К статье Еdelberte «Другой Модерн»
Ознакомился со статьей уважаемой edelberte по поводу различия западного и русского проектов модерна. Все бы хорошо, если бы Эдельберта ограничилась разговором о модерне, но она решила привлечь к аргументации Маркса и марксизм, рассуждая о видоизменении марксизма в России, его «ориентализации» словами Бердяева (что несомненно) и о Марксе, как мыслителе радикально либеральном, в некотором смысли квинтэссенции западных принципов модерна, что уже сомнительно. « Если внимательно почитать основоположников, то можно заметить, что коммунизм представлялся им царством индивидуализма, предельной атомизации, где снята всякая зависимость человека от человека, - иными словами, царством свободы именно и только в либеральном ее понимании», пишет автор.
Рассмотрим, насколько это верно. В качестве примера индивидуалистического понимания свободы Марксом Эдельберта по непонятным причинам приводит текст Энгельса из работы «Происхождение семьи, частной собственности и государства».
Вот эта цитата. «С переходом средств производства в общественную собственность индивидуальная семья перестанет быть хозяйственной единицей общества. Частное домашнее хозяйство превратится в общественную отрасль труда. Уход за детьми и их воспитание станут общественным делом; общество будет одинаково заботиться обо всех детях, будут ли они брачными или внебрачными. Благодаря этому отпадет беспокойство о "последствиях", которое в настоящее время составляет самый существенный общественный момент, - моральный и экономический, - мешающий девушке, не задумываясь, отдаться любимому мужчине. Не будет ли это достаточной причиной для постепенного возникновения более свободных половых отношений, а вместе с тем и более снисходительного подхода общественного мнения к девичьей чести и к женской стыдливости?".
Прямо скажем, что из цитаты, как бы ее не понимать, не видно никаких доказательств стремления к индивидуализму. Впрочем, понимать «как бы» не желательно, а желательно понимать в контексте. А он таков.
Когда человек начинает рассуждать в рамках той или иной теоретической доктрины, либо желает понять положения этой доктрины, он должен пользоваться ее понятиями и категориями. Нелепо было бы излагать классическую физику, рассуждать об инерции, движении и т.д., используя понятия физики Аристотеля, где стрела летит потому, что ее толкает воздух. Ровно так же не нужно подходить к цитатам из теоретических трудов. В марксизме когда речь идет о ликвидации тех или иных отношений, как правило, подразумевается вещный характер этих отношений и ликвидация социальных институтов, закрепляющих именно этот вещный характер. Энгельс пишет в «Происхождение семьи…»: «вырастет новое поколение: поколение мужчин, которым никогда в жизни не придется покупать женщину за деньги или за другие социальные средства власти, и поколение женщин, которым никогда не придется ни отдаваться мужчине из каких-либо других побуждений, кроме подлинной любви» - вот это и есть очищение отношений от вещного характера. Когда речь идет о ликвидации буржуазной семьи, то именно об институте буржуазной семьи того времени речь и идет. В «Немецкой идеологии» Маркс не считает семьей то, что мы сегодня бы вполне обозначили понятием «семья». Он пишет «Там, где семья действительно упразднена, как у пролетариата, происходит как раз обратное тому, что думает "Штирнер". Там понятие семьи не существует вовсе, но зато местами несомненно встречается семейная склонность, опирающаяся на весьма реальные отношения». В эпоху жизни Маркса среди рабочих, по причинам, о которых я напишу ниже, было распространена семья без венчания и регистрации. Но это были в нашем понимании вполне нормальные семьи. Сегодня никто бы и не усомнился назвать такую пару семьей, но Маркс называет это «семейной склонностью».
