Кукольная лавка
По дороге в школу Ирма, как всегда, остановилась перед лавкой фрау Шмидт. В лавке продавались куклы - самые разные, большие и маленькие, они закрывали глаза, тоненько говорили «ма-ма» и «па-па», у них двигались ручки и ножки, волосы можно было расчесывать, а наряды менять. Красивая кукольная одежда продавалась тут же, в лавке. Многие куклы фрау Шмидт умели ходить и даже петь, для них можно было купить мебель - изящные кроватки с балдахинами, резные столики, мягкие креслица и добротные шкафы - фарфоровую посуду и даже серебряные столовые приборы. Все девочки городка приходили в лавку фрау Шмидт и проводили там долгие часы, выбирая себе куклу на день рождения, возбужденно обсуждая с подружками будущие чаепития, подбирая платья и чайные сервизы. Куклы были дорогими, поэтому покупали их редко и дарили только по большим праздникам, и каждая новая кукла надолго становилась событием.
Но все это Ирму не интересовало. Пусть восхитительно красивые, в кружевах, нижних юбках, шляпках и с зонтиками, это были просто куклы - неживые, с бессмысленными стеклянными глазами и глупыми фарфоровыми личиками. Ирму притягивала витрина кукольной лавки, в которой стояли куклы не на продажу. Там так и было написано крупными буквами: «НЕ ПРОДАЮТСЯ». Вот эти куклы завораживали. Они казались настоящими. Живыми.
Они смотрели такими внимательными глазами, что просто морозом по коже продирало. Словно сейчас скажут что-нибудь или о чем-нибудь попросят. Ирма понимала, что вот это и есть настоящее мастерство кукольника, а не те глупые фарфоровые красотки, и ей очень хотелось этому научиться. Должно быть какое-то особое слово, или секрет, чтобы куклы в простых брючках или платьицах выглядели так, словно вот-вот оживут, спрыгнут со своих подставок и побегут в школу, или в булочную к господину Бекеру за свежими плюшками с корицей.
Ирме ужасно хотелось подержать такую куклу в руках, рассмотреть ее внимательно - может, она и поймет, в чем тайна. Она уже давно решила, что станет кукольником, но делать и продавать глупых красоток в шикарных кринолинах она не хотела. Однако обратиться с просьбой к фрау Шмидт было страшно. Старая владелица лавки слыла в городке чем-то вроде ведьмы - высокая, сутуловатая, с гладко зализанными назад черными волосами, смуглая, с узким лицом, запавшими глазами и крючковатым носом, фрау Шмидт ходила быстро, какой-то летящей походкой, на приветствия не отвечала, в пустые разговоры не вступала, покупки делала торопливо и производила впечатление чужой, хотя родилась в этом городке и прожила тут всю свою жизнь. Она никогда не ходила к соседям в гости и никого не приглашала к себе, и о ней с удовольствием сплетничали, на всякий случай оглядываясь по сторонам. Жители городка побаивались странной старухи, но кукол у нее покупали с удовольствием, несмотря на высокую цену. Куклы фрау Шмидт считались едва ли не вечными, а если хорошенько подумать, так оно и было. Куклы переходили от матерей к дочерям, ими играли внучки, и вряд ли кто-нибудь в городе мог вспомнить случай, когда фарфоровая кукла разбилась или пришла в полную негодность. С годами у них не выцветали краски на улыбающихся личиках, не выпадали ресницы и волосы, не отламывались ручки и ножки.
«Колдовство!» - шептались городские кумушки на рыночной площади и в кофейне тетушки Леони, однако перед Рождеством снова шли в лавку фрау Шмидт и покупали своим дочерям новую куклу. Это стало традицией городка, и вряд ли кто-нибудь из жителей рискнул бы расстроить свою Каролину или Мартину, не положив ей под елочку фарфоровую красавицу. После каникул девочки обсуждали с одноклассницами наряды и посуду, прически и цвет глаз своих новых красоток, и ни одной из них в голову не приходило назвать этих кукол игрушками. Нет, они становились почти что членами семей, и их берегли, не оставляли на улице под дождем и не забывали покупать им что-нибудь новенькое.
