Один из любимых рассказов
Сергей Штанников
ХОДОК
Ч 1
Мне и раньше приходилось выезжать на задания. Но сейчас по всему чувствовалось, что дело будет намного серьезнее предыдущих. Когда зазвонил ЗАС, Шеф впервые за нашу совместную службу попросил выйти из кабинета. Я, конечно, сразу смекнул, что звонил САМ, но прежде Василь Василич всегда разговаривал с ним при мне. Выйдя от Шефа, я прикинул, что у меня имеется в наличии из специального снаряжения и разных самодельных штучек, которые могут пригодиться для ведения одиночного боя в горах.
Над некоторыми из этих штучек я просиживал целые ночи, изобретал, переделывал, думал, додумывал и, естественно, мастерил все своими руками. Это - как в цирке, когда каждый воздушный гимнаст сам себе изготавливает и, не раз перепроверив, вывешивает под куполом снаряжение, уверенный, что оно его не подведет.
Войдя к себе, я завалился на кровать. Ноги на спинку, руки за голову (моя любимая поза отдыха, идет отток крови от ног, а ноги в горах - это главное), и стал снова «прокачивать» предстоящее задание. Знал я пока очень мало. Шеф только и сказал, что «духи» кого-то из наших захватили и требуют обмена, а нас это почему-то не устраивает.
Ну, дело привычное, не впервой, я этому обучался специально, не один год, да и практика уже солидная. Но мне непонятно, отчего такой ажиотаж, звонки на всех уровнях, ребята из посольства мечутся - те, которые числятся садовниками, слесарями, дворниками и т. п., уж я-то знаю, что там за садовники. Разговаривал я раз с одним, когда помогал готовить ребятишек из «Каскада» для прогулки в горы, так он георгин от настурции не отличит.
Ужас как не люблю, если не полностью владею обстановкой, отсутствие информации меня просто гнетет. Ну ладно, сейчас придет Василь Василич и все расскажет. На этой мысли я и уснул.
Ничего себе, подумал я, когда Шеф разбудил меня и «ввел в курс дела». Я многое предполагал, но такое… И сто раз прав Василь Василич, сказавший, что подобное задание бывает только однажды в жизни.
Короче, случилось следующее. К одному работнику посольства (когда я услышал его фамилию, то убрал ноги со спинки кровати) прилетели сын и дочь. Они и еще несколько человек из посольства ехали в «Рафике». По всей видимости, «садовники» что-то прошляпили, и этот «Рафик» со всеми пассажирами испарился по дороге из Кабульского аэропорта. И вот Шеф хриплым, как у Высоцкого, голосом, впихивает в меня оперативную обстановку, которую я воспринимаю одним полушарием, а другим планирую свои дальнейшие действия:
… Неподалеку от города Асмар душманы зажали афганский батальон, наши пошли на помощь…
… Наши приступили к ликвидации в Баграмской зеленой зоне группировки под предводительством двух братьев - Бари-Алая и Карима. Банда долгое время минировала дороги и обстреливала колонны. По данным агентурной разведки, она расположится на отдых в районе кишлака Дехи-Нау…
Черта с два они возьмут братьев в Дехи-Нау. Во-первых, там много подземных выходов в горы. Во-вторых, мне приходилось лично сталкиваться с Бари-Алаем, он очень умен, хитер и ловок. И братьев самих не будет в кишлаке, да и разведка у них отлично работает, на себе испытал однажды. Но все это я мимоходом отмечаю про себя, не мешаю Шефу «вводить меня в курс дела».
… Подрыв машины в городе Герат…
… Формирование «духов» численностью до 500 человек появилось в районе Кандагара…
… Тяжелые бои за Пагман…
Я сразу вспомнил главную достопримечательность этого города - арку Победы, воздвигнутую в 1919 году в честь восстановления независимости Афганистана от английского колониального господства. Интересно, какой памятник они поставят, когда нас турнут отсюда?