Во-вторых, стоит всегда помнить исторический контекст. Т.е. понимать, когда была написана цитируемая работа. Нужно помнить, что, например, во Франции женщина получила право распоряжаться своим заработком (даже не имуществом) в 1907г. А имуществом в 1965г., как и получила право выбирать работу без согласия мужа. Кстати, именно поэтому браки в рабочей среде во времена Маркса не регистрировались. Развод был запрещен, и женщина всю жизнь находилась под опекой кого-нибудь как ограниченно дееспособная. В суде она тоже не имела права свидетельствовать. Дети находились в полной собственности отца, который мог их вполне легально продать на работы, что и делалось массово, ибо детский труд тогда был вполне легален. А избиения и даже убийства детей в семье были нормой и никак уголовно не наказывались.
Только в этом контексте можно понять, против чего и за что выступали тогда марксисты.
И, в-третьих, читая классиков, нужно всегда обращать внимание, кто написал ту или иную работу, Маркс или Энгельс. Если Маркс - отлично образованный мыслитель, доктор философии, то Энгельс, при всех его дарованиях, все же по большому счету журналист, и часто писал чрезмерно экспрессивно, скандально, эпатажно. Более того, есть основания считать, что иногда он не очень то и понимал мысль Маркса, особенно в поздних работах Маркса, некоторые из которых он даже не ввел в «канон», на основе которого формировался марксизм после смерти Маркса. Поэтому к текстам Энгельса, особенно написанным после смерти Маркса, нужно подходить осторожно.
Мне могут возразить, что де классики марксизма неоднократно говорили о ликвидации традиционных институтов, традиционных форм, как о деле полезном, и в этом смысле они вполне либеральны, поскольку либерализм так же атакует любые традиционные учреждения, «освобождая» человека. Но в том-то и дело, что Маркс и либералы говорят о разных вещах. Маркс вовсе не собирался уничтожить все социальные институты, ибо они имманентны обществу, это форма существования общества. Более того, он по сути не был и против традиционных социальных институтов. Он вообще вел речь о другом, а именно о том, что отношение людей к социальным институтам, неважно каким, должно быть неотчужденное, т.е. сами институты не должны превращаться в отчужденные формы. Люди должны относиться к продукту своей деятельности именно как к продукту своей деятельности, не творить себе кумиров из этих продуктов, не относится к ним, как к чему-то внешнему, самостоятельно существующему, подавляющему - что и есть отчуждение. А вот либералы атакуют чужие традиции ради своих кумиров, не более. Если Маркс требует освобождения отношений от вещного характера, то либеральная доктрина «вообще уничтожила все естественно сложившиеся отношения… и превратила их в отношения денежные», т.е. наоборот атакует все невещные отношения, или вещные, но в устаревших формах в пользу современных вещных отношений. Т.е. если Энгельс говорит об освобождении от всех вещных форм, оставляя только любовь, то либерал и от любви освобождает ради брачного контракта.
Впрочем, с семьей я отвлекся, а ведь суть разговора в другом. Суть в том, что, по мнению Эдельберты мы имеем дихотомию, заключающуюся в индивидуалистическом идеале на Западе и коллективистском идеале в России. Тут я с ней вполне согласен. А вот с тем, что она ставит Маркса на одну из сторон, а именно на сторону западного индивидуализма я никак согласиться не могу. Впрочем, и делает это она достаточно голословно, ибо цитаты, ею приведенные, никак не доказывают ее позиции, но лучших цитат она, видимо, не нашла.
Тут необходимо понимать диалектику, которой пропитаны все рассуждения Маркса. А Маркс вполне понимал дихотомию между индивидуализмом как идеалом, и идеалом коллективизма и жестко критиковал оба идеала. Если исторической критике первого посвящены почти все его работы и «Капитал» в первую очередь, то коллективистский идеал он критиковал куда реже, в тех моментах, где критиковал простое огосударствление экономики. Что бы понять суть его отношения к тому и другому, нужно уяснить себе проблему частного и общественного в марксизме.
Согласно Марксу противоречие частного «инстинкта» и общественного идеала имеет исторический характер и есть следствие разделения труда и рождения экономической формации. Оно вызвано противоречием между частным характером разделенного производства и присвоения общественного продукта и общественным характером человеческой практики. Если говорить проще, то с одной стороны после разделения труда производство каждой вещи и потребление вещей приобрели частный характер, но в деятельности по производстве вещей есть общественная составляющая, ибо они являются не только продуктом собственного, частного труда, но и результатом всей предшествующей практики человечества, навыков и умений всего человечества, которые совершенствовались веками. Благодаря этой общественной составляющей возможен и обмен вещей, ибо все люди в состоянии одинаково распредметить вещи, и таким образом оценить их полезность.
