Большое интервью Кирилла Немоляева
07.05.2015 Радио "Маяк"
РУЖЕЙНИКОВ: В честь праздника радио всероссийского, когда-то всесоюзного, теперь всероссийского, да, собственно говоря, праздника, который отмечается на всех просторах содружества независимых государств, сокращенно СНГ, у нас сегодня в гостях по этому случаю известный деятель искусств, поскольку радио для нас является непреложным искусством, Кирилл Всеволодович Немоляев. Здравствуйте, Кирилл.
НЕМОЛЯЕВ: Ах, боже мой. Здравствуйте, Игорь.
РУЖЕЙНИКОВ: Ну, как, нормально получилось?
НЕМОЛЯЕВ: Неспешно, в традициях.
РУЖЕЙНИКОВ: У микрофона.
НЕМОЛЯЕВ: «Собрание слов» прозвучало лучше всего.
РУЖЕЙНИКОВ: Прекрасно, я считаю. Давай собирать слова. Я всегда, знаешь, обо мне сначала. Интервью с Кириллом Всеволодовичем Немоляевым начинается рассказом о творческом пути. Я всегда говорил, что я такой, я так давно в коммерческом вещании, я там на радио. Есть люди, которые на радио, между прочим, пришли пораньше меня. И вот как раз Кирилл Всеволодович…
НЕМОЛЯЕВ: Но не шибко. Я сейчас сублимировал как раз какие-то предложения…
РУЖЕЙНИКОВ: Сублимировал.
НЕМОЛЯЕВ: Собрание слов, да, что, наверное, это конец 1990-го года и это ведь еще был Советский Союз.
РУЖЕЙНИКОВ: И это радиостанция SNC.
НЕМОЛЯЕВ: Да.
РУЖЕЙНИКОВ: Это, конечно, был диапазон средних волн.
НЕМОЛЯЕВ: Тогда это никого не унижало.
РУЖЕЙНИКОВ: И вообще не волновало - есть, значит, есть. И очень юный, слушай, покинувший уже все балетные дела?
НЕМОЛЯЕВ: Нет, да ты что? Куда там?
РУЖЕЙНИКОВ: А как ты? И ноги?
НЕМОЛЯЕВ: Я сейчас все расскажу.
РУЖЕЙНИКОВ: Давай, давай.
НЕМОЛЯЕВ: Помимо кордебалета в Большом театре еще существует группа миманса. Это люди, которые занимают пространство в операх.
РУЖЕЙНИКОВ: А, они просто стоят.
НЕМОЛЯЕВ: Ну, нет, иногда исполняют, они создают массовку, но иногда и могут даже и сплясать. И в этой категории был группа драматических актеров, которые как раз попали именно в труппу Большого театра в миманс. Среди них был Дима Печорин, тоже такой одержимый музыкой, знакомый мой, ставший достаточно быстро близким мне человеком. Поскольку я проработал к тому моменту два года, и мы с Димой много общались на предмет музыки, он тоже был совершенно меламанского такого склада. Дима был, вот тогда он начинал на молодой радиостанции SNC свою работу и просто позвал меня в эфир рассказать, я не помню сейчас, о чем, может быть, даже про что-то и тяжеленькое, поскольку я тогда лучше в этом сёк, чем он. А он более был такой соул, фанк, может быть, приджазованный, в общем, любил много.
РУЖЕЙНИКОВ: В общем, то, что ты сейчас ненавидишь.
НЕМОЛЯЕВ: Нет, я ненавидел то, что ты любишь, ты знаешь. Ритм энд блюз.
РУЖЕЙНИКОВ: Нет, это вообще страшно, это да. И ты оказываешься перед микрофоном, да?
НЕМОЛЯЕВ: Да, да, и все, конечно, вот эти идеи, которые обсуждались когда-то на кухне с друзьями, все эти накопленные какие-то мысли и знания о музыке, они начинают как-то… Я один раз пришел в эфир, два раза, три, как-то я анализировал, слушал свои эфиры, понимал, что можно что-то в этом плане мне добиться, дубью балетному, как мы…
РУЖЕЙНИКОВ: Ну, да, ласково сами себя называли.
НЕМОЛЯЕВ: И так случилось, что появилась возможность даже сделать свою программу, она называлась… Тогда существовала передача «Тяжелый час», то есть это каждый день с 8 до 9 игралась тяжелая музыка в эфире радио SNC по указанию Стаса Намина.