… В провинции Парван в Панджшерском ущелье на 22 часа задержана колонна, засады в Астане, Бараки, мины на дороге Кабул-Джабаль-Уссарадж…
… Под Кандагаром один из наших бывших сержантов командует отрядом душманских гранатометчиков, жжет наши танки, как спичечные коробки…
Сволочь. Читал его дело, сам из приличной семьи. Жалко родителей, на прошлой неделе отработали план, как его убрать. Пойдет к нему ходок. Скоро перестанет жечь наших парней.
Стоп. Теперь серьезно, это нужно слушать внимательно, не отвлекаясь. Шеф стал зачитывать агентурные данные, самые свежие.
Лично я никогда не смог бы стать агентурным разведчиком. Не потому, что у меня обличье европейское а потому, что надо иметь природный дар. Я привык так: вот противник, значит, чик - и все, а прикидываться его другом я бы не сумел. Поэтому к ребятам-агентурщикам всегда относился с уважением, к тому же некоторые из них прошли через меня. И сейчас по характеру текста, что читает мне Василь Василич, я пытаюсь определить, кто из них работает.
Данные были по нашим пленным и перебежчикам, об их местонахождении, а также о местонахождении различных перевалочных баз для переправки людей. «Рафик» взяли вчера после обеда, вполне возможно, что люди все еще на территории Афганистана.
И я начал слушать внимательно:
… Трое наших парней находятся в отряде Муллы Маланга под Кандагаров, один из них отправлен через Международный Красный Крест в Швейцарию. За ними пока еще строгий контроль со стороны моджахедов. Содержатся в горном кишлаке в 48 километрах на юго-восток от Кандагара…
… Начальник разведки дивизии, дислоцированной в Шинданде, подполковник, убил солдата и на БРДМ переехал к моджахедам…
Я бы с удовольствием пощупал его кадык ребром своей ладони. Как я таких ненавижу, парня убил, гад.
… В районе Джелалабада взяли в «зеленке» сержанта, набирал воду в ручье…
Ничего себе, попил водички. Куда ж командир смотрел? Послал одного, а может быть, и самовольно пошел, черт его знает.
… В районе Кундуза двое наших солдат с оружием ушли в банду, наркоманы с гражданки…
Гады.
… Хекматияр повысил цены за теракты. За убитого афганского солдата - от 5 до 7 тысяч афгани, за партийного активиста - 10-15 тысяч, за убитого офицера - 30 тысяч, за уничтоженный танк - 100 тысяч, за организацию взрыва на кабульском вокзале - 70 тысяч афгани…
Я даже глаза приоткрыл от таких расценок. Шеф хмыкнул, глядя на меня, и сказал:
- Ты бы у них за неделю миллионером стал.
Это он мне льстит, что бывает нечасто. Да, дело предстоит жаркое.
… В полевом лагере Бадр (Пакистан) недалеко от города Равалпинди, двое наших парней, русский и туркмен, взяли их под Джелалабадом года четыре назад…
Все не то, не то…
Шеф продолжал читать, а я мысленно представил себе карту Кабула и всего Афганистана.
Так. От города в разные стороны расходятся пять автомобильных дорог, их я исключаю сразу. То, что до сих пор не найден «рафик», еще не значит, что уехали на нем. Скорее всего, «рафика» уже в природе не существует. А из Кабула можно тысячами путей скрытно уйти в близлежащие горы, легко обходя главные дороги соответственно армейские и полицейские посты и заставы, которыми утыканы без толку основные магистрали. Этому способствует само положение города, который поднимается в горы домами и малопроезжими дорогами и тропинками.
Допускаю, что их довезли до гор, а затем повели пешком, плюс время на переодевание, это обязательно, потом отдых и все такое. Очень быстро не пойдут. Три женщины, одна из них девочка 15 лет, шесть мужчин и юноша 17 лет. А высота Кабула над уровнем моря 1791 метр, люди только с самолета, они еще не адаптировались, передвигаться быстро они просто не смогут. Стало быть, они где-то недалеко от Кабула. Я так мыслю.