Только Ирма не принимала участия в этих обсуждениях, и не потому, что ей кукол не дарили - мама и папа, тетушки и дяди дарили их исправно, а потому что они ей не нравились. «Игрушка!» - упрямо повторяла про себя Ирма, получив к дню рождения традиционную белокурую красавицу. «Это просто игрушка!»
А к куклам на витрине доступа не было, поэтому она каждый день по дороге в школу или из школы замирала перед лавкой в надежде, что в этот день произойдет чудо.
Времени до начала занятий оставалось еще достаточно, и Ирма решительно потянула на себя тяжелую дверь лавки. Вдруг там не будет покупателей, и тогда она все-таки решится и поговорит с фрау Шмидт. Может быть, та согласится взять ее к себе ученицей, не сейчас, конечно, а когда Ирма станет постарше и будет выбирать себе профессию?
В сумрачной лавке не было вообще никого, даже самой фрау Шмидт. Наверное, она пила чай с рогаликами в жилой половине. В такую рань вряд ли можно было ждать покупателей.
Звонок над дверью пропел привычную мелодию. Ирма немного подождала, но хозяйка так и не показалась. Только фарфоровые красавицы глупо таращились на девочку с полок, демонстрируя ей свои юбки, меха и зонтики.
-Ну вас, - прошептала Ирма, отворачиваясь от кукол. - И не смотрите на меня, я вас не люблю.
Она подошла к витрине и замерла. Впервые на памяти Ирмы витрина не была заперта изнутри. Более того, она даже не была закрыта, и между стеклянными панелями оставалась приличная щель. Видимо, фрау Шмидт поправляла что-то в экспозиции и забыла закрыть витрину. Нет, это вряд ли. Фрау Шмидт славилась тем, что не забывала никогда и ничего, значит, она просто на минутку отошла и вот-вот вернется. И, конечно же, очень глупо лезть туда, в витрину. То-то достанется Ирме, если хозяйка ее застукает. А вдруг она и вправду ведьма? Тогда… Ирма содрогнулась. Страшно даже предположить, что с ней случится тогда. Превратят ее в какую-нибудь жабу, да и все. Нет уж, нужно дождаться хозяйку и вежливо ее попросить, может, и покажет. И даже расскажет. Или разрешит Ирме потрогать тех, настоящих кукол.
Уговаривая себя, Ирма уже протиснулась в щель и оказалась в витрине. Рядом с ней стояла смешная рыжая девчонка с веснушками в клетчатой юбочке, вышитой блузке и полосатых гольфах. Ирма нерешительно протянула к ней руку и потрогала. И снова содрогнулась от непонятного ужаса. Кукла была теплой. И как будто живой. И - Ирма могла бы поклясться! - она… дышала.
-Так-так-так… - послышалось сзади. - Это кто же у нас тут самовольничает?
Затаив дыхание, Ирма медленно повернулась и увидела саму фрау Шмидт. Как всегда, гладко прилизанную, в черном платье с высоким воротником, застегнутым на все крохотные пуговички, и с тростью в руках. Но главное было не это, а то, что старуха… улыбалась. Ирма никогда в жизни не видела, как улыбается фрау Шмидт, и ей это очень не понравилось.
-Я… я… - в горле пересохло, и девочка не могла выдавить ни единого слова.
-Я вижу, можешь не объяснять, - все с той же зловещей улыбкой произнесла фрау Шмидт. - Что ж вас всех сюда так тянет, а? Медом намазано? Почему не играешь с куклами, как обычные девочки? Тебе же их дарят!
Ирма молча кивнула. Дар речи словно оставил ее навсегда.
-А тебе они, значит, не нравятся? А эти понравились?
Ирма снова кивнула.
-Ну-ну.
Старуха подошла вплотную к витрине.
...
***
Когда позвонили из школы и спросили, чем заболела Ирма, ее мама очень рассердилась. До сих пор дочка не прогуливала уроки, но все в жизни случается в первый раз.
-Ну я ей и всыплю! - бушевала фрау Шнайдер. - Вот придет домой, я ей покажу, где раки зимуют!
