Терпимость и нетерпимость
В комментариях к последнему посту в Фейсбуке моя жена от первого брака упрекнула меня в нетерпимости к чужой политической позиции. Пришлось крепко задуматься - а после раздумий признать, что да, случается такое, бываю я к чужой политической позиции нетерпим. Но бывает и наоборот, бываю терпим и даже очень. Всё зависит от политической позиции. Основные случаи стоит перечислить.
К либертарианской политической позиции я более чем терпим, хотя не могу сказать, что безусловно ее разделяю. От радикального либертарианства меня отталкивает высокомерие и идеализм. Жизнь показывает, что рынок расставляет по местам весьма многое, но далеко не «всё», как заявляет эта доктрина. И тем не менее - идеология, почитающая высшей ценностью свободу и даже отражающая это в своем названии, заслуживает уважения.
Я очень терпим к консервативной политической позиции, что и неудивительно после двух десятков лет, в общей сложности проведенных в Японии и Англии, где к традициям относятся бережно. Это даже прокралось в «Записки гайдзина» - некоторые читатели восприняли мою книгу как своего рода манифест консерватора. Пришлось отдельно объяснять, что печаль по поводу неизбежных потерь, которые несут прогресс и глобализация, вовсе не означает призыва бороться с глобализацией и остановить прогресс. Здоровый консерватизм - заботу о сторонах жизненного уклада, которые было бы жаль отбросить - я вполне приветствую, но с одной оговоркой: эта позиция едва ли применима к сегодняшней России. После катаклизмов двадцатого века консервировать в ней особо нечего, и называющие себя русскими консерваторами выглядят довольно жалко (горячо рекомендую книгу Сергея Волкова «Почему РФ не Россия» - безотносительно к взглядам самого Сергея Волкова).
Отношение к левой политической позиции - больной вопрос для родившихся в СССР. Многие шарахаются из крайности в крайность. О себе могу сказать, что с годами становлюсь к этой позиции всё более и более терпим. До того терпим, что недавно с удовольствием прочел биографию Ленина за авторством Льва Данилкина («Пантократор солнечных пылинок») и вслед за автором готов признать, что изначальные намерения Ильича были самые благие, а уж что из них в итоге вышло - вопрос отдельный. По идее - будучи каким-никаким, а предпринимателем - я должен бы враждебно относиться к левачеству, но меня примиряет с ним эстетическое начало. Тезисы равенства и справедливости могут быть и не близки мне умозрительно - но, пропетые в песне, вдруг хватают за душу. В конце концов, мой кумир Боб Дилан вырос именно из этой традиции. А если судьба когда-нибудь забросит меня в Сантьяго, я обязательно положу цветы на могилу Виктора Хары.
С большим уважением и интересом я отношусь к анархизму. Мое поколение, выросшее на советском кинематографе, привыкло при слове «анархист» рисовать себе фрика в тельняшке, исполняющего под гармошку куплеты про жареного цыпленка. На самом же деле это довольно серьезное направление общественной мысли, а идеи о том, как можно обходиться без государства, именно сегодня, в эпоху интернета и глобализации, получают второе рождение. Из моих сильнейших читательских впечатлений последнего времени - книга анархиста Дэвида Грэбера «Бредовая работа» (“Bullshit Jobs”), буквально переворачивающая мозги и заставляющая на многое посмотреть под новым углом. Буду читать и другие его книги; очень жаль, что он недавно умер.
И лишь к одному-единственному изводу политической мысли я действительно бываю нетерпим. К изводу, который строится на постулировании того, что «всё зло от Америки» или «всё зло от пятой колонны» или «всё зло от eврeев» или «всё зло от чёpных». Адепты доктрин этого рода по какому-то недоразумению называют себя «патриотами» или «государственниками»; наиболее продвинутые - «националистами». Но любой политолог скажет вам, какой термин на самом деле лучше всего пригоден для описания этой категории взглядов. Он начинается на букву Ф.
Мне трудно быть терпимым к этому дискурсу, потому что он апеллирует к самым позорным и гнилым сторонам человеческой натуры, будучи замешан на ксенофобии, ресентименте, ненависти и лжи. Потому что требует от своих последователей недопустимого упрощения картины мира и уплощения мозгов. Потому что серьезного теоретического разбора практически никогда не выдерживает. Потому что диктаторы в десятках стран по всей планете прибегают именно к нему, чтобы оболванить подданных и удержаться у власти. Это удобно и безотказно: назначить врага, указать на предателя, убедить народ, что он особенный и лучший и что за это его все не любят. Народ, к сожалению, клюет.
После получения британского гражданства я четырежды посещал избирательный участок - и все четыре раза голосовал за разные политические силы. На выборах в парламент - сначала за либерал-демократов, потом за лейбористов. На выборах мэра Ливерпуля - за консерватора. На последних в британской истории выборах в Европарламент - за скороспелую партию, название которой забыл, что-то вроде «Нет Брекситу». За кого буду голосовать в следующий раз, право же, не знаю, буду решать по ходу дела. Но точно знаю, что никогда в трезвом уме не проголосую за Британскую национальную партию или за UKIP.
Еще раз, открытым текстом: да, я нетерпим к фашизму. Даже в его очень облегченном путинском варианте. И не собираюсь становиться к нему терпимым. И не считаю это своим недостатком. Мне очень горько, что моя несчастная родина - которая, говоря словами поэта, «к сволочи доверчива» - с такой готовностью заглотнула эту нехитрую наживку и теперь корчится на крючке. Вчера мне было жаль, что я нахожусь далеко от своей страны и не могу выйти на улицу.
