Обувное
В безуспешных поисках сапог, подходящих для наших новых облегченных зим, вспомнила почему-то про Имельду Маркос. Наверное потому, что у нее-то уж таких проблем не возникало. Даже если у нее на самом деле было всего 1 060 пар обуви, как утверждает она сама, а вовсе не 3 000, как сочиняют журналисты.
Которые уверяют, что разнообразные туфельки в таких безумных количествах она заказывала и скупала от несчастной любви.
А вот моя любимая норвежская писательница Лин Ульман рассказывает совсем другую историю про Имельду: она никогда не снимала туфли, даже ночью во время сна, потому что одна нога у нее была черная-пречерная да еще с какими-то странными отростками, выбивающимися из-под пальцев... Такая версия мне нравится больше. Как и всякие другие истории Ульман - про человека, увидевшего глаз Бога, про камни, заполоняющие комнату разлюбивших друг друга людей, и далее, далее, далее.
И вообще - скандинавы, по-моему, самые лучшие рассказчики историй. У них это генетически предопределено.
Которые уверяют, что разнообразные туфельки в таких безумных количествах она заказывала и скупала от несчастной любви.
А вот моя любимая норвежская писательница Лин Ульман рассказывает совсем другую историю про Имельду: она никогда не снимала туфли, даже ночью во время сна, потому что одна нога у нее была черная-пречерная да еще с какими-то странными отростками, выбивающимися из-под пальцев... Такая версия мне нравится больше. Как и всякие другие истории Ульман - про человека, увидевшего глаз Бога, про камни, заполоняющие комнату разлюбивших друг друга людей, и далее, далее, далее.
И вообще - скандинавы, по-моему, самые лучшие рассказчики историй. У них это генетически предопределено.