В шесть часов вечера, рыдая, она стояла с мужем в полицейском участке, и господин Шульц уговаривал ее не плакать, говорил, что поисковая группа уже в пути, и обещал, что Ирму непременно найдут. Правда, сам он в это не очень верил - в их маленьком городке потеряться было невозможно, значит, с девочкой и в самом деле что-то случилось.
По дороге домой фрау Шнайдер невольно глянула на освещенную витрину кукольной лавки фрау Шмидт и машинально отметила, что среди «непродающихся» появилась новая кукла, чем-то неуловимо похожая на ее пропавшую дочку.
Но все это Ирму не интересовало. Пусть восхитительно красивые, в кружевах, нижних юбках, шляпках и с зонтиками, это были просто куклы - неживые, с бессмысленными стеклянными глазами и глупыми фарфоровыми личиками. Ирму притягивала витрина кукольной лавки, в которой стояли куклы не на продажу. Там так и было написано крупными буквами: «НЕ ПРОДАЮТСЯ». Вот эти куклы завораживали. Они казались настоящими. Живыми.
Они смотрели такими внимательными глазами, что просто морозом по коже продирало. Словно сейчас скажут что-нибудь или о чем-нибудь попросят. Ирма понимала, что вот это и есть настоящее мастерство кукольника, а не те глупые фарфоровые красотки, и ей очень хотелось этому научиться. Должно быть какое-то особое слово, или секрет, чтобы куклы в простых брючках или платьицах выглядели так, словно вот-вот оживут, спрыгнут со своих подставок и побегут в школу, или в булочную к господину Бекеру за свежими плюшками с корицей.
Ирме ужасно хотелось подержать такую куклу в руках, рассмотреть ее внимательно - может, она и поймет, в чем тайна. Она уже давно решила, что станет кукольником, но делать и продавать глупых красоток в шикарных кринолинах она не хотела. Однако обратиться с просьбой к фрау Шмидт было страшно. Старая владелица лавки слыла в городке чем-то вроде ведьмы - высокая, сутуловатая, с гладко зализанными назад черными волосами, смуглая, с узким лицом, запавшими глазами и крючковатым носом, фрау Шмидт ходила быстро, какой-то летящей походкой, на приветствия не отвечала, в пустые разговоры не вступала, покупки делала торопливо и производила впечатление чужой, хотя родилась в этом городке и прожила тут всю свою жизнь. Она никогда не ходила к соседям в гости и никого не приглашала к себе, и о ней с удовольствием сплетничали, на всякий случай оглядываясь по сторонам. Жители городка побаивались странной старухи, но кукол у нее покупали с удовольствием, несмотря на высокую цену. Куклы фрау Шмидт считались едва ли не вечными, а если хорошенько подумать, так оно и было. Куклы переходили от матерей к дочерям, ими играли внучки, и вряд ли кто-нибудь в городе мог вспомнить случай, когда фарфоровая кукла разбилась или пришла в полную негодность. С годами у них не выцветали краски на улыбающихся личиках, не выпадали ресницы и волосы, не отламывались ручки и ножки.
«Колдовство!» - шептались городские кумушки на рыночной площади и в кофейне тетушки Леони, однако перед Рождеством снова шли в лавку фрау Шмидт и покупали своим дочерям новую куклу. Это стало традицией городка, и вряд ли кто-нибудь из жителей рискнул бы расстроить свою Каролину или Мартину, не положив ей под елочку фарфоровую красавицу. После каникул девочки обсуждали с одноклассницами наряды и посуду, прически и цвет глаз своих новых красоток, и ни одной из них в голову не приходило назвать этих кукол игрушками. Нет, они становились почти что членами семей, и их берегли, не оставляли на улице под дождем и не забывали покупать им что-нибудь новенькое.
Только Ирма не принимала участия в этих обсуждениях, и не потому, что ей кукол не дарили - мама и папа, тетушки и дяди дарили их исправно, а потому что они ей не нравились. «Игрушка!» - упрямо повторяла про себя Ирма, получив к дню рождения традиционную белокурую красавицу. «Это просто игрушка!»
А к куклам на витрине доступа не было, поэтому она каждый день по дороге в школу или из школы замирала перед лавкой в надежде, что в этот день произойдет чудо.