Дальше. Взяли их в районе Шахринау примерно в 18.30 взяли чисто, без стрельбы и лишней суеты. Впереди ехала «Волга» с «садовниками». Пропустив ее, «духи» перегородили дорогу выехавшей с боковой улицы «бурбухайкой», и, пока ребятки выскакивали из «Волги» и пробирались назад, «рафика» уже не было.
Да, грамотно сработали. Скорее всего, представились нашими военнослужащими, что действует почти всегда безотказно, особенно на вновь прибывших.
Сейчас - 4.50. Чистого времени у них было примерно около 10 часов. Уйти могли далеко, но будем надеяться на лучшее.
Теперь вот еще что. Вероятно, они попрут в Пакистан, а провести такую большую группу удобно либо через Хайберский проход, там шоссе, годится обыкновенная «бурбухайка», либо через Багогильский перевал по вьючной тропе на Гиндукуше. Но здесь высота 3777 метров над уровнем моря, и хотя он проходим с мая по сентябрь, но не для женщин, и то разве только верхом. Впрочем, кто же попрет в Пакистан напрямую через Джелалабад, где наши контролируют все и вся и подобную группу не прозевают?
Ну, да это известно Василь Василичу, и там уже наверняка сидят наши ребятки. Я так мыслю. А вот для того, чтобы проконтролировать другие возможные пути отхода, и нужен я. По тому, как быстро меня нашли в городе Ташкенте, в районе Троицкого поворота, у друга, я сразу почуял, что дело непростое.
По-моему, Шеф уже закончил читать. Открываю глаза, так оно и есть. Смотрит на меня и молчит, ждет вопросов. Бедняга, он за эту бессонную ночь перелопатил уйму информации и сейчас, как компьютер, с величайшей точностью и скоростью будет выдавать ее мне. Но в отличие от бесчувственной машины при ответах у него меняется интонация, а она говорит мне ничуть не меньше, чем сама информация.
Итак, вопросы:
1. Возраст и физическое состояние заложников?
2. Кто из их есть кто на самом деле?
3. Территория, подконтрольная Ахмад Шаху?
(Это его люди захватили ребят, о чем и сообщили в письме, подброшенном одному из работников посольства. И в нем, как я полагаю, были поставлены условия обмена, по всей видимости, оказавшиеся неприемлемыми для наших, потому что Василь Василич мне про них ни гугу).
4. Кто должен взаимодействовать со мной?
5. Кто еще из спецов будет привлечен?
Василь Василич, как я и предвидел, четко и кратко ответил почти на все мои вопросы, подвопросы и так далее.
И вот наконец к нам в комнату ворвался Сашка, старый мой знакомый, работающий сейчас в аппарате Шефа, один из его главных помощников и любимцев. «Есть!» - выдохнул он с порога, и жизнь для меня пошла в другом измерении. Это короткое слово означало, что агентурщики нашли-таки местонахождение заложников. Впрочем, я и раньше особо не сомневался в успехе, потому что только за время моего пребывания здесь дважды звонил САМ, то есть Ю. В. Андропов.
Пока Сашок выдавал все данные, которые он получил и уже обработал, я ходил по комнате в том приподнятом и возбужденном состоянии, в котором мне положено находиться за час до выхода на задание.
Итак. Они на территории Афганистана, возле перевала Саланг (сначала наши даже не предполагали, что заложников повезут в сторону Союза, а не в сторону Пакистана), недалеко от одного горного кишлака, а еще точнее - в квадрате «17», в очень труднодоступном районе Гиндукуша, где крепко обосновался Ахмад Шах Масуд.
