Детей топили, а трупы ели с головы
За время голода 1921-1924 года население Симбирской губернии сократилось почти на четверть. Люди ели друг друга, но государство продолжало спонсировать мировую революцию. Мы впервые собрали конкретные цифры про реальную ситуацию с голодом в губернии в 1921-1922 годах и выяснили много жутких подробностей.
Хлеб от земли, а голод от людей:
Засеяли расстрелянными - всходы
Могильными крестами проросли:
Земля иных побегов не взрастила.
Снедь прятали, скупали, отымали,
Налоги брали хлебом, отбирали
Домашний скот, посевное зерно:
Крестьяне сеять выезжали ночью.
М.Волошин «Голод»
1919-1920 годы запомнились крестьянам жесткой продразверсткой и жестокой нагрузкой гражданской войны. «Приходили красные - все забирали, приходили белые - забирали то, что не забрали красные» - вот типичное мнение крестьян о войне.
В итоге был полностью прерван многолетний отлаженный цикл крестьянской жизни. Продразверсткой были практически полностью уничтожены «кулакские запасы», под которыми в большинстве случае подразумевалось зерно, отложенное на семена. Вдобавок к этому у крестьян конфисковали для нужд воюющих армий практически всех годных лошадей.
Особенно пострадали те районы, по которым прокатились основные бои, и районы, затронутые чапанным восстанием. Как следствие, в 1920 году в губернии было засеяно лишь 728,3 тыс. десятин земли, что почти в два раза меньше, чем, например в типичном для дореволюционного времени 1911 году. Тем не менее, политика проведения сплошной продразверстки продолжалась.
«Пахали на бабах, а сеяли гнилье»
Результаты такой политики не замедлили сказаться. В 1921 году было засеяно лишь 360 тысяч десятин - меньше четверти от обычного для губернии. Сеять было попросту нечего и нечем. «Пахали на бабах, а сеяли гнилье».
Ситуацию усугубила засуха. С апреля месяца установилась жаркая погода с сухими юго-восточными ветрами, озимые и яровые начали подсыхать, кормовая трава во многих местах «сгорела».
Власти признали очевидное бедственное положение лишь в конце мая. 26 числа в газете «Заря» появилась небольшая заметка: «В селе Ивановке, Ртищево, Каменской области Симбирского уезда вследствие бездождья озимый клин внушает серьёзные опасения о неурожае. Озимые начинают подсыхать. Яровые всходы были удовлетворительны, но теперь тоже начинают подсыхать».
Зерно разворовали
На самом деле и яровые и озимые к этому моменту и в Ивановке и в Ртищево были полностью уничтожены. Но власти не спешили с принятием мер. На места была спущена резолюция об использовании для продовольственных нужда населения остатков зерна, собранного по продразверстке. В общественных амбарах на тот момент оставалось 343 тысячи пудов зерна из почти 6,5 миллионов пудов, заготовленных в 1920 году. Очевидно, что столь мизерного количества никак не хватило бы до нового урожая.
Вдобавок, большую часть зерна из общественных амбаров разворовали. Только по официальным данным было похищено 150 тыс. пудов хлеба. На деле, скорее всего, амбары вскрыли при первых признаках голода и вычистили полностью ещё весной.
Для властей неурожай стал очевидным лишь в июле. 19 числа была создана Центральная Комиссия помощи голодающим (ЦК Помгол) под руководством Калинина. В качестве одной из основных задач на комиссию было возложено препятствование стихийному переселению голодающих в благополучные регионы.
Итог такой политики сказался немедленно - каждый день на симбирских вокзалах подбирали 30-40 трупов. И это только по официальным данным.
На местах необходимость переселения была очевидной. Так, в резолюции VII губпартконференции от 11 июля 1921 года указывалось, что «на требование широкого переселения, посланного губцентром, должен быть быстрый и удовлетворительный ответ».
Но «быстрый и удовлетворительный ответ» был дан лишь к концу года. В итоге официально из губернии было эвакуировано 70 тысяч взрослых и 6 тысяч детей. Как минимум столько же покинули губернию летом и ранней осенью 1921 года самостоятельно, прорвавшись через заградительные кордоны.
Бедственная осень
К осени по официальным данным в губернии голодало полмиллиона человек. За хлеб отдавали всё - дома, скот, инвентарь. На рынке приобрела цену молотая кора сосны, лошадь или корова уходили за 2-3 пуда муки. Желуди, щавель, липовый лист, конские копыта - в еду пошло всё.
Люди умирали тысячами. По официальным данным только от болезней умер каждый десятый житель губернии. Умирающих просто от голода никто уже не считал.
На этом фоне развернули свою деятельность разнообразные международные благотворительные организации, которые оказали неоценимую помощь в борьбе с голодом. ЦК РКП(б) не захотел упускать инициативу. В августе 1921 года была создана Центральная агитационная комиссия, в задачи которой входила среди прочего агитация против АРА и других международных благотворителей среди населения с целью уменьшения влияния «капиталистов» на умы. Агиттройки действовали во всех районах губернии.
Ранней осенью стало очевидно, что сеять крестьянам нечего. По всей стране развернулась кампания по сбору семян, которая активно использовалась в агитации среди крестьян с целью унять панику.
Но пахать было уже нечем. Практически весь скот, не изъятый в 1917-1920 годах, был к этому моменту попросту съеден. На одно крестьянское хозяйство приходилось лишь 0,1 лошадь. Пришлось экстренно выдавать ссуды на покупку рабочего скота. В итоге удалось с горем пополам засеять озимые. Основную роль в этом сыграло обещание освободить крестьян, рано поднявших пар, от продналога, которым была с весны 1921 года заменена продразверстка.
Сначала ели детей
Землю тошнило трупами, - лежали
На улицах, смердели у мертвецких,
В разверстых ямах гнили на кладбищах.