Времени до начала занятий оставалось еще достаточно, и Ирма решительно потянула на себя тяжелую дверь лавки. Вдруг там не будет покупателей, и тогда она все-таки решится и поговорит с фрау Шмидт. Может быть, та согласится взять ее к себе ученицей, не сейчас, конечно, а когда Ирма станет постарше и будет выбирать себе профессию?
В сумрачной лавке не было вообще никого, даже самой фрау Шмидт. Наверное, она пила чай с рогаликами в жилой половине. В такую рань вряд ли можно было ждать покупателей.
Звонок над дверью пропел привычную мелодию. Ирма немного подождала, но хозяйка так и не показалась. Только фарфоровые красавицы глупо таращились на девочку с полок, демонстрируя ей свои юбки, меха и зонтики.
-Ну вас, - прошептала Ирма, отворачиваясь от кукол. - И не смотрите на меня, я вас не люблю.
Она подошла к витрине и замерла. Впервые на памяти Ирмы витрина не была заперта изнутри. Более того, она даже не была закрыта, и между стеклянными панелями оставалась приличная щель. Видимо, фрау Шмидт поправляла что-то в экспозиции и забыла закрыть витрину. Нет, это вряд ли. Фрау Шмидт славилась тем, что не забывала никогда и ничего, значит, она просто на минутку отошла и вот-вот вернется. И, конечно же, очень глупо лезть туда, в витрину. То-то достанется Ирме, если хозяйка ее застукает. А вдруг она и вправду ведьма? Тогда… Ирма содрогнулась. Страшно даже предположить, что с ней случится тогда. Превратят ее в какую-нибудь жабу, да и все. Нет уж, нужно дождаться хозяйку и вежливо ее попросить, может, и покажет. И даже расскажет. Или разрешит Ирме потрогать тех, настоящих кукол.
Уговаривая себя, Ирма уже протиснулась в щель и оказалась в витрине. Рядом с ней стояла смешная рыжая девчонка с веснушками в клетчатой юбочке, вышитой блузке и полосатых гольфах. Ирма нерешительно протянула к ней руку и потрогала. И снова содрогнулась от непонятного ужаса. Кукла была теплой. И как будто живой. И - Ирма могла бы поклясться! - она… дышала.
-Так-так-так… - послышалось сзади. - Это кто же у нас тут самовольничает?
Затаив дыхание, Ирма медленно повернулась и увидела саму фрау Шмидт. Как всегда, гладко прилизанную, в черном платье с высоким воротником, застегнутым на все крохотные пуговички, и с тростью в руках. Но главное было не это, а то, что старуха… улыбалась. Ирма никогда в жизни не видела, как улыбается фрау Шмидт, и ей это очень не понравилось.
-Я… я… - в горле пересохло, и девочка не могла выдавить ни единого слова.
-Я вижу, можешь не объяснять, - все с той же зловещей улыбкой произнесла фрау Шмидт. - Что ж вас всех сюда так тянет, а? Медом намазано? Почему не играешь с куклами, как обычные девочки? Тебе же их дарят!
Ирма молча кивнула. Дар речи словно оставил ее навсегда.
-А тебе они, значит, не нравятся? А эти понравились?
Ирма снова кивнула.
-Ну-ну.
Старуха подошла вплотную к витрине.
...
***
Когда позвонили из школы и спросили, чем заболела Ирма, ее мама очень рассердилась. До сих пор дочка не прогуливала уроки, но все в жизни случается в первый раз.
-Ну я ей и всыплю! - бушевала фрау Шнайдер. - Вот придет домой, я ей покажу, где раки зимуют!
В шесть часов вечера, рыдая, она стояла с мужем в полицейском участке, и господин Шульц уговаривал ее не плакать, говорил, что поисковая группа уже в пути, и обещал, что Ирму непременно найдут. Правда, сам он в это не очень верил - в их маленьком городке потеряться было невозможно, значит, с девочкой и в самом деле что-то случилось.
По дороге домой фрау Шнайдер невольно глянула на освещенную витрину кукольной лавки фрау Шмидт и машинально отметила, что среди «непродающихся» появилась новая кукла, чем-то неуловимо похожая на ее пропавшую дочку.