Ну что ж этой информации мне достаточно. Я принялся готовиться к выходу. Шеф с Сашкой пошли заниматься своим делом. В течение часа они должны были «прокачать» множество вариантов моего входа в зону работы и остановиться на самом приемлемом и надежном. Ну да ладно это - их заботы. А мне надо решать, что брать с собой. Я бы, конечно, взял все, чем располагаю, но для этого потребовался бы грузовик. Поскольку такой возможности не было, то я должен был, как скульптор, отсечь все лишнее.
Это только в кино и книжках шпион Иванов берет с собой небольшой вещмешок, в котором умещается все необходимое Я, прочитав одну такую книжку, подсчитал, сколько чего было у него в этом мешке, получилось около пятисот наименований и тянул он килограммов на восемьсот.
Снаряжение у меня в основном самодельное и импортное, в том числе и оружие. Если бы замполит учебного центра увидел его, он осудил бы меня за непатриотичность. Ему что, прикрепил отечественным клеем в ленкомнате Али-Бабу и сорок разбойников и ходи воздух пинай. Не люблю лишних людей, тем более в армии. А мне с нашим снаряжением на свои мероприятия ни к чему ходить: я все-таки профессионал, а не самоубийца.
До выхода оставалось семь минут. Я лежал на кровати в своей любимой позе и был в том состоянии, в котором должен был быть на момент выхода, когда вошли трое: Шеф, Сашка и какой-то хмырь, по всему видать, прилетевший из Москвы. Одет не по-нашему, лицо незагорелое, с брезгливым выражением, ручки пухлые - большой начальник. Хмырю явно очень не понравилось положение моего тела, и он сразу раскричался, что приехал специально в Кабул взять дело под личный контроль, а его здесь не ждут, лежат на кровати в обуви, бардак развели. Тут Шеф и говорит:
- Я вас предупреждал, товарищ генерал-полковник, что вам здесь делать нечего. Как видите, Старик в форме и готов к выходу. Через пять минут у него машина, и кричать на него не надо.
Большой начальник даже замер от такой дерзости. Но Шеф просто-напросто решил опередить меня, что бы и я не сказал своих несколько слов.
Когда генерал наконец ушел, Василь Василич и Сашка присели около кровати на табуретки и помолчали минуту. Потом в течение двух минут перебрасываемся ничего не значащими фразами, я поднимаюсь, надеваю свою спецкуртку (она же бронежилет) со множеством карманов и карманчиков, беру рюкзак и иду к двери. Василич с Сашкой выходят, я задерживаюсь на несколько секунд в комнате, закрываю глаза, мысленно желаю себе всего-всего и тоже выхожу.
После комнаты с кондиционером воздух кажется горячим, хотя лишь семь часов утра и солнце только начинает свое восхождение.
И тут думаю: твою мать, вот почему Шеф хмурый, вот почему Сашок волнуется больше обычного! У меня же сегодня день рождения! Мне сегодня 27 стукнуло, а у нас, ходоков, считается очень дурной приметой выходить на задание даже в канун дня рождения. У меня аж день в день получается. Поэтому Шеф и хмыря московского так отбрил. Хороший мой человек, спасибо вам всем.
- Поздравили бы, что ли, - говорю им по дороге к машине, - а то как в последний путь провожаете, черти полосатые.
Василич что-то хмыкнул в ответ типа поздравляю, мол. Сашка с улыбкой закивал головой, а у самого в глазах тревога. Я их прекрасно понимаю, за последние два месяца трое ходоков не вернулись с задания, из них двоим должно было исполниться 27.
Мы стоим около спецмашины, замаскированной под военную «санитарку», дверь открыта, внутри темно, шторки опущены и в ней уже сидят двое сопровождающих. Это коллеги-ходоки, знатоки моего района и людей Ахмад Шаха. Ехать нам вместе минут сорок, так что по дороге мы успеем обговорить до конца все и даже больше.
