Утешения и успокоения, как ни странно, этот арестован вовсе не нуждался
Утешения и успокоения, как ни странно, этот арестован вовсе не нуждался. Как ни странно, Митя Писарев был теперь совершенно спокойным Беспокоило его лишь одно - то, что «душечка maman» и старшая сестра Вера безгранично волнуются и переживают за него. От книг, переданных ему на чтение, он отрывал тоненькие полосочки на берегах, и бисерным, мелким - буквы просто с маковое зернышко - почерком писал письма, скатывал их в шарики и передавал матери, когда ей позволяли прийти на свидание. Иметь дома долгие часы разбирала их и переписывала, их трудно было разобрать. Сразу казалось - невозможным. Она надевала очки, которые до сих пор и не носила, ее никто не трогал в то время, ни о чем не спрашивал. Только бы глаз хватило разобрать каждое слово. А терпение - разве его занимать матери, когда пишет ее Митя, ее сын, ее сокровище? .. Глаза краснели и слезились, но это все было мелочью в сравнении с каждым разобранным словом, которое она переписывала, и это было единственной наградой за бессонные ночи, за хождение в Петропавловки, за все унижения просьб в каменных душ. «Друг мой, maman, не горюй сейчас ...» «Душечка maman, я вижу, что ты так же скучаешь и заботишься ... Не знаю, как мне заверить тебя, что я действительно ничего не нуждаюсь и не чувствую ничуть страдания, ни физического, ни морального ... »Как она могла верить? ..