В этом смысле противоречие частного и коллективного есть результат разрушения целостности человека. А теперь вернемся к диалектике и вспомним, что говорит диалектика о разрешении противоречий. А говорит она то, что противоречия разрешаются вовсе не победой одной из сторон противоречия, а снятием противоречия, синтезом на более высоком уровне. Применительно к обсуждаемой проблеме противоречие частного и общественного / коллективного при коммунизме должно разрешиться не победой частного (или, наоборот, коллективного), а снятием, преодолением это противоречия, возвращением человеку целостности, где «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» и наоборот. По мнению Маркса и частный идеал с его вторичностью общественных интересов по отношению к частным, и коллективистский идеал с его вторичностью частных интересов относительно интересов коллектива есть разные стороны одного и того же уродства, нецельности человека в эпоху экономической формации.
Эдельберта критикует вышеприведенную цитату, сравнивая ее с написанным в БЭС, совершенно невнятно. Де у Маркса «" ассоциация", этакого идеального газа, совокупности несвязанных между собой частиц, где "свободное развитие всех" есть просто сумма свободных развитий отдельных индивидов». Так трактовать слова Маркса можно только не прочитав более ни одной строки из работ Маркса. Как можно говорить о несвязных друг c другом частицах, о развитии всех только как о сумме индивидуальных развитий, помня о том, что «Сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений»? И почему это ассоциация (кстати, перевод) - это аналог идеального газа? Чем слово то не понравилось?
Кстати сказать, и путь к коммунизму Маркс, после изучения им русской действительности, видел не только в классическом западном направлении, описанном в «Капитале», где развитие шло именно через развитие частного начала вплоть до полного его исчерпания, но признавал и возможность русского пути. Например, в черновиках письма Вере Засулич Маркс пишет: «Обращаясь к далекому прошлому, мы встречаем в Западной Европе повсюду общинную собственность более или менее архаического типа; вместе с прогрессом общества она повсюду исчезла. Почему же избегнет она этой участи в одной только России?
Отвечаю: потому, что в России, благодаря исключительному стечению обстоятельств, сельская община, еще существующая в национальном масштабе, может постепенно освободиться от своих первобытных черт и развиваться непосредственно как элемент коллективного производства в национальном масштабе. Именно благодаря тому, что она является современницей капиталистического производства, она может усвоить его положительные достижения, не проходя через все его ужасные перипетии. Россия живет не изолированно от современного мира; вместе с тем она не является, подобно Ост-Индии, добычей чужеземного завоевателя.
Если бы русские поклонники капиталистической системы стали отрицать теоретическую возможность подобной эволюции, я спросил бы их: разве для того, чтобы ввести у себя машины, пароходы, железные дороги и т. п., Россия должна была подобно Западу пройти через долгий инкубационный период развития машинного производства? Пусть заодно они объяснят мне, как это им удалось сразу ввести у себя весь механизм обмена (банки, кредитные общества и т. п.), выработка которого потребовала на Западе целых веков?».
Вообще, сегодняшнее увлечение коллективизмом со стороны патриотически настроенных людей хотя и объяснимо, - как антитеза воинствующему индивидуализму как господствующей идеологии на Западе и в среде воровских отечественных элит, но должно восприниматься не более как антитеза. Коллективизм, понимаемый как подчинение индивидуальности коллективным интересам может господствовать в обществе абстрактного труда, массовой индустрии, как то экстраполировал Замятин, а в сельской общине еще более, но с развитием общественной практики, с развитием науки, увеличением количества людей, занятых в творческой, научной и культурной сферах он натыкается на все большие трудности. Не удивительно что разрушение СССР велось, в том числе в под лозунгами освобождения от коллективистского панциря и это был лозунг научной и творческой интеллигенции. На самом деле коллективизм есть такое же прошлое, как и частный индивидуализм. И то, и другое должно быть преодолено в синтезе, в единстве, в целостности человека.
