(no subject)
У меня есть утренний друг. Мы встречаемся перед работой, завтракаем, обсуждаем новости, курим и расходимся по делам. Бывает, видимся каждый день, бывает, по две недели не пересекаемся.
Это мой второй утренний друг, а первый появился в школе, в старших классах. В пятерку, которая шла по Студенческой улице до остановки "Антоново" прямиком к воротам лицея, я садилась на остановке у Волны, а он двумя остановками позже. В толпе пальто мы, прижатые друг к другу тихонько что-нибудь обсуждали всю дорогу или слушали кассетный плеер. На ресницах и шапке его снежинки превращались в кристаллики воды. Мы тепло дышали зубной пастой и качались как в лодке, до конечной остановки представляя собой замкнутую сферу. А высыпавшись из автобуса, могли даже не идти рядом: почему-то мы шифровали дружбу. Гуляя по набережной после школы мысленно отвечали несуществующим любопытным: "Мы в библиотеку". Иногда, если вокруг точно не было знакомых, он мог положить мою вечно отмороженную без варежки руку к себе в карман. Как-то по весне, уже почти взрослые, мы попробовали поцеловаться, но не зашло. В диалоге близости было больше.
Я, разумеется, любила Цветаеву и в этой связи на всех возможных пальцах носила кольца. Однажды из Питера привезла пару одинаковых простых красивых серебряных, но почему-то больших. Одно успела подарить утреннему другу, а второе почти тут же потеряла.
Нам по 32, мы случайно видимся раз в несколько лет, недавно встретила его на улице, но была со студентами, а он с девушкой - прошлепали мимо. А всё выше я вспомнила одним монтажным планом, когда утром нашла сообщение с фотографией: серебряное кольцо на взрослой руке моего утреннего друга. Это однозначно не дань памяти, оно просто само по себе классное кольцо. Ну или это мы опять зашифровали близость.
Это мой второй утренний друг, а первый появился в школе, в старших классах. В пятерку, которая шла по Студенческой улице до остановки "Антоново" прямиком к воротам лицея, я садилась на остановке у Волны, а он двумя остановками позже. В толпе пальто мы, прижатые друг к другу тихонько что-нибудь обсуждали всю дорогу или слушали кассетный плеер. На ресницах и шапке его снежинки превращались в кристаллики воды. Мы тепло дышали зубной пастой и качались как в лодке, до конечной остановки представляя собой замкнутую сферу. А высыпавшись из автобуса, могли даже не идти рядом: почему-то мы шифровали дружбу. Гуляя по набережной после школы мысленно отвечали несуществующим любопытным: "Мы в библиотеку". Иногда, если вокруг точно не было знакомых, он мог положить мою вечно отмороженную без варежки руку к себе в карман. Как-то по весне, уже почти взрослые, мы попробовали поцеловаться, но не зашло. В диалоге близости было больше.
Я, разумеется, любила Цветаеву и в этой связи на всех возможных пальцах носила кольца. Однажды из Питера привезла пару одинаковых простых красивых серебряных, но почему-то больших. Одно успела подарить утреннему другу, а второе почти тут же потеряла.
Нам по 32, мы случайно видимся раз в несколько лет, недавно встретила его на улице, но была со студентами, а он с девушкой - прошлепали мимо. А всё выше я вспомнила одним монтажным планом, когда утром нашла сообщение с фотографией: серебряное кольцо на взрослой руке моего утреннего друга. Это однозначно не дань памяти, оно просто само по себе классное кольцо. Ну или это мы опять зашифровали близость.