Медведев "Приключения Баранкина 2: Сверхприключения Сверхкосмонавта
Люди обычно судят друг о друге по поступкам, а не по мотивам этих поступков, и это очень плохо. И очень неправильно. Сами посудите: примерно через полминуты я подойду к Маслову и задам ему трёпку. Если рассудить этот поступок, не вникая в его мотивы, то это неправильный поступок. Просто какая-то хулиганская выходка. А раз выходка хулиганская, и если судить обо мне по этому поступку, я, значит, сами понимаете кто. Это, если обо мне судить по поступку. Если же начать разбираться не в поступке, а в его мотивах, то получается совсем другая картина. В классе сидит человек, первый на Земле псип, чедоземпр и сверкс. Он весь день тренировался на центрифуге и в термокамере, а вечером ещё занимался в школе. У человека ноют все мышцы, а от занятий болит голова. Вместо того чтобы отдыхать, он и сейчас продолжает трудиться: он решает сразу несколько очень серьёзных задач - как же ему всё-таки быть с денежными затруднениями и так далее и тому подобное.
Да ещё накачивает мышцу левой руки и правой ноги. Да ещё решает космический кроссворд.
В это время в класс врываются во главе с Масловым презренные лирики и начинают над ним строить всякие шаржики-маржики. Да ещё дают всякие прозвища. Справедливо это? Несправедливо! А если это несправедливо, то дать за это по первое число справедливо? Справедливо! Я стал грозно и неторопливо приближаться к драмкружковцам со словами:
- Удар, его воздействие на тела изучал ещё Леонардо да Винчи, но он, понятно, не располагал техникой наблюдения быстро протекающих процессов, и он, и Исаак Ньютон, живший на два столетия позднее, исследовали движение, предшествующее удару, и его результат: деформацию, изменение структуры тела, - продолжал я сыпать скороговоркой, - но постичь процесс распространения ударной волны в теле, а тем более измерить его они, конечно, были не в состоянии.
Как раз на этой мысли я успел подойти к Маслову и со словами: "И знание! И сила!" - стукнул его как следует, чтобы он в следующий раз знал, как меня передразнивать. Я в то же время громко развивал идею удара:
- Со временем необходимость измерений этого процесса становилась всё более настоятельной, вырастала в проблему: ведь удар одновременно созидающая и разрушающая сила, и его способность разрушения нужно контролировать.
Думаю, что больше от разрушительной силы моих ударов, чем от созидательной, все девчонки сразу с визгом разбежались, конечно, в разные стороны. Только одна девчонка, которую кто-то называл, по-моему, Таней и, по-моему, Тополевой, почему-то осталась бесстрашно стоять на месте. Я думал, что весь драмкружок распадётся после первого же распространения моей ударной волны в их телах, но Бегунов, Ломакин, Кашин и Дудасов сплотились, словно хоккейная команда. И бросились как один, на выручку Маслову, издавая жалкие выкрики:
- Ах ты, Угрюм-башка!
- Кроссворд!
- Дух изгнания!
На что я им осветил:
- Ударные волны распространяются в твёрдом теле примерно так же, как звуковые в закрытой комнате - отражаясь, интерферируя (то есть накладываясь), усиливая или ослабляя друг друга. Ударное ускорение в разных точках тела различно, его далеко не всегда можно предвидеть, рассчитать. Вот почему важно уметь его измерить. Этим и занимаются учёные лаборатории измерений параметров удара Всесоюзного научно-исследовательского института метрологии имени Д.И.Менделеева в Ленинграде.
Конечно, делать сразу четыре дела лучше в спокойной обстановке, чем во время потасовки. Но я и здесь не терял даром времени: сыпал удары направо и налево (нырок! уклон! обманное движение! удар!), читал лекцию "Как измерить силу удара", решал кроссворд (созвездие Южного полушария неба из восьми букв?) и думал о денежных затруднениях (что же делать мне с деньгами? Что делать?).
Было ещё и пятое дело, если быть точным. Кроме ударов, которые я наносил, были ещё удары, которые я получал, или, как говорят боксёры, пропускал. Один из таких ударов пришёлся мне в лоб. Это был отличный удар. Такой мощный и результативный, что вопрос о сурдокамере, где бы я мог тренировать себя в тишине изолированного пространства, вдруг как-то разрешился сам собой: СУРДОКАМЕРУ МОЖНО Ж УСТРОИТЬ ЛЕТОМ В ДЕРЕВНЕ! У БАБУШКИ! В ПОГРЕБЕ! В ДЕРЕВНЕ! В ДЕРЕВНЕ ПОД ЗЕМЛЁЙ НАВЕРНЯКА СТОИТ ПОЛНАЯ ТИШИНА! И ПРОДУКТЫ ТАМ ЕСТЬ!..
..
..
