менделеева.
В 1922 году у Эдит и Отто родился сын. Его назвали Ханно. В семье счастье, да и в работе всё ладилось. Тридцатые годы были для Лизы Мейтнер и Отто Гана очень продуктивными. За это время они опубликовали более сорока совместных работ. Их исследования и открытия принесли Берлинскому Химическому институту международное признание и славу, а Гану должность директора.
Но счастливое время интересной исследовательской работы уже подходило к концу. До победы нацистов и прихода Гитлера к власти оставалось всего лишь четыре года.
Фарм-Холл, 1945 год
Отто Ган провёл в кабинете Риттнера весь вечер. Вместе они прослушивали один за другим выпуски новостей… Профессор пребывал в крайне подавленном состоянии. Риттнер, в надежде, что алкоголь успокоит коллегу, предложил ему выпить. Ган признался Риттнеру, что еще в те далекие времена, шесть лет назад, когда он сделал свое открытие, у него уже были самые худшие опасения относительно возможных последствий.
Берлин, 1933 год
Весной 1933 года в Германии был принят закон «О переаттестации профессиональной бюрократии». На основании этого закона лица неарийского происхождения лишались прав преподавать в институтах и университетах. Один только Берлинский университет лишился двухсот преподавателей. В их число попала и Лиза Мейтнер.
На защиту Мейтнер встали Макс Планк и Отто Ганн. Но заступничество известных ученых не помогло. В официальной анкете австрийской подданной доцента Мейтнер появилась запись: «Охране не подлежит». И вслед за ней две резолюции: «Лишить права преподавания» и «Уволить». К счастью, пока еще она могла продолжать исследовательскую работу.
В 1934 году Лиза Мейтнер и Отто Ган приступили к серии экспериментов, целью которых было подтвердить либо опровергнуть заявление выдающегося итальянского физика Энрико ФЕрми о существовании целого ряда «трансурановых» элементов.
ФЕрми и сотрудники его римской лаборатории провели ряд опытов по облучению нейтронами многих элементов периодической системы.
Синхрон С.Шнырёв:
«Когда Ферми начал свои экспериментальные исследования с ураном он предположил, что при облучении атома урана пучком нейтронов, уран может захватить один из нейтронов и превратиться в новый изотоп - уран 239, который является нестабильным элементом и в результате бета-минус-распада должен превратиться в новый, на тот момент неизвестный элемент - стоящий сразу вслед за ураном в периодической системе Менделеева, то есть трансурановым».
Это предположение Энрико ФЕрми породило своего рода соревнование между известными физиками: Ирен Жолио-Кюри и Отто Ганном с Лизой Мейтнер. Все они пытались получить трансурановые элементы и все они считали, что это будет теоретическая работа, за которой последует Нобелевская премия. Никто из них не предполагал, что эти абстрактные исследования закончатся созданием ядерного оружия.
Фарм-Холл, 1945 год
Новость о бомбардировке Хиросимы всем остальным пленникам Фарм-Холла сообщил доктор Карл Вирц. Вирца выслушали в гробовом молчании. Затем тишина взорвалась взволнованным гулом голосов. Прослушивавшие помещение через скрытые микрофоны офицеры британской разведки с удовлетворением отметили, что немецкие ученые пребывали в уверенности, что создать такое оружие в то время было просто невозможно.
Доктор Эрих Багге записал вечером в своем дневнике: «Они передают, что даже через несколько часов… город скрыт облаком дыма и пыли. Речь идет о смерти 300 тысяч человек. Бедняга профессор Ган!»
Берлин, 1935 год
В 1935 году к совместным исследованиям Гана и Мейтнер присоединился молодой ученый Фриц Штрассманн - блестящий специалист в области неорганической химии и анализа. Совместная работа трёх учёных шла более чем успешно. Они описали цепочки превращений ядра урана, в которых образовывались вещества, названные ими «эка-рений», «эка-осмий», «эка-иридий» и «эка-платина». Но многое в физике этих процессов оставалось необъясненным и вызывало сомнения. Как впоследствии писал соавтор будущего великого открытия Отто Фриш:
«Ган-химик наслаждался столь большим числом новых элементов, а Гана-радиохимика или физика-ядерщика беспокоил механизм, который мог бы объяснить их существование».