Но вчера на улицу вышел мой сын. Я горд за него.
К либертарианской политической позиции я более чем терпим, хотя не могу сказать, что безусловно ее разделяю. От радикального либертарианства меня отталкивает высокомерие и идеализм. Жизнь показывает, что рынок расставляет по местам весьма многое, но далеко не «всё», как заявляет эта доктрина. И тем не менее - идеология, почитающая высшей ценностью свободу и даже отражающая это в своем названии, заслуживает уважения.
Я очень терпим к консервативной политической позиции, что и неудивительно после двух десятков лет, в общей сложности проведенных в Японии и Англии, где к традициям относятся бережно. Это даже прокралось в «Записки гайдзина» - некоторые читатели восприняли мою книгу как своего рода манифест консерватора. Пришлось отдельно объяснять, что печаль по поводу неизбежных потерь, которые несут прогресс и глобализация, вовсе не означает призыва бороться с глобализацией и остановить прогресс. Здоровый консерватизм - заботу о сторонах жизненного уклада, которые было бы жаль отбросить - я вполне приветствую, но с одной оговоркой: эта позиция едва ли применима к сегодняшней России. После катаклизмов двадцатого века консервировать в ней особо нечего, и называющие себя русскими консерваторами выглядят довольно жалко (горячо рекомендую книгу Сергея Волкова «Почему РФ не Россия» - безотносительно к взглядам самого Сергея Волкова).
Отношение к левой политической позиции - больной вопрос для родившихся в СССР. Многие шарахаются из крайности в крайность. О себе могу сказать, что с годами становлюсь к этой позиции всё более и более терпим. До того терпим, что недавно с удовольствием прочел биографию Ленина за авторством Льва Данилкина («Пантократор солнечных пылинок») и вслед за автором готов признать, что изначальные намерения Ильича были самые благие, а уж что из них в итоге вышло - вопрос отдельный. По идее - будучи каким-никаким, а предпринимателем - я должен бы враждебно относиться к левачеству, но меня примиряет с ним эстетическое начало. Тезисы равенства и справедливости могут быть и не близки мне умозрительно - но, пропетые в песне, вдруг хватают за душу. В конце концов, мой кумир Боб Дилан вырос именно из этой традиции. А если судьба когда-нибудь забросит меня в Сантьяго, я обязательно положу цветы на могилу Виктора Хары.
С большим уважением и интересом я отношусь к анархизму. Мое поколение, выросшее на советском кинематографе, привыкло при слове «анархист» рисовать себе фрика в тельняшке, исполняющего под гармошку куплеты про жареного цыпленка. На самом же деле это довольно серьезное направление общественной мысли, а идеи о том, как можно обходиться без государства, именно сегодня, в эпоху интернета и глобализации, получают второе рождение. Из моих сильнейших читательских впечатлений последнего времени - книга анархиста Дэвида Грэбера «Бредовая работа» (“Bullshit Jobs”), буквально переворачивающая мозги и заставляющая на многое посмотреть под новым углом. Буду читать и другие его книги; очень жаль, что он недавно умер.
И лишь к одному-единственному изводу политической мысли я действительно бываю нетерпим. К изводу, который строится на постулировании того, что «всё зло от Америки» или «всё зло от пятой колонны» или «всё зло от eврeев» или «всё зло от чёpных». Адепты доктрин этого рода по какому-то недоразумению называют себя «патриотами» или «государственниками»; наиболее продвинутые - «националистами». Но любой политолог скажет вам, какой термин на самом деле лучше всего пригоден для описания этой категории взглядов. Он начинается на букву Ф.
Мне трудно быть терпимым к этому дискурсу, потому что он апеллирует к самым позорным и гнилым сторонам человеческой натуры, будучи замешан на ксенофобии, ресентименте, ненависти и лжи. Потому что требует от своих последователей недопустимого упрощения картины мира и уплощения мозгов. Потому что серьезного теоретического разбора практически никогда не выдерживает. Потому что диктаторы в десятках стран по всей планете прибегают именно к нему, чтобы оболванить подданных и удержаться у власти. Это удобно и безотказно: назначить врага, указать на предателя, убедить народ, что он особенный и лучший и что за это его все не любят. Народ, к сожалению, клюет.
После получения британского гражданства я четырежды посещал избирательный участок - и все четыре раза голосовал за разные политические силы. На выборах в парламент - сначала за либерал-демократов, потом за лейбористов. На выборах мэра Ливерпуля - за консерватора. На последних в британской истории выборах в Европарламент - за скороспелую партию, название которой забыл, что-то вроде «Нет Брекситу». За кого буду голосовать в следующий раз, право же, не знаю, буду решать по ходу дела. Но точно знаю, что никогда в трезвом уме не проголосую за Британскую национальную партию или за UKIP.
Еще раз, открытым текстом: да, я нетерпим к фашизму. Даже в его очень облегченном путинском варианте. И не собираюсь становиться к нему терпимым. И не считаю это своим недостатком. Мне очень горько, что моя несчастная родина - которая, говоря словами поэта, «к сволочи доверчива» - с такой готовностью заглотнула эту нехитрую наживку и теперь корчится на крючке. Вчера мне было жаль, что я нахожусь далеко от своей страны и не могу выйти на улицу.
Но вчера на улицу вышел мой сын. Я горд за него.