В оврагах и по свалкам костяки
С обрезанною мякотью валялись.
Глодали псы оторванные руки
И головы. На рынке торговали
Дешёвым студнем, тошной колбасой.
Баранина была в продаже - триста,
А человечина - по сорока.
Душа была давно дешевле мяса.
И матери, зарезавши детей,
Засаливали впрок. “Сама родила -
Сама и съем. Ещё других рожу”.
М.Волошин «Голод».
Пик голода пришелся на позднюю осень и зиму 1921-1922 года. К этому времени в наиболее пострадавших частях губернии уже съели всё, что можно было съесть. В ряде мест голод дошел до такой степени, что с улиц даже не убирали трупы умерших - этого попросту некому было делать.
Появились и случаи каннибализма, причем многие из них документально подтверждены. Нет никаких сомнений, что людоедство практиковалось и до зимы, но наибольшее количество случаев приходилось именно на зиму и весну 1922 года.
Наиболее живописно каннибализм описал уже будучи в эмиграции Михаил Осоргин: «С ужасом и презрением писали о “случаях каннибализма”, не зная, что это были уже не случаи, а обыденное явление и что выработалось даже правило сначала есть голову, потом потроха и лишь к концу хорошее мясо, медленнее подвергавшееся порче. Ели преимущественно родных, в порядке умирания, кормя детей постарше, но не жалея грудных младенцев, жизни еще не знавших, хотя в них проку было мало. Ели по отдельности, не за общим столом, и разговоров об этом не было».
Публицист В.Тополянский в своем произведении «Покарание голодом» рассказывает также о том, как крестьяне Самарской губернии съели толстого сотрудника АРА.
Стоит отметить, что случаи людоедства всё-таки не были массовыми. Документально подтверждено лишь несколько десятков эпизодов. Тем не менее, друг-друга крестьяне ели, а среди мордвы и башкир было широко распространено массовое убийство детей, которых топили и вешали, чтобы не кормить.
Из взрослых выживали сильнейшие. Только этим можно объяснить некоторый спад смертности в конце зимы и начале весны 1922 года. Дело в том, что гуманитарная помощь до взрослых крестьян практически не доходила. АРА начала активную работу со взрослым населением лишь с апреля 1922 года. Тогда питанием было охвачено более 300 тысяч взрослых. Другие благотворительные организации, действующие зимой 1922 года, работали в куда меньших масштабах, при этом постоянно испытывали давление бандитизма, который в отношении «иностранных агентов» местные власти предпочитали не замечать.
На 1 июня 1922 года в губернии голодало 89 процентов всего населения. Число остро нуждающихся в питании возросло до 1,5 миллионов человек. Больше всего голодающих было в Симбирском уезде, что легко объясняется наибольшей «революционной нагрузкой». Так, только по время действия на территории уезда Железной дивизии у крестьян было резервировано более 1000 лошадей и несколько десятков тысяч пудов продовольствия.
Все надежды были лишь на новый урожай…
Голод как повод
Когда ж сквозь зимний сумрак закурилась
Над человечьим гноищем весна
И пламя побежало язычками
Вширь по полям и ввысь по голым прутьям, -
Благоуханье показалось оскорбленьем,
Луч солнца - издевательством, цветы - кощунством.
М.Волошин «Голод».
Свою помощь в деле помощи голодающим активно предлагала Православная церковь ещё с весны 1921 года, но эта помощь с негодованием отвергалась властями из-за боязни усиления влияния церкви в обществе. Предложения церковных деятелей о продаже неиспользуемого церковного инвентаря с целью помощи голодающим игнорировались.
Инициатива должна была отходить от ЦК. В результате и появился знаменитый декрет об изъятии церковных ценностей от февраля 1922 года под слоганом борьбы с голодом. Но время было упущено - декрету следовало появиться поздним летом. Тогда средства от продажи ценностей могли бы помочь решить проблему с семенами и не допустить катастрофы осени и зимы. Но это лишь в том случае, если бы продажа церковных ценностей имела целью действительно помощь голодающим…
Но власти такой цели не преследовали. Голод оказался лишь удобным поводом для изъятия ценностей без лишнего недовольства прихожан, а цель помощи голодающим - лишь предлогом. Настоящая цель была выше, и, по мнению Троцкого, оправдывала даже настолько циничные средства её достижения. Деньги были пущены на спонсирование мировой революции. Лишь малая их доля реально дошла до голодающих.
Аналогично поступили и с урожаем. Несмотря на то, что в 1922 году в Симбирской губернии было засеяно меньше половины от обычных площадей, а голодом было охвачено практически всё сельское население, собранное зерно по решению Губкома большей частью было отправлено… на нужды ЦК. Советское государство начало экспорт зерна. Для мировой революции нужны были винтовки и патроны, а для их покупки - валюта, которую можно было получить лишь в обмен на зерно.
В итоге надежды голодающих не оправдались. Несмотря на нормальный урожай, голод в губернии не прекратился…
Людские потери
Сколько же населения потеряла губерния от голода 1921-1924 годов? Эту цифру можно подсчитать лишь приблизительно. По переписи 1920 года в губернии насчитывалось 1 688 702 человека населения. По официальным данным в губернии за 1921-1924 год от голода и сопутствующих болезней (тиф) погибло приблизительно 170 000 человек. Эвакуировано было почти 80 тысяч человек. С учетом же оценок некоторых историков, погибших от голода и болезней было, как минимум, на треть больше - 250 000 человек. Кроме того, из губернии бежало минимум 50 тысяч крестьян. Эти цифры хорошо соотносятся с данными переписи 1926 года, согласно которым в губернии насчитывалось 1 384 220 человек.
Источник: Детей топили, а трупы ели с головы