Отто Фриш
Однако в этот самый момент Лизе Мейтнер пришлось срочно покинуть Германию. Австрийский паспорт уже не спасал ее от преследований нацистов.
Для двух химиков - Гана и Штрассманна - потеря физика-теоретика в разгар экспериментов была очень ощутимой. Тем более что результаты этих экспериментов противоречили всем законам физики. Ган и Штрассманн раз за разом повторяли опыты, пытаясь найти ошибку. Но получали одно и то же: уран расщеплялся до… бария! Все подробности опытов Ган сообщал своей бывшей коллеге, он писал ей письма почти каждый день.
«Может быть, всё-таки здесь речь идёт о каком-то совпадении, но мы вновь и вновь возвращаемся к ужасному выводу: наш изотоп «радия» ведёт себя не как радий, а как барий…»
Из письма Отто Гана Лизе Мейтнер
19 декабря 1938 была завершена последняя контрольная серия экспериментов. Сомнений не оставалось - в результате обстрела ядра урана действительно образовывался барий. Но Ган и Штрассманн не могли объяснить этот удивительный результат.
«Может быть, Вы сможете найти этому какое-нибудь фантастическое объяснение?» ¬- с надеждой написал Ган Лизе Мейтнер.
Тем временем Лиза Мейтнер засела за расчеты вместе со своим племянником Отто Фришем - тоже физиком и австрийским беженцем.
Синхрон Шнырёв: « Мейтнер и Фриш смогли дать объяснения результатам, которые экспериментально наблюдал в своих опытах Ган. Основываясь на капельной модели ядра, которая раньше была предложена Нильсом Бором, они предположили, что при поглощении нейтрона ядро урана становится нестабильным, в результате происходит его деление и возникают ядра новых элементов. Одним из таких элементов является Барий, который и наблюдал в своих опытах Ган, другим элементом является крептон. Помимо этих двух вещест возникает ещё некоторое количество новых нейтронов, которые в свою очередь могут вновь вступить в реакцию с ядрами урана. Таким образом возникает реакция, которая называется цепной реакцией деления ядер урана.
Используя хорошо известную формулу Е= mc2, Мейтнер смогла оценить энергию, которая выделяется при делении одного ядра урана. Она оказалась приблизительно равной 200 МэВ. Для сравнения: при делении одного грамма урана высвобождается такая энергия, которая высвободилась бы при полном сжигании трёх тонн каменного угля».
Спустя несколько лет знаменитый немецкий физик-теоретик Макс Борн скажет, что формула Эйнштейна с открытием расщепления урана и цепной реакции стала своего рода связующим звеном между физикой и политикой.
Фарм-Холл, 1945 год
Во втором часу ночи профессор фон Лауэ постучал в дверь комнаты доктора Багге и сказал: «Нужно что-то делать. Я очень беспокоюсь за Отто Гана. Новость настолько шокировала его, что я опасаюсь худшего». Вдвоем они отправились к Гану. Он лежал в своей кровати с открытыми глазами, не шевелясь, словно оцепенев. Фон Лауэ и Багге просидели с ним почти до утра, пока Ган не заснул. Много лет спустя он написал в своем дневнике, что в те августовские дни мысли о самоубийстве преследовали его постоянно.
Берлин, 1939 год
В январе 1939 года данные химических экспериментов Гана и Штрассманна были опубликованы в журнале «Naturwissenschaften» («Естественные науки»).
Через месяц в журнале «Naturе» появилась статья Лизы Мейтнер и Отто Фриша «Деление урана с помощью нейтронов: новый тип ядерной реакции», где было дано физическое обоснование экспериментов Гана. В этой статье впервые был употреблен термин «деление ядра», а также высказано предположение, что процесс ядерного деления может породить цепную реакцию, которая приведет к большим выбросам энергии.