- Ну, что ты думаешь делать, Иванов? - спросила меня Зинаида Ефимовна. - Сейчас… и вообще?..
- Я сейчас хочу уснуть, - сказал я.
- Как уснуть? - ужаснулась Зинаида Ефимовна.
- Очень просто, - пояснил я. - Лягу на парту и усну… Ведь после драки и после такой записи в дневнике никто не смог бы уснуть, а я усну. - С этими словами я, не дожидаясь согласия Зинаиды Ефимовны, взобрался на парту, расслабился по своей системе псипов и… уснул.
Да ещё накачивает мышцу левой руки и правой ноги. Да ещё решает космический кроссворд.
В это время в класс врываются во главе с Масловым презренные лирики и начинают над ним строить всякие шаржики-маржики. Да ещё дают всякие прозвища. Справедливо это? Несправедливо! А если это несправедливо, то дать за это по первое число справедливо? Справедливо! Я стал грозно и неторопливо приближаться к драмкружковцам со словами:
- Удар, его воздействие на тела изучал ещё Леонардо да Винчи, но он, понятно, не располагал техникой наблюдения быстро протекающих процессов, и он, и Исаак Ньютон, живший на два столетия позднее, исследовали движение, предшествующее удару, и его результат: деформацию, изменение структуры тела, - продолжал я сыпать скороговоркой, - но постичь процесс распространения ударной волны в теле, а тем более измерить его они, конечно, были не в состоянии.
Как раз на этой мысли я успел подойти к Маслову и со словами: "И знание! И сила!" - стукнул его как следует, чтобы он в следующий раз знал, как меня передразнивать. Я в то же время громко развивал идею удара:
- Со временем необходимость измерений этого процесса становилась всё более настоятельной, вырастала в проблему: ведь удар одновременно созидающая и разрушающая сила, и его способность разрушения нужно контролировать.
Думаю, что больше от разрушительной силы моих ударов, чем от созидательной, все девчонки сразу с визгом разбежались, конечно, в разные стороны. Только одна девчонка, которую кто-то называл, по-моему, Таней и, по-моему, Тополевой, почему-то осталась бесстрашно стоять на месте. Я думал, что весь драмкружок распадётся после первого же распространения моей ударной волны в их телах, но Бегунов, Ломакин, Кашин и Дудасов сплотились, словно хоккейная команда. И бросились как один, на выручку Маслову, издавая жалкие выкрики:
- Ах ты, Угрюм-башка!
- Кроссворд!
- Дух изгнания!
На что я им осветил:
- Ударные волны распространяются в твёрдом теле примерно так же, как звуковые в закрытой комнате - отражаясь, интерферируя (то есть накладываясь), усиливая или ослабляя друг друга. Ударное ускорение в разных точках тела различно, его далеко не всегда можно предвидеть, рассчитать. Вот почему важно уметь его измерить. Этим и занимаются учёные лаборатории измерений параметров удара Всесоюзного научно-исследовательского института метрологии имени Д.И.Менделеева в Ленинграде.
Конечно, делать сразу четыре дела лучше в спокойной обстановке, чем во время потасовки. Но я и здесь не терял даром времени: сыпал удары направо и налево (нырок! уклон! обманное движение! удар!), читал лекцию "Как измерить силу удара", решал кроссворд (созвездие Южного полушария неба из восьми букв?) и думал о денежных затруднениях (что же делать мне с деньгами? Что делать?).
Было ещё и пятое дело, если быть точным. Кроме ударов, которые я наносил, были ещё удары, которые я получал, или, как говорят боксёры, пропускал. Один из таких ударов пришёлся мне в лоб. Это был отличный удар. Такой мощный и результативный, что вопрос о сурдокамере, где бы я мог тренировать себя в тишине изолированного пространства, вдруг как-то разрешился сам собой: СУРДОКАМЕРУ МОЖНО Ж УСТРОИТЬ ЛЕТОМ В ДЕРЕВНЕ! У БАБУШКИ! В ПОГРЕБЕ! В ДЕРЕВНЕ! В ДЕРЕВНЕ ПОД ЗЕМЛЁЙ НАВЕРНЯКА СТОИТ ПОЛНАЯ ТИШИНА! И ПРОДУКТЫ ТАМ ЕСТЬ!..
..
..
- Ну, что ты думаешь делать, Иванов? - спросила меня Зинаида Ефимовна. - Сейчас… и вообще?..
- Я сейчас хочу уснуть, - сказал я.
- Как уснуть? - ужаснулась Зинаида Ефимовна.
- Очень просто, - пояснил я. - Лягу на парту и усну… Ведь после драки и после такой записи в дневнике никто не смог бы уснуть, а я усну. - С этими словами я, не дожидаясь согласия Зинаиды Ефимовны, взобрался на парту, расслабился по своей системе псипов и… уснул.