Итак, что я хочу сказать. Я согласен с Эдельбертой (и Кургиняном) в том, что существуют западный проект модерн и русский опыт своего, особого типа модерна. Я не согласен с ними обоими в их отношении к Марксу. Еще недавно я вполне разделил бы их пренебрежение к марксизму, но не теперь. С недавних пор я взялся перечитать Маркса, уже свободного от упрощенческих, кособоких политических трактовок советской эпохи. Впрочем, не более кособоких, чем рассуждения вполне современных западных марксистов, всеми силами пытающихся приспособить Маркса к своему, если не осознанному, то бессознательному мировоззрению конца истории. Маркс фантастически глубок, его тексты как луковица, - можно снимать слой за слоем, и каждый раз находить новые смыслы и новые глубины. Более того, Маркс сейчас куда более современен, что в конце XIX и даже начале XX века, если конечно не брать его конкретно политические воззрения. Он опередил свою эпоху на 100 и более лет, и только сегодня по вполне объективным причинам мы можем наконец начать его понимать. И нужно сказать, хотя Маркс писал на Западе и для Запада, на самом деле он сделал подарок не Западу, и в первую очередь нам, русским.
Дело в том, что так да, Запад развил частное начало до полного исчерпания, но сам он не в состоянии преодолеть его, снять его, осуществить синтез на более высоком уровне. Как показывает история, народы наиболее хорошо приспособившиеся к тем или иным общественным отношениям, не переживают этих отношений. Точно так же как сильно специализированные и благодаря этому успешные виды животных первые вымирают при изменении условий среды. Новые общественные отношения, новые способы производства осваивают уже другие народы, которые и не совсем дикие, не совсем далекие от достижений цивилизации, и одновременно периферийные, не идеально приспособленные к старым способам жизни.
Возможно именно мы, русские, с нашими метаниями между коллективизмом и индивидуализм, между способностью нести груз коллективной необходимости, и тягой к скифской воле, этому апофеозу индивидуализма, в состоянии преодолеть это расщепление, этот особенно трагический для русского человека раскол. Преодолеть и осуществить высший синтез, вернуть человечеству целостность.
Возможно, в этом и состоит высший смысл существования России.
Рассмотрим, насколько это верно. В качестве примера индивидуалистического понимания свободы Марксом Эдельберта по непонятным причинам приводит текст Энгельса из работы «Происхождение семьи, частной собственности и государства».
Вот эта цитата. «С переходом средств производства в общественную собственность индивидуальная семья перестанет быть хозяйственной единицей общества. Частное домашнее хозяйство превратится в общественную отрасль труда. Уход за детьми и их воспитание станут общественным делом; общество будет одинаково заботиться обо всех детях, будут ли они брачными или внебрачными. Благодаря этому отпадет беспокойство о "последствиях", которое в настоящее время составляет самый существенный общественный момент, - моральный и экономический, - мешающий девушке, не задумываясь, отдаться любимому мужчине. Не будет ли это достаточной причиной для постепенного возникновения более свободных половых отношений, а вместе с тем и более снисходительного подхода общественного мнения к девичьей чести и к женской стыдливости?".
Прямо скажем, что из цитаты, как бы ее не понимать, не видно никаких доказательств стремления к индивидуализму. Впрочем, понимать «как бы» не желательно, а желательно понимать в контексте. А он таков.