Кто-то из журналистов, пытаясь доходчиво объяснить своим читателям, что такое цепная реакция, придумал такую шутку: «Если кто-то разгуливает неподалеку от сидящей на цепи собаки, она начинает лаять, а следом за ней и другие собаки».
Все годы Второй мировой войны Отто Ган и Фриц Штрассманн продолжали работать над реакциями расщепления урана. До 1945 года они успели создать список продуктов деления урана, который состоял приблизительно из сотни изотопов 25 химических элементов. Результаты всех своих исследований Отто Ган публиковал в открытой печати, чем приводил в ярость гитлеровское начальство института.
«Отто Ган был одним из немногих, оставшихся честными и работавшими в те тёмные годы не за страх, а за совесть».
Альберт Эйнштейн
Позже, уже после войны, Ган писал, что гитлеровское правительство не трогало его отдел в надежде, что химики-ядерщики совершат какие-либо открытия, которые помогут установлению немецкого господства во всем мире.
Фарм-Холл, 1945 год
О том, что ему еще в 1944 году была присуждена Нобелевская премия по химии за открытие распада тяжелого ядра, Отто Ган узнал, находясь под арестом в Фарм-Холле. Немецких ученых освободили 3 января 1946 года. Расшифрованные стенограммы их разговоров сначала были отправлены на доклад британским военным офицерам, затем их передали в военное ведомство США. Военные аналитики пришли к выводу, что в Германии не разрабатывалось ядерное оружие. Стенограммы рассекретили и опубликовали только в 1992 году.
Отто Ган получил Нобелевскую премию только в декабре 1946 года. В своей речи он проследил весь путь открытия и процитировал слова Фредерика Жолио-Кюри: «То, что десять лет назад было плодом бредового воображения, сегодня стало уже в некоторой степени угрожающей реальностью». А в заключение, отвечая на вопрос аудитории, будет ли ядерная энергия использоваться в мирных целях или только для разрушения, Отто Ган заявил, что ученые мира, несомненно, приложат все усилия, чтобы предотвратить ядерную катастрофу.
После войны Отто Ган принял на себя руководство Обществом имени Макса Планка в Гёттингейме. Он часто выступал с публичными предостережениями об опасности, которую несет ядерное оружие.
На посту президента Общества Ган проработал вплоть до 1960 года. Самого тяжелого года в его жизни. Тогда во время путешествия по Франции в автомобильной аварии погибли его сын Ханно и невестка Ильза. На руках у восьмидесятилетнего учёного остался четырнадцатилетний внук Дитрих. А жена Отто Гана Эдит в то время тоже нуждалась в уходе, после тяжелой болезни она стала инвалидом…
Ган заботился о жене и внуке до конца своей жизни. Он умер 28 июля 1968 года, после неудачного падения и перелома шейных позвонков.
На следующий день во всех немецких газетах был опубликован некролог, в котором говорилось: «Общество Макса Планка скорбит о своём основателе, продолжившем после войны традиции Общества кайзера Вильгельма, о добром и любимом человеке, которого не забудут все, имевшие честь встретить его на своём жизненном пути…»
Его имя носят институты и научные центры, астероид, кратер на Луне. В его честь были учреждены премия и медаль мира, которую присуждают «за выдающиеся заслуги в деле мира и взаимопонимания народов». Сам Отто Ган неоднократно выдвигался на Нобелевскую премию мира. Он был одним из инициаторов Майнауского заявления и одним из авторов «Гёттингенского обращения». Восемнадцать западногерманских учёных-ядерщиков торжественно заявили, что никогда не будут участвовать в изготовлении, испытании или применении атомного оружия в каком бы то ни было виде. <\lj-cut>
Шестого августа 1945 года в шестичасовом выпуске новостей британская радиослужба Би-Би-Си передала первое сообщение о том, что на японский город Хиросима была сброшена атомная бомба.
