Привет, дорогой дневничок
В очередной раз прихожу к мысли, что необходимо воспитывать в себе привычку регулярно вести дневник. Жизнь движется очень странно, время растягивается спиралями с иллюстрации к геометрии Лобачевского, одни события непропорционально увеличиваются в размерах, другие - съеживаются, и вся это лента затягивается какими-то странными петлями на твоей шее. А при склонности к постоянной рефлексии вообще однажды перестаешь понимать, где явь, а где твой затянувшийся внутренний монолог, выродившийся вдруг в случайно произнесенное слово, а потом снова нырнувший в небытие сознания. С таким хаосом разве что печатное слово способно облечь ад твоей головы хотя бы в подобие японского сада камней, где есть надежда на дзен.
А еще - назвать врага по имени - суть посмотреть ему в лицо. Перестать боятся. Слово - как фонарь в кромешной темноте, стоит его зажечь, и станет хоть чуть-чуть виднее, куда идешь. У меня много демонов, сидящих по углам, и я начну с ними бороться своим лучшим оружием: словом.
Слово, если и не убивает, то хотя бы дает бороться; если не лечит - то дает зафиксировать ход болезни, чтобы потом поставить диагноз и, возможно, даже излечиться. С определенного момента начинаешь смотреть на свое тело по-другому: беспристрастно отмечаешь первую морщину, очередной седой волос, дряблую складку на животе, пигментное пятно на кисти. Черты лица становятся более резкими и выразительными, детская щенячья припухлость пропадает, заостряя углы и обнажая истинный замысел природы или Бога. Учишься наблюдать за этим, открывать нового себя, фиксировать каждый неожиданный кусочек в этой мозаике. Точно так же однажды начинаешь испытывать потребность в метафизическом зеркале, которое бы показало тебе медленное преображение твоего сознания. Дневник - это и есть такое зеркало; слова становятся отпечатком, сеткой морщин, седыми прядями. И ты даже можешь сказать: это появилось тогда, а вот это - тогда, а вот это только сейчас.
Слова, как верстовые столбы, методично обозначают твой путь из точки А в точку Б со всеми отклонениями и остановками. Более того, возможно, только они-то тебе и напоминают, что все самое важное было в этих отклонениях и остановках. Оборачиваешься назад и понимаешь, что все лучшие мысли и решения были вроде как внезапно и невовремя. Вот я пьяная еду ночью с вечеринки в грязно-вишневой девятке, где играет какая-то турецкая попса; вот счастливая иду босиком ранним утром по улице, держа в руках натершие туфли; вот мы февральской ночью пьем с Межейниковой вискарь у Никольского собора; вот я сижу в комнате и бьюсь головой об пол, слушал песню Максим на репите. Помнила ли я все это так точно, если бы мне не хватило терпения или вдохновения, чтобы написать об этом хотя бы пару строк?
Ну и вот как-то так. Жизнь выходит на очередной поворот, и нужно так многое понять и запомнить, что выбора нет. И как евреи, верящие, что между строк Торы можно увидеть Бога и прозреть, я понадеюсь, что смогу в этом огромном гипертексте однажды найти ответы на свои вопросы.
А еще - назвать врага по имени - суть посмотреть ему в лицо. Перестать боятся. Слово - как фонарь в кромешной темноте, стоит его зажечь, и станет хоть чуть-чуть виднее, куда идешь. У меня много демонов, сидящих по углам, и я начну с ними бороться своим лучшим оружием: словом.
Слово, если и не убивает, то хотя бы дает бороться; если не лечит - то дает зафиксировать ход болезни, чтобы потом поставить диагноз и, возможно, даже излечиться. С определенного момента начинаешь смотреть на свое тело по-другому: беспристрастно отмечаешь первую морщину, очередной седой волос, дряблую складку на животе, пигментное пятно на кисти. Черты лица становятся более резкими и выразительными, детская щенячья припухлость пропадает, заостряя углы и обнажая истинный замысел природы или Бога. Учишься наблюдать за этим, открывать нового себя, фиксировать каждый неожиданный кусочек в этой мозаике. Точно так же однажды начинаешь испытывать потребность в метафизическом зеркале, которое бы показало тебе медленное преображение твоего сознания. Дневник - это и есть такое зеркало; слова становятся отпечатком, сеткой морщин, седыми прядями. И ты даже можешь сказать: это появилось тогда, а вот это - тогда, а вот это только сейчас.
Слова, как верстовые столбы, методично обозначают твой путь из точки А в точку Б со всеми отклонениями и остановками. Более того, возможно, только они-то тебе и напоминают, что все самое важное было в этих отклонениях и остановках. Оборачиваешься назад и понимаешь, что все лучшие мысли и решения были вроде как внезапно и невовремя. Вот я пьяная еду ночью с вечеринки в грязно-вишневой девятке, где играет какая-то турецкая попса; вот счастливая иду босиком ранним утром по улице, держа в руках натершие туфли; вот мы февральской ночью пьем с Межейниковой вискарь у Никольского собора; вот я сижу в комнате и бьюсь головой об пол, слушал песню Максим на репите. Помнила ли я все это так точно, если бы мне не хватило терпения или вдохновения, чтобы написать об этом хотя бы пару строк?
Ну и вот как-то так. Жизнь выходит на очередной поворот, и нужно так многое понять и запомнить, что выбора нет. И как евреи, верящие, что между строк Торы можно увидеть Бога и прозреть, я понадеюсь, что смогу в этом огромном гипертексте однажды найти ответы на свои вопросы.