Когда человек начинает рассуждать в рамках той или иной теоретической доктрины, либо желает понять положения этой доктрины, он должен пользоваться ее понятиями и категориями. Нелепо было бы излагать классическую физику, рассуждать об инерции, движении и т.д., используя понятия физики Аристотеля, где стрела летит потому, что ее толкает воздух. Ровно так же не нужно подходить к цитатам из теоретических трудов. В марксизме когда речь идет о ликвидации тех или иных отношений, как правило, подразумевается вещный характер этих отношений и ликвидация социальных институтов, закрепляющих именно этот вещный характер. Энгельс пишет в «Происхождение семьи…»: «вырастет новое поколение: поколение мужчин, которым никогда в жизни не придется покупать женщину за деньги или за другие социальные средства власти, и поколение женщин, которым никогда не придется ни отдаваться мужчине из каких-либо других побуждений, кроме подлинной любви» - вот это и есть очищение отношений от вещного характера. Когда речь идет о ликвидации буржуазной семьи, то именно об институте буржуазной семьи того времени речь и идет. В «Немецкой идеологии» Маркс не считает семьей то, что мы сегодня бы вполне обозначили понятием «семья». Он пишет «Там, где семья действительно упразднена, как у пролетариата, происходит как раз обратное тому, что думает "Штирнер". Там понятие семьи не существует вовсе, но зато местами несомненно встречается семейная склонность, опирающаяся на весьма реальные отношения». В эпоху жизни Маркса среди рабочих, по причинам, о которых я напишу ниже, было распространена семья без венчания и регистрации. Но это были в нашем понимании вполне нормальные семьи. Сегодня никто бы и не усомнился назвать такую пару семьей, но Маркс называет это «семейной склонностью».
Во-вторых, стоит всегда помнить исторический контекст. Т.е. понимать, когда была написана цитируемая работа. Нужно помнить, что, например, во Франции женщина получила право распоряжаться своим заработком (даже не имуществом) в 1907г. А имуществом в 1965г., как и получила право выбирать работу без согласия мужа. Кстати, именно поэтому браки в рабочей среде во времена Маркса не регистрировались. Развод был запрещен, и женщина всю жизнь находилась под опекой кого-нибудь как ограниченно дееспособная. В суде она тоже не имела права свидетельствовать. Дети находились в полной собственности отца, который мог их вполне легально продать на работы, что и делалось массово, ибо детский труд тогда был вполне легален. А избиения и даже убийства детей в семье были нормой и никак уголовно не наказывались.
Только в этом контексте можно понять, против чего и за что выступали тогда марксисты.
И, в-третьих, читая классиков, нужно всегда обращать внимание, кто написал ту или иную работу, Маркс или Энгельс. Если Маркс - отлично образованный мыслитель, доктор философии, то Энгельс, при всех его дарованиях, все же по большому счету журналист, и часто писал чрезмерно экспрессивно, скандально, эпатажно. Более того, есть основания считать, что иногда он не очень то и понимал мысль Маркса, особенно в поздних работах Маркса, некоторые из которых он даже не ввел в «канон», на основе которого формировался марксизм после смерти Маркса. Поэтому к текстам Энгельса, особенно написанным после смерти Маркса, нужно подходить осторожно.
Мне могут возразить, что де классики марксизма неоднократно говорили о ликвидации традиционных институтов, традиционных форм, как о деле полезном, и в этом смысле они вполне либеральны, поскольку либерализм так же атакует любые традиционные учреждения, «освобождая» человека. Но в том-то и дело, что Маркс и либералы говорят о разных вещах. Маркс вовсе не собирался уничтожить все социальные институты, ибо они имманентны обществу, это форма существования общества. Более того, он по сути не был и против традиционных социальных институтов. Он вообще вел речь о другом, а именно о том, что отношение людей к социальным институтам, неважно каким, должно быть неотчужденное, т.е. сами институты не должны превращаться в отчужденные формы. Люди должны относиться к продукту своей деятельности именно как к продукту своей деятельности, не творить себе кумиров из этих продуктов, не относится к ним, как к чему-то внешнему, самостоятельно существующему, подавляющему - что и есть отчуждение. А вот либералы атакуют чужие традиции ради своих кумиров, не более. Если Маркс требует освобождения отношений от вещного характера, то либеральная доктрина «вообще уничтожила все естественно сложившиеся отношения… и превратила их в отношения денежные», т.е. наоборот атакует все невещные отношения, или вещные, но в устаревших формах в пользу современных вещных отношений. Т.е. если Энгельс говорит об освобождении от всех вещных форм, оставляя только любовь, то либерал и от любви освобождает ради брачного контракта.
