АзЪ есмь.
...Состоянию главного героя в "Приглашении на казнь" Набокова как нельзя лучше соответствует аркан таро "Башня".
Башня - это когда твой мир рушится. Когда внезапно проседает земля под ногами, а всё, что до сих пор казалось основополагающим, теряет своё значение. Когда люди, казавшиеся важными и значительными, оказываются куклами, глупой пародией на живых. Когда всё твоё существо занимает один вопрос: "Когда же?.."
Потеря почвы под ногами вызывает животный, иррациональный ужас. Ужас перед смертью, который всегда - оборотная сторона страха перед неизведанным. Проблема в том, что нельзя что-то приобрести, ничего не потеряв. Особенно, если речь идёт о развитии.
Но когда подходишь к рубежу, кажется, что это всё. Что это - конец.
"- Еще мгновение. Мне самому смешно, что у меня так позорно дрожат руки, - но остановить это или скрыть не могу,- да, они дрожат, и все тут. Мои бумаги вы уничтожите, сор выметете, бабочка ночью улетит в выбитое окно, - так что ничего не останется от меня в этих четырех стенах, уже сейчас готовых завалиться. Но теперь прах и забвение мне нипочем, я только одно чувствую - страх, страх, постыдный, напрасный..."
В Цинцинате Ц., приговорённом к смерти за "гносеологическую гнусность", или, проще говоря, за то, что другие не могли понять его, познать его, явственно проступает образ Иисуса - в тексте есть несколько явных аллюзий на это. Но в Цинцинате есть и что-то от каждого из нас. Что-то от каждого, кто хоть раз задавался вопросом "Почему все ..., а я нет?"
Если этот вопрос встал хоть раз - вы уже приглашены на вашу казнь.
Потому что иначе - тупик.
"...Вот тупик тутошней жизни, - и не в ее тесных пределах надо было искать спасения. Странно, что я искал спасения. Совсем - как человек, который сетовал бы, что недавно во сне потерял вещь, которой у него на самом деле никогда не было, или надеялся бы, что завтра ему приснится ее местонахождение. Так создается математика; есть у нее свой губительный изъян. Я его обнаружил. Я обнаружил дырочку в жизни, - там, где она отломилась, где была спаяна некогда с чем-то другим, по-настоящему живым, значительным и огромным"...
А если повезёт - доведётся пережить много казней. Потому что нужно пережить собственную смерть, чтобы отбросить лишнее и понять простую вещь: я есть - и я настоящий.
"- До десяти, - повторил Цинциннат, раскинув руки.
- Я еще ничего не делаю, - произнес м-сье Пьер с посторонним сиплым усилием, и уже побежала тень по доскам, когда громко и твердо Цинциннат стал считать: один Цинциннат считал, а другой Цинциннат уже перестал слушать удалявшийся звон ненужного счета - и с неиспытанной дотоле ясностью, сперва даже болезненной по внезапности своего наплыва, но потом преисполнившей веселием все его естество, - подумал: зачем я тут? отчего так лежу? - и задав себе этот простой вопрос, он отвечал тем, что привстал и осмотрелся.
Кругом было странное замешательство. Сквозь поясницу еще вращавшегося палача начали просвечивать перила. Скрюченный на ступеньке, блевал бледный библиотекарь. Зрители были совсем, совсем прозрачны, и уже никуда не годились, и все подавались куда-то, шарахаясь, - только задние нарисованные ряды оставались на месте. Цинциннат медленно спустился с помоста и пошел по зыбкому сору..."
К чему я это всё, собственно? Вчера были с ребятами в РАМТ на постановке "Приглашения на казнь". Попасть туда хотели месяца два как, но, разумеется с покупкой билетов на ближайший спектакль тянули до предпоследнего дня.
Действие местами переходило в откровенный фарс, хорошо исполненный, но вызывающий ощущение тошноты - видимо, для того, чтобы подчеркнуть контраст Цинцината с остальными персонажами. В отличие от книги, в которой мне показалась более сильной первая часть (подготовка к казни), в спектакле особенно яркой оказалась часть вторая. В особенности концовка - она на меня произвела грандиознейшее впечатление. Когда погас свет, я позорно зашмыгала носом, стараясь успокоить дыхание - потому что он вырвался, всё-таки вырвался, ай да молодец. Один Цинцинат всё ещё считает и дрожит от ужаса, а второй просто встал и пошёл - подальше от всего этого фарса, от осыпающихся декораций, от мертвых пародий на людей. Молодец Цинцинат. Мне бы так.
А потом мы вышли на улицу слегка ошарашенные, там маячил какой-то парень и опрашивал выходящих о впечатлениях, а мы все дружно от комментариев отказались, ибо было нечего сказать.
А потом я с удивлением поняла, что мне нравится центр Москвы, и вот эта весна тоже нравится, и что вообще жизнь довольно крутая, и что надо срочно выпить. И мы пошли в "Камчатку", и вокруг, будто продолжая спектакль, кривлялись глупые куклы, похожие на людей.
Но нам было уже нипочём.
Отсчёт начался.
До десяти...