На что ты способен ради любви
Послушала сегодня "Аиду" в Метрополитен Опере, старую постановку, 1985 года, но совершенно прекрасную, и вдруг задумалась. Такое впечатление, что любовь в раньшие времена была совершенно не такой, как в нынешние. Возьмем хоть ту же Аиду, или, допустим, Ромео и Джульетту. Не, я понимаю, что разброс времени огромен, но тем не менее. Аида с готовностью погибает ради любви к Радамесу, Ромео с Джульеттой убивают себя, увидев, что любимая/ый мертвы. Леонора ("Трубадур") выпивает яд, лишь бы спасти любимого, в общем, можно перечислять и перечислять.
Я понимаю, конечно, что оперное искусство очень условно, но тенденция-то просматривается. Опять же Бард не оперы писал, а препарировал человеческие души, смотрел, на что они способны и в каких условиях.
А вот в нынешние времена я что-то не представляю себе такого накала страстей, чтоб выпить яд, спасая любимого мужчину, или заколоться кинжалом, поняв, что любимый умер. Или быть готовым к тому, что тебя заживо замуруют, и с радостью на это согласиться, надеясь только, что любимая женщина об этом не узнает, а спасется и будет жить долго и счастливо.
Кстати, вопросы чести тогда тоже были куда острее и важнее. Тот же Радамес, хоть и был формально невиновным, все равно отказывался себя защищать, ибо это вопрос чести.
И вот я думаю теперь - это мы так измельчали, что нас больше не сотрясают столь бурные страсти, за оскорбительное слово мы не только на дуэль не вызываем, но и вообще стараемся не обращать внимания, руководствуясь принципом "не надо показывать дураку, что тебя это задевает"? Или я что-то упускаю?
Я понимаю, конечно, что оперное искусство очень условно, но тенденция-то просматривается. Опять же Бард не оперы писал, а препарировал человеческие души, смотрел, на что они способны и в каких условиях.
А вот в нынешние времена я что-то не представляю себе такого накала страстей, чтоб выпить яд, спасая любимого мужчину, или заколоться кинжалом, поняв, что любимый умер. Или быть готовым к тому, что тебя заживо замуруют, и с радостью на это согласиться, надеясь только, что любимая женщина об этом не узнает, а спасется и будет жить долго и счастливо.
Кстати, вопросы чести тогда тоже были куда острее и важнее. Тот же Радамес, хоть и был формально невиновным, все равно отказывался себя защищать, ибо это вопрос чести.
И вот я думаю теперь - это мы так измельчали, что нас больше не сотрясают столь бурные страсти, за оскорбительное слово мы не только на дуэль не вызываем, но и вообще стараемся не обращать внимания, руководствуясь принципом "не надо показывать дураку, что тебя это задевает"? Или я что-то упускаю?