Через несколько минут после передачи майор британских вооруженных сил Риттнер, курировавший пленных немецких ученых, вызвал к себе в кабинет профессора Отто Гана и сообщил ему новость. Ган пришел в ужас. Он внезапно почувствовал себя лично ответственным за гибель сотен тысяч людей…
Отто Ган. Оставшийся честным.
Немецкого учёного-экспериментатора Отто Гана называли «отцом ядерной химии». Он был членом сорока пяти академий и научных сообществ. За свою очень долгую жизнь, а прожил Отто Ган почти 90 лет, он получил тридцать семь высших национальных и международных наград, в том числе Нобелевскую премию.
Он был последовательным борцом за мир. И тем не менее, во время Первой мировой войны принимал участие в разработке химического оружия массового поражения. А накануне Второй мировой сделал открытие, которое привело к созданию атомной бомбы…
Фарм-Холл, 1945 год
Отто Ган был арестован в начале мая 1945 года. Вместе с ним были задержаны и доставлены в Англию еще девять немецких ученых. В том числе нобелевский лауреат, всемирно известный физик Макс фон Лауэ, физики-ядерщики Эрих Багге и Карл Вирц, и один из создателей квантовой механики, нобелевский лауреат Вернер Гейзенберг.
Руководство стран-союзниц считало, что все они работали над созданием атомной бомбы.
Ученых привезли в Годманчестер - местечко неподалеку от Кембриджа - и поселили в «Фарм-Холле», здании, начиненном подслушивающими устройствами. Там их содержали полгода, пытаясь выяснить, насколько близки были немцы к созданию ядерного оружия.
Франкфурт-на-Майне, 1879 год
Отто Ган родился во Франкфурте-на-Майне 8 марта 1879 года. Его отец Генрих Ган был владельцем стекольной мастерской, нескольких доходных домов. Мать - Шарлота Штуцман - занималась воспитанием детей. В семье было четверо сыновей. Все они росли в любви и достатке и получили достойное образование.
Химией Отто начал интересоваться еще лет в пятнадцать, он даже оборудовал себе небольшую лабораторию в прачечной их дома. Но отец очень хотел, чтобы его младший сын стал архитектором, и посоветовал Отто поступать после школы в Технический университет. Однако любовь к химии взяла своё. И через год Отто перевелся на химический факультет Марбургского университета, а еще через год уехал учиться в Мюнхен. Отец не стал возражать.
После получения докторской степени Отто Ган пошел работать ассистентом к химику-органику профессору Теодору Цинке. Ган был уверен, что практика в лаборатории известного ученого станет для него хорошим трамплином. Но не для научной карьеры, а для последующей работы на одном из предприятий химической промышленности. Спустя шестьдесят лет он написал об этом в своей автобиографии: «Я не строил планов относительно чисто научной карьеры».
В радиохимию Отто Ган попал случайно. Директор одного химического предприятия обратился к профессору Цинке с просьбой порекомендовать ему молодого химика, владеющего английским языком, который в случае необходимости мог бы съездить на стажировку за границу. Цинке порекомендовал Отто Гана. И в 1904 он отправился в Лондонский университет к известному химику и нобелевскому лауреату сэру Вильяму Рамзаю.
В лаборатории Рамзая Отто Ган сделал свое первое научное открытие. Получив от профессора задание провести серию экспериментов с радием, он открыл новый радиоактивный элемент, который назвал «радиоторием».
Синхрон. Шнырёв: «На самом деле химического элемента «Радиоторий» не существует. То, что экспериментально обнаружил Ган является изотопом тория 228-м. Однако в 905-м году, когда Ган сделал своё открытие понятие изотоп ещё не существовало, оно появилось только лишь спустя 8 лет в 913-м году. Именно поэтому то , что обнаружил Ган было классифицировано им как новых самостоятельный химический элемент. Аналогичная ситуация была и с некоторыми другими изотопами, которые были открыты Ганом: радиоактинием и мезоторием, которые на самом деле являются изотопами тория, радия и актиния».