Сейчас я сяду в салон, захлопнется дверь, и исчезнет Станислав Петрович Сергеев, славный парень, который очень любит жизнь со всеми ее удовольствиями. А останется ходок без имени и фамилии по кличке Старик.
Взялся за дверную ручку, посмотрел, как быстро, прямо на глазах, поднимается солнце, кивнул Шефу и Сашке, залез в машину и захлопнул дверь.
Мы не представились друг другу. Они просто говорили по очереди, каждый свое, изредка в случае неточности поправляя напарника, и отвечали на мои вопросы. Оба были таджиками, и мы разговаривали на их родном языке. Моя семья прожила почти двенадцать лет в Душанбе, поэтому я знал таджикский с детства. Тогда я даже не мог предположить, что он мне так пригодится в жизни. Как, собственно, и узбекский с туркменским. Прибыли к месту назначения, уже все обговорив, кивнули друг другу на прощание (у нас, ходоков, не принято желать всего хорошего и т. п.), и, только когда стал открывать дверь, один из них заметил, что языком я владею, как настоящий афганец. Я направился к поджидавшей меня БМД. Около машины стояли два офицера-контрразведчиа из Витебской воздушно-десантной дивизии, дискоцированной сейчас около Кабульского аэродрома. Полез в открытый люк БМД. Там уже лежала необходимая мне одежда: в чалме и афганском балахоне в сумерках вполне смогу сойти за афганца.
Я уже работал с витебчанами, отличные парни, никаких лишних вопросов и четко делают свое дело. В прошлый раз выбрасывали меня с вертолета, а в этот, по-моему, будет комбинированное перемещение. Подъезжаем к вертолету, лицо у меня уже закрыто, его никто не должен видеть. Не выказывая ни малейшего удивления или любопытства, летчики поднимают машину в воздух, и мы летим в тот полк дивизии, который расположен между Чарикаром и Салангом для сопровождения колонн из Союза. Приземлились, опять сажусь в БМД, и меня везут несколько часов подряд.
Батальон совершает марш, у комбата определенная задача, и не знает он, что придумана она только для того, чтобы в заброшенном кишлаке, когда кругом еще столбом пыль, поднятая проходящей колонной, из люка машины не его батальона выпрыгнул какой-то человек и, никем не замеченный, скрылся в ближайших развалинах.
Пыль еще не успела осесть, а я уже замаскировался и приготовился к долгой дневной лежке под палящим солнцем, когда нельзя ни пить, ни есть, ни шевелиться.
Через час колонна прошла обратно, но по другой дороге, раздались две короткие и одна длинная пулеметные очереди. Это сигнал мне, что все без изменений. Ну что же, до встречи. Старик приступил к выполнению задания.
Лежу и мысленно говорю себе: с днем рождения, Старичок, тебе уже двадцать семь. Эх, видели бы меня сейчас мои родители и братики. Их у меня двое, и оба старшие. Александр и Володя. Наверное, уже опрокинули по стопочке за здоровье Стасика. Стоп. Что это я? За какого такого Стасика? Он в той жизни остался, а в этой есть только Старик. Надо отрешиться от всего и подышать, подготовиться к работе.
Согласно древнекитайским трактатам, правильное дыхание позволяет восстановить размеренность мышления, снять напряжение и раздражение, преодолеть состояние разбитости и апатии. Дыхание должно быть размеренным и тонким, а настроение ровным и спокойным. Особенно сейчас, когда через мои ноги переползает огромная кобра: ползи, гадина, ты мне совершенно безразлична.
Однажды на сборах инструкторов в одном из высокогорных учебных центров мы вечером зашли в палатку и, не зажигая света, полезли каждый в свой спальник. Вдруг раздался голос Вадика Попугаева: «Ребята, включите свет, у меня змея в спальнике». Сказано это было настолько спокойно, что я так же спокойно встал и зажег лампу. Вадик медленно вылез из спальника и встряхнул его, оттуда вывалилась кобра и быстро уползла в ночь. Вадим постелил спальник на место и снова залез в него. После того случая я перестал бояться ядовитых змей.