Впрочем, с семьей я отвлекся, а ведь суть разговора в другом. Суть в том, что, по мнению Эдельберты мы имеем дихотомию, заключающуюся в индивидуалистическом идеале на Западе и коллективистском идеале в России. Тут я с ней вполне согласен. А вот с тем, что она ставит Маркса на одну из сторон, а именно на сторону западного индивидуализма я никак согласиться не могу. Впрочем, и делает это она достаточно голословно, ибо цитаты, ею приведенные, никак не доказывают ее позиции, но лучших цитат она, видимо, не нашла.
Тут необходимо понимать диалектику, которой пропитаны все рассуждения Маркса. А Маркс вполне понимал дихотомию между индивидуализмом как идеалом, и идеалом коллективизма и жестко критиковал оба идеала. Если исторической критике первого посвящены почти все его работы и «Капитал» в первую очередь, то коллективистский идеал он критиковал куда реже, в тех моментах, где критиковал простое огосударствление экономики. Что бы понять суть его отношения к тому и другому, нужно уяснить себе проблему частного и общественного в марксизме.
Согласно Марксу противоречие частного «инстинкта» и общественного идеала имеет исторический характер и есть следствие разделения труда и рождения экономической формации. Оно вызвано противоречием между частным характером разделенного производства и присвоения общественного продукта и общественным характером человеческой практики. Если говорить проще, то с одной стороны после разделения труда производство каждой вещи и потребление вещей приобрели частный характер, но в деятельности по производстве вещей есть общественная составляющая, ибо они являются не только продуктом собственного, частного труда, но и результатом всей предшествующей практики человечества, навыков и умений всего человечества, которые совершенствовались веками. Благодаря этой общественной составляющей возможен и обмен вещей, ибо все люди в состоянии одинаково распредметить вещи, и таким образом оценить их полезность.
В этом смысле противоречие частного и коллективного есть результат разрушения целостности человека. А теперь вернемся к диалектике и вспомним, что говорит диалектика о разрешении противоречий. А говорит она то, что противоречия разрешаются вовсе не победой одной из сторон противоречия, а снятием противоречия, синтезом на более высоком уровне. Применительно к обсуждаемой проблеме противоречие частного и общественного / коллективного при коммунизме должно разрешиться не победой частного (или, наоборот, коллективного), а снятием, преодолением это противоречия, возвращением человеку целостности, где «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех» и наоборот. По мнению Маркса и частный идеал с его вторичностью общественных интересов по отношению к частным, и коллективистский идеал с его вторичностью частных интересов относительно интересов коллектива есть разные стороны одного и того же уродства, нецельности человека в эпоху экономической формации.
Эдельберта критикует вышеприведенную цитату, сравнивая ее с написанным в БЭС, совершенно невнятно. Де у Маркса «" ассоциация", этакого идеального газа, совокупности несвязанных между собой частиц, где "свободное развитие всех" есть просто сумма свободных развитий отдельных индивидов». Так трактовать слова Маркса можно только не прочитав более ни одной строки из работ Маркса. Как можно говорить о несвязных друг c другом частицах, о развитии всех только как о сумме индивидуальных развитий, помня о том, что «Сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений»? И почему это ассоциация (кстати, перевод) - это аналог идеального газа? Чем слово то не понравилось?
Кстати сказать, и путь к коммунизму Маркс, после изучения им русской действительности, видел не только в классическом западном направлении, описанном в «Капитале», где развитие шло именно через развитие частного начала вплоть до полного его исчерпания, но признавал и возможность русского пути. Например, в черновиках письма Вере Засулич Маркс пишет: «Обращаясь к далекому прошлому, мы встречаем в Западной Европе повсюду общинную собственность более или менее архаического типа; вместе с прогрессом общества она повсюду исчезла. Почему же избегнет она этой участи в одной только России?
