Barbie
Первую настоящую Барби я потрогала лет в пять - старшая сестра выторговала ее у дочки какого-то редкого любителя поездить в Германию. Это было чудо из чудес, особенно гнущиеся ноги.
Моя первая личная Б. воняла Пермским заводом пластмассовых изделий и периодически теряла руку.
Вторая была на три рубля дороже, но явно косила левым глазом.
Третья (она же - первая фирменная от Mattel) совершала великое таинство - вынашивала в пузе двух детей (мальчиков). Пузо открывалось, мальчики вытаскивались. Хоть родом она была из Центрального Детского мира - ценилась среди одноклассниц не хуже заграничной.
Моя последняя, подаренная на прошлый день рожденья, Барби никаким чудом уже не была - стоила 250 рублей в том же Детском мире. Детей не рожала, никому докторским набором не угрожала, собак не заводила. Она - просто Барби. Идеальная женщина за 250 рублей. Та, которую обожают феминистки, потому что первой в мире сделала мужчину своим аксессуаром. И, пускай, у нее к зубам прилипли блестки от неровно намазанной помады. Пускай, у нее простяцкое платье и стриптизерские туфли. Пускай, сегодня она слишком доступна. Но достоинства и очарования все равно не теряет. И я, человек с неполным высшим образованием, трудовой книжкой и тремя пустыми кредитками сижу и бережно расчесываю ей волосы розовой расческой. В этом, пожалуй, есть что-то сакральное.
Моя первая личная Б. воняла Пермским заводом пластмассовых изделий и периодически теряла руку.
Вторая была на три рубля дороже, но явно косила левым глазом.
Третья (она же - первая фирменная от Mattel) совершала великое таинство - вынашивала в пузе двух детей (мальчиков). Пузо открывалось, мальчики вытаскивались. Хоть родом она была из Центрального Детского мира - ценилась среди одноклассниц не хуже заграничной.
Моя последняя, подаренная на прошлый день рожденья, Барби никаким чудом уже не была - стоила 250 рублей в том же Детском мире. Детей не рожала, никому докторским набором не угрожала, собак не заводила. Она - просто Барби. Идеальная женщина за 250 рублей. Та, которую обожают феминистки, потому что первой в мире сделала мужчину своим аксессуаром. И, пускай, у нее к зубам прилипли блестки от неровно намазанной помады. Пускай, у нее простяцкое платье и стриптизерские туфли. Пускай, сегодня она слишком доступна. Но достоинства и очарования все равно не теряет. И я, человек с неполным высшим образованием, трудовой книжкой и тремя пустыми кредитками сижу и бережно расчесываю ей волосы розовой расческой. В этом, пожалуй, есть что-то сакральное.