Все, хватит воспоминаний. Боковым зрением я уловил движение вдалеке. В сторону малоразрушенной части кишлака идут двое: у одного - винтовка, так называемый «бур», второй - без оружия, что-то несет. Это хорошо, это очень хорошо, это просто чудесно: информация моих коллег, инструктирующих меня в машине, подтверждается.
Они пройдут метрах в сорока от меня, мой направленный микрофон запросто возьмет такую дистанцию. Включаю его, вставляю микронаушник в ухо и слушаю. Слышимость отличная. Недоумевают, что за колонна и с какой целью была здесь сегодня. Не дураки, цель им подавай, командир этого батальона сам не знает, зачем он сюда мотался, а этим вынь да положь причину. Так, они будут вдвоем до утра, поставят три мины. Две на дороге, по которой колонна шла сюда, одну - на той, по которой она возвращалась. Поставят метрах в трехстах от входа в кяриз (так здесь называют подземные источники), чтобы его не завалило во время взрыва. Подготовленные хлопцы, хотя и на скорую руку. Ладно, я вас пока трогать не буду.
Между прочим, к афганцам у меня вообще нет никакой злобы, ни к тем, ни к другим, и мне совершенно все равно, кто из них возьмет верх. Мама еще в детстве рассказывала, что во время голода в Поволжье, когда «отец народов» выгреб все закрома, Афганистан передал нашей стране десятки тысяч пудов хлеба и двести восемьдесят тысяч тонн пшеницы. Много это или мало, я не знаю, но мамина мама, бабка моя, выжила, да не просто выжила, а еще и маму мою на афганском хлебушке на свет Божий произвела. Так что я в какой-то мере обязан своим рождением этой стране и этим развалинам, под которыми лежу, тоже. Нет, я, конечно, несентиментален и не побегу за этими двумя выражать свою признательность и благодарность. Если понадобится, я им сделаю «скучно», но… только если понадобится. Они поставили мины и повернули обратно. Уже совсем стемнело, и мне пришлось сильно напрячь зрение, чтобы разглядеть, где они нырнут под землю. Так, место засек, теперь можно спокойно «прокачать» ситуацию.
Они люди Ахмад Шаха, дежурный пост, ответственный за эту зону, вернее, за этот ее участок, потому что из разговора я понял, что всю зону охраняют восемь человек, и с ними старший - проверяющий.
Ну, начало положено, вот что значит техника. А еще у меня есть «жучки», замаскированные под камни. Бросишь несколько таких вдоль тропы, метров через пятьдесят, включишь приемник и - порядок! - сиди собирай информацию. Очень удобно, но, правда, недешево. Когда я узнал, сколько стоит один такой «жучок», то даже убрал ноги со спинки кровати. А когда мне на складе сказали, что их нужно обязательно сдавать после операции, то я спросил, не надо ли еще гильзы стреляные приносить. Совсем эти тыловики очумели, могли бы, по крайней мере, сказать «не обязательно», а «по возможности», неужто я этого не понимаю.
Пока на интересующую меня тему я ничего не узнал. Зато теперь мне известно, где в этом квадрате можно свободно перемещаться. Ну что, Старик, вылезай из укрытия и вперед на полусогнутых в сторону Гиндукуша. Прыгая по развалинам, как горный козел, чтобы не наследить, я приступил к выполнению первой части задания - вхождение в зону и обнаружение заложников.