С того момента вся жизнь Гана была связана с наукой, а все научные интересы - с радиоактивностью.
Когда стажировка Гана в Лондоне закончилась, он по рекомендации профессора Рамзая уехал в Монреаль.
«Для пополнения моих очень скудных знаний по радиоактивности я поехал в Канаду к профессору Резерфорду, к лучшему наставнику в этой новой области. Всё здесь было настолько ново, что открытия делать было нетрудно».
Из автобиографии Отто Гана
В лаборатории Резерфорда Ган проработал всего полгода, но за это короткое время открыл радиоактиний, который известен современной науке, как торий-227.
В 1905 году Отто Ган вернулся в Германию. Уильям Рамзай и на этот раз помог Гану - дал рекомендательное письмо к Эмилю Фишеру, всемирно известному химику и первому немецкому лауреату Нобелевской премии.
«Ган - славный малый, скромный, достойный доверия и высокоодарённый. Он мне очень понравился. Он немец и хочет оставаться им; и он хорошо знаком со всеми методами исследования радиоактивности. Найдётся ли у Вас для него угол?»
Из рекомендательного письма Уильяма Рамзая
«Угол» у профессора Фишера для Гана нашелся. Поначалу он взял его в свою лабораторию ассистентом, а потом помог занять место доцента в Химическом институте Берлинского университета.
Для экспериментов с радиоактивными веществами Гану выделили старую столярную мастерскую института, которую давно никто не использовал.
Берлин, 1907 год
Осенью 1907 года в «столярной мастерской» Отто Гана появился новый сотрудник. Физик-экспериментатор из Австрии Лиза Мейтнер. Она приехала в Берлин на стажировку к Максу Планку - ведущему физику-теоретику того времени. В Германии Лиза рассчитывала пробыть два года, но знакомство с Отто Ганом задержало ее в Берлине на целых тридцать лет.
Синхрон Шнырёв: « Сотрудничество Лизы Мейтнер и Отто Гана оказалось крайне плодотворным. Ган, являясь радиохимиком главным образом проводил экспериментальные химические исследования, а Мейтнер в качестве физика-теоретика давала интерпретацию получаемых результатов».
В 1912 году в Берлин-Далеме был торжественно открыт Институт химии имени кайзера Вильгельма. Отто Ганн и Лиза Мейтнер получили в новом здании института целый этаж. Теперь у них имелась и собственная мастерская, и механики. А самое главное - у Гана и Мейтнер появились ассистенты и лаборанты.
В 1913 году в жизни тридцатичетырехлетнего Отто Гана произошли перемены. Он женился. Нет, не на Лизе Мейтнер. Их связывала только работа.
Со своей будущей женой Ган познакомился двумя годами раньше в в польском городе Шецине. Он поехал туда на научную конференцию, и в один из свободных дней, гуляя по городу, встретил девушку своей мечты. Ее звали Эдит Юнгганс, она была студенткой факультета искусств.
Их роман в письмах продолжался два года - Эдит не могла переехать к Гану в Берлин, ей нужно было закончить институт. Свадьба состоялась 22 марта 1913 года в родном городе Эдит Шецине, где, кстати, её отец занимал пост президента городского парламента.
Когда началась Первая мировая война, Отто Гана призвали в пехотный полк действующей армии. В чине вице-фельдфебеля он принимал участие в боевых действиях на Западном фронте и даже получил боевую награду. Но вскоре Гана перевели в секретную часть, где один из ведущих немецких химиков того времени Фриц Габер занимался разработкой химического оружия. Он уверил Гана, что это оружие массового поражения позволит быстрее завершить войну и тем самым сохранит много жизней. Ган поверил…
И ему пришлось участвовать в подготовке нескольких газовых атак. Впоследствии Ган вспоминал, что, наблюдая за эффектом этих атак и за их последствиями, он испытал куда более сильный шок, чем на передовой во время боевых действий.
