О ВЫБОРАХ ПРЕЗИДЕНТА РФ - ДЛЯ ЖЕЛАЮЩИХ ВЫЙТИ ИЗ ДЕТСАДА
Интервью Михаила Соколова с Дмитрием Орешкиным
Власть взяла курс на то, чтобы обеспечить победу Владимира Путина в первом туре президентских выборов. Как голосовать и что делать в этой ситуации тем, кто такой победы не хочет?
Об этом я побеседовал с политологом Дмитрием Орешкиным:
- Вы приглашаете людей идти на выборы и наблюдать за выборами. Логичное поведение людей на выборах - это голосовать за кого-то, не против всех, а именно за кого-то. Тут трудно человеку заставить себя вести по-другому. Должны были сосредоточиться на каком-то одном кандидате, который может противостоять власти. Но что делать, если все кандидаты в той или иной мере связаны с этой властью?
Дмитрий Орешкин: Очень характерная проблема. Действительно, есть целый, я бы сказал, социальный слой людей, которые не любят всех пятерых и которые используют эту нелюбовь для оправдания собственной социальной пассивности. Я сижу на диване, и я не пойду, пока мне не сделают честно и не поставят мне того, за кого я хочу проголосовать.
Позиция правильная, но инфантильная.
Для взрослого человека должно быть ясным, что у него есть инструмент воздействия на ситуацию, инструмент воздействия на власть. Он кривой инструмент, он не современный инструмент, у него КПД 12%, как у паровоза. Но это не повод для того, чтобы назло кому-то там не воспользоваться паровозом, исходя из того, что где-то ходят высокоскоростные поезда.
Поэтому, мне кажется, что зрелая позиция взрослого человека, понимая ограниченность этого инструмента, понимая, что то меню, которое нам сформировал Кремль, нас не устраивает, придти и все равно зафиксировать свою позицию, которую можно зафиксировать двумя путями: или найти кого-то из четверых, который тебе отвратителен в наименьшей степени, или поставить крест каждому.
Это не бессмысленная позиция в отличие от 4 декабря - это надо понимать. 4 декабря твой голос, который ты по существу подал против всех, проголосовав за всех, уходил все равно тем, кто прошел через 7% барьер и распределялся между победителями. Сейчас ситуация ровно противоположная - твой голос вычитается у всех участников выборов, потому что никто из них не проходит в парламент, по существу побеждает один. Следовательно, если в декабре шел разговор про поросенка Нах-Нах, то сейчас я бы сказал, что речь идет о гораздо более матером животном, которого, например, можно назвать Чур-Чур или Пуй-Пуй, имя можно придумать.
Дело вот в чем: для того, чтобы победить в первом туре, кандидату номер один надо набрать 50% голосов, остальные четыре кандидата должны набрать при этом меньше 50. Так вот если вы вводите шестого кандидата, который называется Чур-Чур или "испорченный бюллетень" или еще как-то по-другому, то вы отбираете голоса у всех участников первого тура, но больше всего голосов вы отбираете у того, кто претендует на первое место в первом туре.
Условно говоря, для того, чтобы победить кандидату номер один, надо набрать чуть-чуть больше 50%. При таких условиях каждый процент стоит очень дорого. Если испорченные бюллетени составят какое-то значимое число, 2-3, 5%, то ровно половина от этого числа будет вычтена от первого человека в списке, от того, кто набирает 50%.
Соответственно, от остальных участников будет вычтено по 10-12% от этого недействительного числа бюллетеней. То есть если недействительные бюллетени составят существенный процент, то это вполне реальный механизм для того, чтобы снизить вероятность победы в первом туре. Вот это важно понимать.
При том, что понятно, что правильная позиция придти, проголосовать за кого-то, но если тебе невмоготу, то все равно приди и проголосуй за всех - это тоже будет позитивное действие в том смысле, что это действие, которое окажет более-менее существенное влияние на позиции кандидатов.
Михаил Соколов: Дмитрий Борисович, но сосредотачиваться на каком-то не-Путине, как вы считаете, это разумно или нет с учетом того, что этот не-Путин может оказаться генералом Лебедем номер два?
Дмитрий Орешкин: Я бы скорее, если персонально, то я бы, пожалуй, поставил крест каждому. Или может быть я бы проголосовал за Прохорова. Я еще не определился для себя. А может быть и за Миронова. Мне кажется, что важен сам институт, важно сохранить механизм выборов, чтобы не превратить его совсем в половую тряпку, которой чистят ботинки заведомо известному победителю. Важно показать, что мы чего-то стоим.
Через посредство кого мы это покажем? Кто-то через Зюганова, кто-то через Миронова, кто-то через Жириновского, кто-то через Прохорова, кто-то через испорченный бюллетень.
Но важно проснуться. Потому что если мы просто не ходим на выборы, то за нас решают голоса, пририсованные в Чечне, в Дагестане или еще где-то, где контроля за выборами нет. А то, что кто-то потом как-то может переродиться, договориться, во втором туре отдать свои голоса - это понятно. Тут нет никакого смысла обольщаться.