Продвигался быстро. Что-что, а ходить я умею хорошо, не зря нас все-таки «ходоками» зовут. Иду, луна светит, небо звездное (кстати, каждый, кто прошел Афган, вспоминает это звездное небо), видно все хорошо, посты далеко, а я в полной боевой готовности. Шагаю по руслу ручья, он почти высох, в воду не наступаю, а только на камни. За пять часов мне необходимо пройти шестьдесят пять километров. Это реально. Я так мыслю. План последующих действий таков. Замаскируюсь около выходящей в горы тропы, разбросаю вдоль нее метров на шестьсот свои «камушки», которых у меня двенадцать штук, и буду слушать. Сейчас для меня главное - слушать, за микрофоны я не беспокоюсь, их можно обнаружить, лишь разбив «камушек», а они по виду ничем не отличаются от обычных камней.
Нет, километров 15-20 придется все-таки пробежать, мне нельзя прибыть на место после рассвета. Я должен успеть найти себе возле кишлака укромный уголок на весь день, да и на маскировку необходимо время.
Скоро полночь, конец первого дня лета и конец дня рождения я провожу с рюкзаком за спиной, бегущий, как лошадь, по чужой стране черт его знает, куда. Хотя зачем преувеличивать, сейчас погляжу на звезды и скажу, куда я бегу. Так, это - Большая Медведица, значит, на северо-восток, к предгорью Гиндукуша, в некий, совсем небольшой кишлачок, в котором, как мне сообщили, сегодня утром появится один человек. Этого человека я должен вычислить, обязательно допросить и выбить из него любым способом информацию о местонахождении заложников. И если моего «дяди» не окажется в кишлаке, то действовать я буду уже по варианту №2, который мы с Шефом тоже обговорили.
Стоп. Время для отдыха. Хорошо, ноги повыше на камень, они потрудились на совесть, в себя несколько плиточек питательной смеси, чуть-чуть жидкости собственного изготовления. Упражнения на восстановление дыхания, спокойнее, спокойнее, все хорошо. Последние пять минут - и вперед.
Отлично. Успел-таки, в запасе минут 20-25 еще есть, а вот двух-трех килограммов во мне уже нет. Так, теперь раскидаю «камушки» и поищу место неподалеку от них. За небольшим кустом на меня оскалилась узкая трещина в скале, нормальный человек в нее не влез бы, но кто сказал, что я нормальный… Залез, втиснул шмотки, замаскировался и посыпал себя специальным порошком, чтобы собаки не почуяли. Этот порошок в течение нескольких часов пахнет чем-то очень противным, но привычным для местных кобелей и сук.
Утро. Мулла заорал, как недорезанный петух. Началась моя вторая лужка. Часа через два появились трое: двое молодых и дед. Дед двинул в горы, а двое пошли по тропе, мило беседуя. Включил приемник, слушаю. Пока ничего интересного, просто болтают о житье-бытье, хотят раздобыть оружие. Это не «духи», а мирные жители. Слушаю дальше… ага, дед через четыре часа должен кого-то привести. Ну что ж, подождем. Дед, наверное, проводник.
Мимо пробежали дети, а сними две собачки. Порошок не подвел, они меня не учуяли. Вообще-то я на всякий случай выбрал место с таким расчетом, чтобы ветер дул с тропы на меня, ветер в Афганистане чаще всего с северо-востока.
Время уже к обеду, меня клонит в сон, глотаю таблетку и минут через десять-пятнадцать я снова в норме. Пошли уже вторые сутки без сна. Как только добуду нужную информацию, надо будет выспаться, а то, когда начну работать, никакие таблетки не помогут.
Вечер, «прокачиваю» полученную информацию. Мимо меня прошло человек шестнадцать, и из их разговоров ясно, что нужного мне человека в кишлаке нет. Дело в том, что обычно он привозит в кишлак разный дефицитный товар, а там это целое событие, о котором обязательно кто-нибудь упомянул бы в разговоре. Но я все равно ночью схожу на проверку, тем более, что в кишлаке всего один пост, расположение которого я уже изучил. Да и ведут себя часовые совершенно безалаберно, словно в глубоком тылу. Мысленно я уже «прокачиваю» второй вариант. Но мне не суждено было воплотить его в жизнь: то, что случилось в дальнейшем, не только перечеркнуло второй вариант, но и изменило весь ход событий.