В свой институт Отто Ган вернулся только в 1917 году. Вместе с Лизой Мейтнер они возобновили совместную работу по исследованию распада радиоактивных веществ. И вскоре открыли элемент, который назвали прото-актиний.
Именно этот долгоживущий изотоп, который теперь называют протактиний, был внесен в таблицу Менделеева.
В 1922 году у Эдит и Отто родился сын. Его назвали Ханно. В семье счастье, да и в работе всё ладилось. Тридцатые годы были для Лизы Мейтнер и Отто Гана очень продуктивными. За это время они опубликовали более сорока совместных работ. Их исследования и открытия принесли Берлинскому Химическому институту международное признание и славу, а Гану должность директора.
Но счастливое время интересной исследовательской работы уже подходило к концу. До победы нацистов и прихода Гитлера к власти оставалось всего лишь четыре года.
Фарм-Холл, 1945 год
Отто Ган провёл в кабинете Риттнера весь вечер. Вместе они прослушивали один за другим выпуски новостей… Профессор пребывал в крайне подавленном состоянии. Риттнер, в надежде, что алкоголь успокоит коллегу, предложил ему выпить. Ган признался Риттнеру, что еще в те далекие времена, шесть лет назад, когда он сделал свое открытие, у него уже были самые худшие опасения относительно возможных последствий.
Берлин, 1933 год
Весной 1933 года в Германии был принят закон «О переаттестации профессиональной бюрократии». На основании этого закона лица неарийского происхождения лишались прав преподавать в институтах и университетах. Один только Берлинский университет лишился двухсот преподавателей. В их число попала и Лиза Мейтнер.
На защиту Мейтнер встали Макс Планк и Отто Ганн. Но заступничество известных ученых не помогло. В официальной анкете австрийской подданной доцента Мейтнер появилась запись: «Охране не подлежит». И вслед за ней две резолюции: «Лишить права преподавания» и «Уволить». К счастью, пока еще она могла продолжать исследовательскую работу.
В 1934 году Лиза Мейтнер и Отто Ган приступили к серии экспериментов, целью которых было подтвердить либо опровергнуть заявление выдающегося итальянского физика Энрико ФЕрми о существовании целого ряда «трансурановых» элементов.
ФЕрми и сотрудники его римской лаборатории провели ряд опытов по облучению нейтронами многих элементов периодической системы.
Синхрон С.Шнырёв:
«Когда Ферми начал свои экспериментальные исследования с ураном он предположил, что при облучении атома урана пучком нейтронов, уран может захватить один из нейтронов и превратиться в новый изотоп - уран 239, который является нестабильным элементом и в результате бета-минус-распада должен превратиться в новый, на тот момент неизвестный элемент - стоящий сразу вслед за ураном в периодической системе Менделеева, то есть трансурановым».
Это предположение Энрико ФЕрми породило своего рода соревнование между известными физиками: Ирен Жолио-Кюри и Отто Ганном с Лизой Мейтнер. Все они пытались получить трансурановые элементы и все они считали, что это будет теоретическая работа, за которой последует Нобелевская премия. Никто из них не предполагал, что эти абстрактные исследования закончатся созданием ядерного оружия.
Фарм-Холл, 1945 год
Новость о бомбардировке Хиросимы всем остальным пленникам Фарм-Холла сообщил доктор Карл Вирц. Вирца выслушали в гробовом молчании. Затем тишина взорвалась взволнованным гулом голосов. Прослушивавшие помещение через скрытые микрофоны офицеры британской разведки с удовлетворением отметили, что немецкие ученые пребывали в уверенности, что создать такое оружие в то время было просто невозможно.
Доктор Эрих Багге записал вечером в своем дневнике: «Они передают, что даже через несколько часов… город скрыт облаком дыма и пыли. Речь идет о смерти 300 тысяч человек. Бедняга профессор Ган!»