Отвечаю: потому, что в России, благодаря исключительному стечению обстоятельств, сельская община, еще существующая в национальном масштабе, может постепенно освободиться от своих первобытных черт и развиваться непосредственно как элемент коллективного производства в национальном масштабе. Именно благодаря тому, что она является современницей капиталистического производства, она может усвоить его положительные достижения, не проходя через все его ужасные перипетии. Россия живет не изолированно от современного мира; вместе с тем она не является, подобно Ост-Индии, добычей чужеземного завоевателя.
Если бы русские поклонники капиталистической системы стали отрицать теоретическую возможность подобной эволюции, я спросил бы их: разве для того, чтобы ввести у себя машины, пароходы, железные дороги и т. п., Россия должна была подобно Западу пройти через долгий инкубационный период развития машинного производства? Пусть заодно они объяснят мне, как это им удалось сразу ввести у себя весь механизм обмена (банки, кредитные общества и т. п.), выработка которого потребовала на Западе целых веков?».
Вообще, сегодняшнее увлечение коллективизмом со стороны патриотически настроенных людей хотя и объяснимо, - как антитеза воинствующему индивидуализму как господствующей идеологии на Западе и в среде воровских отечественных элит, но должно восприниматься не более как антитеза. Коллективизм, понимаемый как подчинение индивидуальности коллективным интересам может господствовать в обществе абстрактного труда, массовой индустрии, как то экстраполировал Замятин, а в сельской общине еще более, но с развитием общественной практики, с развитием науки, увеличением количества людей, занятых в творческой, научной и культурной сферах он натыкается на все большие трудности. Не удивительно что разрушение СССР велось, в том числе в под лозунгами освобождения от коллективистского панциря и это был лозунг научной и творческой интеллигенции. На самом деле коллективизм есть такое же прошлое, как и частный индивидуализм. И то, и другое должно быть преодолено в синтезе, в единстве, в целостности человека.
Итак, что я хочу сказать. Я согласен с Эдельбертой (и Кургиняном) в том, что существуют западный проект модерн и русский опыт своего, особого типа модерна. Я не согласен с ними обоими в их отношении к Марксу. Еще недавно я вполне разделил бы их пренебрежение к марксизму, но не теперь. С недавних пор я взялся перечитать Маркса, уже свободного от упрощенческих, кособоких политических трактовок советской эпохи. Впрочем, не более кособоких, чем рассуждения вполне современных западных марксистов, всеми силами пытающихся приспособить Маркса к своему, если не осознанному, то бессознательному мировоззрению конца истории. Маркс фантастически глубок, его тексты как луковица, - можно снимать слой за слоем, и каждый раз находить новые смыслы и новые глубины. Более того, Маркс сейчас куда более современен, что в конце XIX и даже начале XX века, если конечно не брать его конкретно политические воззрения. Он опередил свою эпоху на 100 и более лет, и только сегодня по вполне объективным причинам мы можем наконец начать его понимать. И нужно сказать, хотя Маркс писал на Западе и для Запада, на самом деле он сделал подарок не Западу, и в первую очередь нам, русским.
Дело в том, что так да, Запад развил частное начало до полного исчерпания, но сам он не в состоянии преодолеть его, снять его, осуществить синтез на более высоком уровне. Как показывает история, народы наиболее хорошо приспособившиеся к тем или иным общественным отношениям, не переживают этих отношений. Точно так же как сильно специализированные и благодаря этому успешные виды животных первые вымирают при изменении условий среды. Новые общественные отношения, новые способы производства осваивают уже другие народы, которые и не совсем дикие, не совсем далекие от достижений цивилизации, и одновременно периферийные, не идеально приспособленные к старым способам жизни.
Возможно именно мы, русские, с нашими метаниями между коллективизмом и индивидуализм, между способностью нести груз коллективной необходимости, и тягой к скифской воле, этому апофеозу индивидуализма, в состоянии преодолеть это расщепление, этот особенно трагический для русского человека раскол. Преодолеть и осуществить высший синтез, вернуть человечеству целостность.
Возможно, в этом и состоит высший смысл существования России.