Я заметил их еще километрах в двух от кишлака. Дед-проводник вел какую-то группу. Шли они довольно медленно, усталые, чем-то нагруженные, - судя по всему, издалека. Подходят ближе, словно нарочно шагают не по тропе. Наконец добрели до моих «камушков». С ними наш солдат, взятый в плен в провинции Парван во время обстрела советской колонны. Взрыв отбросил его от своих далеко в сторону - в воду арыка, где его и нашли без сознания.
Паренька надо выручать, не знаю пока как, но надо. Скорее бы стемнело, тогда будет легче прийти ему на помощь. Но стемнеет только через три часа.
Что-то непонятное у них там творится. Идут толпой по улице веселые - чарса, что ли, обкурились? Солнце светит на них, я - в тени, значит, если воспользуюсь оптикой, никто меня не заметит.
Смотрю. Мать вашу! Они тащили паренька к окраине кишлака, он был уже весь окровавленный, одежда порвана, и я понял, что сейчас произойдет. Эти гады будут издеваться над ним, будут умерщвлять его всеми способами. Суки! Я еще не осознал того, что мне ничем нельзя ему помочь, не осознал, что смогу только наблюдать, кусать до крови губы и сжимать до боли в суставах кулаки.
Они вышли на площадку и начали раскладывать костер. По крикам я понял, что пытку огнем требуют находящиеся в кишлаке «духи», которые в своей последней операции потеряли несколько человек, в том числе родного брата их главаря. Теперь они жаждали крови. «Духи» пинали беднягу ногами, били палками, кололи штыками, лицо у него стало сплошным кровавым месивом. Он не сопротивлялся, у него не было сил. Вот он упал, пинками его заставляли подняться. Сволочи, гады, суки, подождали бы до утра, я бы за это время обязательно что-нибудь придумал.
Наконец они вытащили из огня свои штыки и принялись выжигать на теле парня какие-то иероглифы.
Как он, бедняга, кричал! Он просил не убивать его, он только что приехал в эту страну и еще ни разу не выстрелил, он всего-навсего связист и не собирался никого убивать, у него дома мама. Они его просто не слушали, они не знали его языка, и крики, которые издавала жертва, их только радовали. Слезы текли у меня непроизвольно, впервые за последние годы.
Они превратили его в кровавый, едва шевелящийся кусок мяса, когда появился главарь. Величественно подняв руку, он остановил своих молодчиков, и я уже стал надеяться, что пытка будет отложена до завтра, но все произошло как раз наоборот. Ему подали раскаленный докрасна штык, и эта падла с ухмылкой на лице ткнула его кончиком парня прямо в пах. Раздался жуткий крик, а затем в связисте проснулся маленький мальчик, да он, впрочем, и был еще им. Он начал кричать: «Дяденьки не убивайте меня, пожалуйста, я жить хочу». И стал звать маму.
Главарь совершенно спокоен, он не был обкуренным и делал все с ясным умом и спокойным сердцем. Следующим движением он воткнул штык пареньку в правый глаз, тот уже только хрипел, главарь ткнул его в левый глаз, парень совсем затих, не шевелился, его подняли и бросили в костер.
Длилось все это почти полтора часа. И я, здоровый, специально обученный и подготовленный для помощи другим боец, был в роли наблюдателя. Но если я не смог спасти связиста, то, по крайней мере, могу отомстить за него. А объектом мести, естественно, выбрал главаря. Значит, так. Соединим приятное с полезным. Поскольку в кишлаке нет человека, который мне нужен, я отменяю второй вариант и пробираюсь в дом главаря, выпытываю у него, где здесь в горах самое надежное, с их точки зрения, убежище (он должен знать об этом обязательно) А если он занимает какую-нибудь важную должность у Ахмад Шаха, то, возможно, я узнаю у него и про заложников.