Листая Солженицына. Река истории.

[snegir9]

Вот! Вот ещё! Саня вбирал, Саня и руки сложил, улавливая: - А - чем же правится история? Добром? любовью? - что-нибудь такое сказал бы Павел Иваныч, и связалось бы слышанное от разных, в разных местах, - как хорошо, когда совпадает! Но нет, не облегчил Варсонофьев. Ещё по-новому отсек: - История - иррациональна, молодые люди. У неё своя органическая, а для нас, может быть, непостижимая ткань. Он это - с безнадёжностью сказал. До сих пор прямой в спине, он дал себе согнуться и отклониться к спинке стула. Ни на то- го, ни на другого не смотрел, а в стол или через мутно-зелёные бутылочные искажения. Ни Котю, ни Саню ни в чём он не убеждал, но стал говорить звучней и не покидая фраз несогласованными - да не читал ли он лекций где-нибудь? - История растёт как дерево живое. И разум для неё топор, разумом вы её не вырастите. Или, если хотите, история - река, у неё свои законы течений, поворотов, завихрений. Но приходят умники и говорят, что она - загнивающий пруд, и надо перепу- стить её в другую, лучшую, яму, только правильно выбрать место, где канаву прокопать. Но реку, но струю прервать нельзя, её только на вершок разорви - уже нет струи. А нам предлагают рвать её на тысячу саженей. Связь поколений, учреждений, традиций, обычаев - это и есть связь струи.
- Так что ж, ничего и предлагать нельзя? - отдувался Котя. Устал он. Саня мягко положил руку на рукав Варсонофьеву: - А - где же законы струи искать? - Загадка. Может быть, они нам вовсе не доступны, - не обрадовал Варсонофьев, вздохнул и сам. - Во всяком случае - не на поверхности, где выклюет первый горячий умок. - Опять поднял крупный палец как свечу: - Законы лучшего человеческого строя могут лежать только в порядке мировых вещей. В замысле мироздания. И в назначении человека.