И вообще, мне кажется, смысл современной эпохи заключается в том, что Россия наконец на болезненном опыте начинает понимать, что пора кончать искать ангела с крыльями, который придет и все решит. Таким ангелом у нас последовательно был Андропов, Горбачев, Ельцин, сейчас Путин. И перейти не на поиски правильного царя, а перейти на поиски институтов, которые может быть не идеального и неправильного царя заставили бы действовать в правильном направлении. То есть речь идет об установлении рамок для этого хорошего или плохого царя, а вовсе не о том, чтобы сказать: вот этот праведник, а вот этот грешник.
Мы все время искали человека, который все сделает нам хорошо, а мы его не будем ограничивать, потому что мы ему верим. Потом в результате все получалось строго в диаметрально противоположном русле: сначала от Ельцина восторг, потом он оказывается алкоголик, тунеядец, дебошир и еще кто-то. Сначала от Горбачева все в восторге, потом оказывается, что он «меченый», продажный, работает в западных интересах. Что ничуть не противоречит тому, что его презирают еще за то, что он рекламирует пиццу. Если бы он был продажен, то уж, наверное, у него хватило денег на обеспеченную старость и не надо было бы рекламировать пиццу и чемоданы.
Мы это забываем, мы все время как народ ищем идеального руководителя, которому можно довериться и отойти в сторону, потому что он идеален, а нам напрягаться не надо, мы занимаемся своими делами, а он пусть своими. Так вот, для того, чтобы он работал в наших интересах, его нужно постоянно контролировать.
Мне кажется, мы это сейчас начинаем понимать, что не так уж важно, хорош ли Прохоров или плох персонально, а важны рамки, в которых мы Прохорова держим. Не так уж важно, хорош или плох Миронов, а важны институциональные рамки ответственности, чтобы мы могли его проконтролировать каким-то образом. Вот этих рамок как раз власть нам не хочет дать, она как раз не хочет нам дать механизм контроля за собой любимой.
Михаил Соколов: А Путина можно в рамки поставить?
Дмитрий Орешкин: Я думаю, что теоретически да, практически - нет. То есть теоретически человек, который проводит правильную политику, с моей точки зрения, имел фамилию Путин, то я был бы готов проголосовать за этого человека. \
Но это теория. А на практике Путин уже, с моей точки зрения, правильной политики проводить не может, потому что он оброс связями, он пришел к власти в значительной степени на основе тех же самых выборов с поддержкой в Чечне, Дагестане и прочее, которые нельзя назвать, мягко говоря, стерильными. Он использовал, получив в свои руки механизм государственного управления, этот механизм не для того, чтобы сделать более простым, понятным гражданский контроль над властью, а наоборот, чтобы изолироваться от гражданского контроля, защититься.
В этом смысле он человек, который тот самый выбор, который на рубеже нулевых совершили, условно говоря, демократы, горячо проклинаемые, его вывернуло наизнанку. Демократы, когда встал вопрос оставаться у власти или проиграть эти выборы, проявили уважение к механизму выборов и их проиграли. Мы не видим во власти ни СПС, ни каких-то других либерально-демократических партий, в том числе "Яблока".
А у Путина ситуация прямо противоположная. Когда перед ним встал этот вопрос, рисковать, идти на честные выборы, относительно честные выборы или эти выборы свернуть в трубочку и запихнуть куда-нибудь подальше, он предпочел второй вариант. То есть он предпочел выбрать власть вместо того, чтобы пойти на выборы и, возможно, их проиграть.
Вот это вещь, кажется, совершенно очевидная, именно поэтому Владимир Владимирович Путин, как мне представляется, в нынешней своей ипостаси политическое существо контрпродуктивное для России. В время как может быть на рубеже нулевых годов он был существом скорее, с моей точки зрения, продуктивным для России. Потому что альтернативы были понятны: либо Лужков с Примаковым, либо Зюганов, либо Борис Абрамович Березовский. И уж если между ними выбирать…
Хотя сейчас, глядя назад, по-разному можно отвечать на этот вопрос, но тогда мне казалось, что лучше пусть Россией командует молодой собранный офицер спецслужб, чем демиург по фамилии Березовский. И то же самое я думал про Лужкова.
Возможно, я ошибался, у меня нет ответа, глядя назад. Просто я знаю, что задним числом всегда ты немножко неправильно интерпретируешь события.
Михаил Соколов: Все-таки, если говорить, предположим о Путине - победителе второго тура - это будет другой Путин, чем Путин, который выиграет любой ценой в первом?
Дмитрий Орешкин: Я думаю, что Путин в любом случае останется тем же самым. То есть Путин в первом туре или Путин во втором туре, он мало изменится.
Конечно, в зависимости от количества туров мы можем говорить о том, что изменилось в обществе. Общество будет другое. Путин тот же самый. Общество уже не будет толковать про национального лидера. Это не какой-то там вечный, нерушимый и горячо любимый - это всего-навсего один из политиков, который выиграл лидеры, а мог и не выиграть.
Национальный лидер - это тот, который выше выборов, без которого страна не может. Оказывается, да, может, в первом туре не выиграл. Это значит он десакрализируется. И это знак изменения не самого Путина, а изменения страны, в котором мы живем, и нас самих. Вот это, мне кажется, гораздо важнее.
Я понимаю, что скорее всего победит Путин, и мне без разницы, в каком туре он победит, но уважение к себе, уважение к институту выборов меня заставляет говорить о том, что второй тур лучше, чем первый.
Хотя, конечно, это символическое изменение, но оно символически важно для нас самих.
Ссылка на источник (там этот материал во второй части, вопреки заголовку)