Быть правой. Быть счастливой.
Вчера Межейникова сказала, что я сплю и вижу, как бы вернуться, да так, чтобы при этом еще и сохранив лицо. Ну не то чтобы я сплю и вижу, но мысли меня посещают периодически на этот счет.
В общем, вопрос на миллион: как сохранить хорошую мину при плохой игре? Или - говоря откровенно - как вернуться так, чтобы при этом не расписаться в собственном ничтожестве?
Любая девочка, для которой "Секс в большом городе" стал катехизисом, знает ответ на этот вопрос. Ответ незамысловат: никак. Уходя-уходи, наша гордость-наше все, в одну реку дважды - и далее по списку жизнеутверждающих максим.
Но, елки-иголки, жизнь-то сложнее, чем сериал про четырех сорокалетних теток или журнал "Космополитан"! И чертова гордость мало кого сделала счастливее, потому что в холодную ночь ты не будешь прижимать ее к сердцу или плакать ей в плечо, когда тебе плохо. Твоя гордость не будет делать тебе яичницу на завтрак и дуть на твой чай, чтобы он остыл.
И выбор здесь, вобщем-то, сводится к тому, чтобы решить, чего ты хочешь: быть счастливой или быть правой?
Мы твердим на каждом углу, что хотим быть счастливыми, но тки пальцем в любую, и окажется, что все наши поступки направлены на одно - быть правой. Отказ "входить в одну реку дважды" и пресловутая "гордость", с которой мы носимся, как с писаной торбой, - это все отсюда. Это все "быть правой".
Нет, я не о том, что надо наступать на горло собственной песне, прогибаться и растворяться в объекте своего желания. Я о том, что нормальный человек с нормальной самооценкой в состоянии идти на компромисс и в состоянии прощать. И он может дать самому себе и окружающим второй шанс. Потому что мы все делаем ошибки, и мы все заслуживаем право их исправить. Или хотя бы попытаться.
Так что, если у меня будет возможность вернуться, - я вернусь. Если захочет вернуться он - я приму.
Я устала быть правой. От этого не становится лучше, правда.
В общем, вопрос на миллион: как сохранить хорошую мину при плохой игре? Или - говоря откровенно - как вернуться так, чтобы при этом не расписаться в собственном ничтожестве?
Любая девочка, для которой "Секс в большом городе" стал катехизисом, знает ответ на этот вопрос. Ответ незамысловат: никак. Уходя-уходи, наша гордость-наше все, в одну реку дважды - и далее по списку жизнеутверждающих максим.
Но, елки-иголки, жизнь-то сложнее, чем сериал про четырех сорокалетних теток или журнал "Космополитан"! И чертова гордость мало кого сделала счастливее, потому что в холодную ночь ты не будешь прижимать ее к сердцу или плакать ей в плечо, когда тебе плохо. Твоя гордость не будет делать тебе яичницу на завтрак и дуть на твой чай, чтобы он остыл.
И выбор здесь, вобщем-то, сводится к тому, чтобы решить, чего ты хочешь: быть счастливой или быть правой?
Мы твердим на каждом углу, что хотим быть счастливыми, но тки пальцем в любую, и окажется, что все наши поступки направлены на одно - быть правой. Отказ "входить в одну реку дважды" и пресловутая "гордость", с которой мы носимся, как с писаной торбой, - это все отсюда. Это все "быть правой".
Нет, я не о том, что надо наступать на горло собственной песне, прогибаться и растворяться в объекте своего желания. Я о том, что нормальный человек с нормальной самооценкой в состоянии идти на компромисс и в состоянии прощать. И он может дать самому себе и окружающим второй шанс. Потому что мы все делаем ошибки, и мы все заслуживаем право их исправить. Или хотя бы попытаться.
Так что, если у меня будет возможность вернуться, - я вернусь. Если захочет вернуться он - я приму.
Я устала быть правой. От этого не становится лучше, правда.