РУЖЕЙНИКОВ: Распоряжению, я бы даже сказал, распоряжению.
НЕМОЛЯЕВ: Совершенно справедливо. И тогда в рамках программы «Тяжелый час» мы сделали передачу под названием «Нержавейка».
РУЖЕЙНИКОВ: Легендарное название. А вот «Тяжелый час», согласись, в этом есть что-то такое из советского. Потому что тяжелый час - это борьба за урожай, плавильня.
НЕМОЛЯЕВ: Ну, это же еще Сева Новгородцев эту тему эксплуатировал, мы все его любили, слушали. И, самое интересное, что Дима, который меня туда позвал, на гастролях в Америке остался.
РУЖЕЙНИКОВ: Случайно, просто забыл дорогу в аэропорт Кеннеди.
НЕМОЛЯЕВ: Случайно, да, не вернулся. И я, собственно, приобретя каких-то знакомых, как-то понял, что меня приглашают начать работу на радио SNC, это было лето 1991 года.
РУЖЕЙНИКОВ: Башку свернуло, нет?
НЕМОЛЯЕВ: Ну, конечно.
РУЖЕЙНИКОВ: Вообще, возраст там.
НЕМОЛЯЕВ: Ощущения, наверное, те, которые, помимо того, что в 20, в 18, в 19 лет вообще происходит безумие в жизни, там все бурлит, а еще и вдруг из достаточно чуждого мне искусства хореографии удается попасть в мир, где, во-первых, нет ни рейтингов нынче, ни всяких, письма просто люди пишут, можно ошибиться, никто тебя по шапке, в общем…
РУЖЕЙНИКОВ: Сильно не ударит.
НЕМОЛЯЕВ: Да, могут даже погладить, сказать, ну, что же вы, давайте как-то реабилитируйтесь. Все в прямом эфире. И мы делали программу «Нержавейка», а то, что в нее не влезало, какие-то смешные составляющие, приколы, не связанные с тяжелой музыкой, они попали у нас в программу «Отзовитесь, гарниры».
Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.
Ссылка на скачивание и прослушивание
РУЖЕЙНИКОВ: В честь праздника радио всероссийского, когда-то всесоюзного, теперь всероссийского, да, собственно говоря, праздника, который отмечается на всех просторах содружества независимых государств, сокращенно СНГ, у нас сегодня в гостях по этому случаю известный деятель искусств, поскольку радио для нас является непреложным искусством, Кирилл Всеволодович Немоляев. Здравствуйте, Кирилл.
НЕМОЛЯЕВ: Ах, боже мой. Здравствуйте, Игорь.
РУЖЕЙНИКОВ: Ну, как, нормально получилось?
НЕМОЛЯЕВ: Неспешно, в традициях.
РУЖЕЙНИКОВ: У микрофона.
НЕМОЛЯЕВ: «Собрание слов» прозвучало лучше всего.
РУЖЕЙНИКОВ: Прекрасно, я считаю. Давай собирать слова. Я всегда, знаешь, обо мне сначала. Интервью с Кириллом Всеволодовичем Немоляевым начинается рассказом о творческом пути. Я всегда говорил, что я такой, я так давно в коммерческом вещании, я там на радио. Есть люди, которые на радио, между прочим, пришли пораньше меня. И вот как раз Кирилл Всеволодович…
НЕМОЛЯЕВ: Но не шибко. Я сейчас сублимировал как раз какие-то предложения…
РУЖЕЙНИКОВ: Сублимировал.
НЕМОЛЯЕВ: Собрание слов, да, что, наверное, это конец 1990-го года и это ведь еще был Советский Союз.
РУЖЕЙНИКОВ: И это радиостанция SNC.
НЕМОЛЯЕВ: Да.
РУЖЕЙНИКОВ: Это, конечно, был диапазон средних волн.
НЕМОЛЯЕВ: Тогда это никого не унижало.
РУЖЕЙНИКОВ: И вообще не волновало - есть, значит, есть. И очень юный, слушай, покинувший уже все балетные дела?
НЕМОЛЯЕВ: Нет, да ты что? Куда там?
РУЖЕЙНИКОВ: А как ты? И ноги?
НЕМОЛЯЕВ: Я сейчас все расскажу.