Берлин, 1935 год
В 1935 году к совместным исследованиям Гана и Мейтнер присоединился молодой ученый Фриц Штрассманн - блестящий специалист в области неорганической химии и анализа. Совместная работа трёх учёных шла более чем успешно. Они описали цепочки превращений ядра урана, в которых образовывались вещества, названные ими «эка-рений», «эка-осмий», «эка-иридий» и «эка-платина». Но многое в физике этих процессов оставалось необъясненным и вызывало сомнения. Как впоследствии писал соавтор будущего великого открытия Отто Фриш:
«Ган-химик наслаждался столь большим числом новых элементов, а Гана-радиохимика или физика-ядерщика беспокоил механизм, который мог бы объяснить их существование».
Отто Фриш
Однако в этот самый момент Лизе Мейтнер пришлось срочно покинуть Германию. Австрийский паспорт уже не спасал ее от преследований нацистов.
Для двух химиков - Гана и Штрассманна - потеря физика-теоретика в разгар экспериментов была очень ощутимой. Тем более что результаты этих экспериментов противоречили всем законам физики. Ган и Штрассманн раз за разом повторяли опыты, пытаясь найти ошибку. Но получали одно и то же: уран расщеплялся до… бария! Все подробности опытов Ган сообщал своей бывшей коллеге, он писал ей письма почти каждый день.
«Может быть, всё-таки здесь речь идёт о каком-то совпадении, но мы вновь и вновь возвращаемся к ужасному выводу: наш изотоп «радия» ведёт себя не как радий, а как барий…»
Из письма Отто Гана Лизе Мейтнер
19 декабря 1938 была завершена последняя контрольная серия экспериментов. Сомнений не оставалось - в результате обстрела ядра урана действительно образовывался барий. Но Ган и Штрассманн не могли объяснить этот удивительный результат.
«Может быть, Вы сможете найти этому какое-нибудь фантастическое объяснение?» ¬- с надеждой написал Ган Лизе Мейтнер.
Тем временем Лиза Мейтнер засела за расчеты вместе со своим племянником Отто Фришем - тоже физиком и австрийским беженцем.
Синхрон Шнырёв: « Мейтнер и Фриш смогли дать объяснения результатам, которые экспериментально наблюдал в своих опытах Ган. Основываясь на капельной модели ядра, которая раньше была предложена Нильсом Бором, они предположили, что при поглощении нейтрона ядро урана становится нестабильным, в результате происходит его деление и возникают ядра новых элементов. Одним из таких элементов является Барий, который и наблюдал в своих опытах Ган, другим элементом является крептон. Помимо этих двух вещест возникает ещё некоторое количество новых нейтронов, которые в свою очередь могут вновь вступить в реакцию с ядрами урана. Таким образом возникает реакция, которая называется цепной реакцией деления ядер урана.
Используя хорошо известную формулу Е= mc2, Мейтнер смогла оценить энергию, которая выделяется при делении одного ядра урана. Она оказалась приблизительно равной 200 МэВ. Для сравнения: при делении одного грамма урана высвобождается такая энергия, которая высвободилась бы при полном сжигании трёх тонн каменного угля».
Спустя несколько лет знаменитый немецкий физик-теоретик Макс Борн скажет, что формула Эйнштейна с открытием расщепления урана и цепной реакции стала своего рода связующим звеном между физикой и политикой.
Фарм-Холл, 1945 год
Во втором часу ночи профессор фон Лауэ постучал в дверь комнаты доктора Багге и сказал: «Нужно что-то делать. Я очень беспокоюсь за Отто Гана. Новость настолько шокировала его, что я опасаюсь худшего». Вдвоем они отправились к Гану. Он лежал в своей кровати с открытыми глазами, не шевелясь, словно оцепенев. Фон Лауэ и Багге просидели с ним почти до утра, пока Ган не заснул. Много лет спустя он написал в своем дневнике, что в те августовские дни мысли о самоубийстве преследовали его постоянно.
Берлин, 1939 год
В январе 1939 года данные химических экспериментов Гана и Штрассманна были опубликованы в журнале «Naturwissenschaften» («Естественные науки»).