РУЖЕЙНИКОВ: Давай, давай.
НЕМОЛЯЕВ: Помимо кордебалета в Большом театре еще существует группа миманса. Это люди, которые занимают пространство в операх.
РУЖЕЙНИКОВ: А, они просто стоят.
НЕМОЛЯЕВ: Ну, нет, иногда исполняют, они создают массовку, но иногда и могут даже и сплясать. И в этой категории был группа драматических актеров, которые как раз попали именно в труппу Большого театра в миманс. Среди них был Дима Печорин, тоже такой одержимый музыкой, знакомый мой, ставший достаточно быстро близким мне человеком. Поскольку я проработал к тому моменту два года, и мы с Димой много общались на предмет музыки, он тоже был совершенно меламанского такого склада. Дима был, вот тогда он начинал на молодой радиостанции SNC свою работу и просто позвал меня в эфир рассказать, я не помню сейчас, о чем, может быть, даже про что-то и тяжеленькое, поскольку я тогда лучше в этом сёк, чем он. А он более был такой соул, фанк, может быть, приджазованный, в общем, любил много.
РУЖЕЙНИКОВ: В общем, то, что ты сейчас ненавидишь.
НЕМОЛЯЕВ: Нет, я ненавидел то, что ты любишь, ты знаешь. Ритм энд блюз.
РУЖЕЙНИКОВ: Нет, это вообще страшно, это да. И ты оказываешься перед микрофоном, да?
НЕМОЛЯЕВ: Да, да, и все, конечно, вот эти идеи, которые обсуждались когда-то на кухне с друзьями, все эти накопленные какие-то мысли и знания о музыке, они начинают как-то… Я один раз пришел в эфир, два раза, три, как-то я анализировал, слушал свои эфиры, понимал, что можно что-то в этом плане мне добиться, дубью балетному, как мы…
РУЖЕЙНИКОВ: Ну, да, ласково сами себя называли.
НЕМОЛЯЕВ: И так случилось, что появилась возможность даже сделать свою программу, она называлась… Тогда существовала передача «Тяжелый час», то есть это каждый день с 8 до 9 игралась тяжелая музыка в эфире радио SNC по указанию Стаса Намина.
РУЖЕЙНИКОВ: Распоряжению, я бы даже сказал, распоряжению.
НЕМОЛЯЕВ: Совершенно справедливо. И тогда в рамках программы «Тяжелый час» мы сделали передачу под названием «Нержавейка».
РУЖЕЙНИКОВ: Легендарное название. А вот «Тяжелый час», согласись, в этом есть что-то такое из советского. Потому что тяжелый час - это борьба за урожай, плавильня.
НЕМОЛЯЕВ: Ну, это же еще Сева Новгородцев эту тему эксплуатировал, мы все его любили, слушали. И, самое интересное, что Дима, который меня туда позвал, на гастролях в Америке остался.
РУЖЕЙНИКОВ: Случайно, просто забыл дорогу в аэропорт Кеннеди.
НЕМОЛЯЕВ: Случайно, да, не вернулся. И я, собственно, приобретя каких-то знакомых, как-то понял, что меня приглашают начать работу на радио SNC, это было лето 1991 года.
РУЖЕЙНИКОВ: Башку свернуло, нет?
НЕМОЛЯЕВ: Ну, конечно.
РУЖЕЙНИКОВ: Вообще, возраст там.
НЕМОЛЯЕВ: Ощущения, наверное, те, которые, помимо того, что в 20, в 18, в 19 лет вообще происходит безумие в жизни, там все бурлит, а еще и вдруг из достаточно чуждого мне искусства хореографии удается попасть в мир, где, во-первых, нет ни рейтингов нынче, ни всяких, письма просто люди пишут, можно ошибиться, никто тебя по шапке, в общем…
РУЖЕЙНИКОВ: Сильно не ударит.
НЕМОЛЯЕВ: Да, могут даже погладить, сказать, ну, что же вы, давайте как-то реабилитируйтесь. Все в прямом эфире. И мы делали программу «Нержавейка», а то, что в нее не влезало, какие-то смешные составляющие, приколы, не связанные с тяжелой музыкой, они попали у нас в программу «Отзовитесь, гарниры».
Полностью интервью с гостем слушайте в аудиофайле.
Ссылка на скачивание и прослушивание