Через месяц в журнале «Naturе» появилась статья Лизы Мейтнер и Отто Фриша «Деление урана с помощью нейтронов: новый тип ядерной реакции», где было дано физическое обоснование экспериментов Гана. В этой статье впервые был употреблен термин «деление ядра», а также высказано предположение, что процесс ядерного деления может породить цепную реакцию, которая приведет к большим выбросам энергии.
Кто-то из журналистов, пытаясь доходчиво объяснить своим читателям, что такое цепная реакция, придумал такую шутку: «Если кто-то разгуливает неподалеку от сидящей на цепи собаки, она начинает лаять, а следом за ней и другие собаки».
Все годы Второй мировой войны Отто Ган и Фриц Штрассманн продолжали работать над реакциями расщепления урана. До 1945 года они успели создать список продуктов деления урана, который состоял приблизительно из сотни изотопов 25 химических элементов. Результаты всех своих исследований Отто Ган публиковал в открытой печати, чем приводил в ярость гитлеровское начальство института.
«Отто Ган был одним из немногих, оставшихся честными и работавшими в те тёмные годы не за страх, а за совесть».
Альберт Эйнштейн
Позже, уже после войны, Ган писал, что гитлеровское правительство не трогало его отдел в надежде, что химики-ядерщики совершат какие-либо открытия, которые помогут установлению немецкого господства во всем мире.
Фарм-Холл, 1945 год
О том, что ему еще в 1944 году была присуждена Нобелевская премия по химии за открытие распада тяжелого ядра, Отто Ган узнал, находясь под арестом в Фарм-Холле. Немецких ученых освободили 3 января 1946 года. Расшифрованные стенограммы их разговоров сначала были отправлены на доклад британским военным офицерам, затем их передали в военное ведомство США. Военные аналитики пришли к выводу, что в Германии не разрабатывалось ядерное оружие. Стенограммы рассекретили и опубликовали только в 1992 году.
Отто Ган получил Нобелевскую премию только в декабре 1946 года. В своей речи он проследил весь путь открытия и процитировал слова Фредерика Жолио-Кюри: «То, что десять лет назад было плодом бредового воображения, сегодня стало уже в некоторой степени угрожающей реальностью». А в заключение, отвечая на вопрос аудитории, будет ли ядерная энергия использоваться в мирных целях или только для разрушения, Отто Ган заявил, что ученые мира, несомненно, приложат все усилия, чтобы предотвратить ядерную катастрофу.
После войны Отто Ган принял на себя руководство Обществом имени Макса Планка в Гёттингейме. Он часто выступал с публичными предостережениями об опасности, которую несет ядерное оружие.
На посту президента Общества Ган проработал вплоть до 1960 года. Самого тяжелого года в его жизни. Тогда во время путешествия по Франции в автомобильной аварии погибли его сын Ханно и невестка Ильза. На руках у восьмидесятилетнего учёного остался четырнадцатилетний внук Дитрих. А жена Отто Гана Эдит в то время тоже нуждалась в уходе, после тяжелой болезни она стала инвалидом…
Ган заботился о жене и внуке до конца своей жизни. Он умер 28 июля 1968 года, после неудачного падения и перелома шейных позвонков.
На следующий день во всех немецких газетах был опубликован некролог, в котором говорилось: «Общество Макса Планка скорбит о своём основателе, продолжившем после войны традиции Общества кайзера Вильгельма, о добром и любимом человеке, которого не забудут все, имевшие честь встретить его на своём жизненном пути…»
Его имя носят институты и научные центры, астероид, кратер на Луне. В его честь были учреждены премия и медаль мира, которую присуждают «за выдающиеся заслуги в деле мира и взаимопонимания народов». Сам Отто Ган неоднократно выдвигался на Нобелевскую премию мира. Он был одним из инициаторов Майнауского заявления и одним из авторов «Гёттингенского обращения». Восемнадцать западногерманских учёных-ядерщиков торжественно заявили, что никогда не будут участвовать в изготовлении, испытании или применении атомного оружия в каком бы то ни было виде. <\lj-cut>