Памяти Черчилля
Оригинал взят у 64vlad в Памяти Черчилля
В дни, когда Англия прощается с железной леди Маргарет Тэтчер, а левацкое отребье устроило шабаш по этому поводу (Scottland Yard исполнил свой долг и арестовал около десятка из них: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2013/04/130413_rn_london_arrests.shtml), вспомнился её великий предшественник сэр Винстон Черчилль. Пожалуй, не было другого деятеля на Западе, который внёс бы такой вклад в борьбу с коммунизмом.
Многие спрсоят: "А как же Гитлер?". Во-1-х, Гитлер был не только антикоммунист, но и русофоб (отрицать это могут только глубоко больные люди). Черчилль русофобом не был. Память русских воинов он почтил своим посвящением последнего тома мемуаров о 1-й мировой войне ("Мировой кризис"): "Нашим верным союзникам и друзьям - воинам Русской Императорской армии". И написал в этой книге замечательные слова: "Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Её корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду… Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена... Долгие отступления окончились; снарядный голод побеждён; вооружение притекало широким потоком; более сильная, более многочисленная, лучше снабжённая армия сторожила огромный фронт; тыловые сборные пункты переполнены людьми... Никаких трудных действий больше не оставалось: стоять на посту; тяжёлым грузом давить на широко растянувшиеся германские линии; удерживать, не проявляя особой активности, слабеющие силы противника на своём фронте; иными словами - держаться; вот все, что стояло между Россией и плодами общей победы… Согласно поверхностной моде нашего времени, Царский строй принято трактовать, как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор 30 месяцев войны с Германией и Австрией должен бы исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которое она оказалась способна. В управлении государствами, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за успехи. Дело не в том, кто проделывал работу, кто начертывал план борьбы; порицание или хвала за исход довлеют тому, на ком авторитет верховной ответственности. Почему отказывать Николаю II в этом суровом испытании?.. Бремя последних решений лежало на нём. На вершине, где события превосходят разумение человека, где всё неисповедимо, давать ответы приходилось ему… Самоотверженный порыв русских армий, спасший Париж в 1914 году; преодоление мучительного бесснарядного отступления; медленное восстановление сил; брусиловские победы; вступление России в кампанию 1917 года непобедимой, более сильной, чем когда-либо - разве во всём этом не было его доли? Несмотря на ошибки большие и страшные, тот строй, который в нём воплощался, которым он руководил, которому своими личными свойствами он придавал жизненную искру - к этому моменту выиграл войну для России… Его память порочат... Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых; людях честолюбивых и гордых духом; отважных и властных - недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России". Мог ли такие строки написать "русофоб"? Или русофоб - Зюганов, мычащий заклинания о том, что "царская Россия проиграла подряд три войны" (пропуская при этом победоносную русско-турецкую и прибавляя 1-ю мировую, проигранную не царской, а революционной Россией и предательством большевиков)?
Во-2-х, Гитлеру по итогам его авантюры 8 европейских стран (Польша, ГДР, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария, Югославия и Албания, не считая 3 присоединённых к СССР прибалтийских республик) "обязаны" победой коммунистов, из коих 6 (кроме Югославии и Албании) стали прямыми сателлитами СССР, а сама Германия - почти полувековым разделом и неслыханным национальным унижением (куда там Версалю!). А Черчилль был человеком, который действительно, впервые за многие столетия, сплотил враждовавшие между собой державы Запада. И стимулом к этому сплочению послужила возвещённая им "холодная война".
Черчилль явил пример редкого как физического (прожил 91 год), так и политического долголетия: он занимал посты в британском правительстве без малого 50 лет (с 1908 по 1955). Это объяснялось его редким политическим чутьём. Аристократ и консерватор до мозга костей, прямой потомок герцога Мальборо, презиравший левых и социализм, он тонко чувствовал дыхание изменившегося в ХХ веке времени и приспосабливал консервативную идею к его требованиям. Дух умеренного, либерального консерватизма роднит его с русскими белогвардейцами, которых он поддерживал более других. Кем он только не был: министром торговли, внутренних дел, морским, авиации и военного снабжения, военным, колоний, финансов, и снова морским, и наконец, дважды (в 1940-1945 и 1951-1955) - премьер-министром, в том числе в труднейшие для Британии годы Второй мировой войны. А также лидером консервативной партии (тори) на протяжении последних 15 лет активной политической деятельности (из которой ранее в карьерных целях переходил в либеральную, но позже вернулся).
Бойцовский темперамент и неизменное чувство юмора помогали ему. Не каждому легендарному человеку приписывают столько крылатых афоризмов. Говорят, в ответ на вопрос о секрете своего долголетия он сказал: "Курите гаванские сигары, пейте коньяк и никогда не опаздывайте к обеду". И действительно, не выпускал сигары из зубов до глубокой старости, выказывая полное презрение к советам врачей. Также ему приписывают фразу: "Я никогда не стоял, когда можно былшо сидеть, и никогда не сидел, когда можно было лежать". А презрение к коммунизму выражено полнее всего другой приписываемой ему фразой, относящейся к 1963 г., когда Хрущёв впервые закупил пшеницу в Канаде: "Я всегда думал, что умру от старости, - но когда узнал, что Россия, всю жизнь кормившая хлебом Европу, стала закупать его в Канаде, я понял, что умру от смеха".
А начинал военным корреспондентом в англо-бурской войне. Побывал в плену у буров. Стал министром в 34 года, уйдя из большой политики только в 81. Знал и взлёты, и падения. После провала десантной операции в Дарданеллы в годы Первой мировой войны в 1915 г. был вынужден временно уйти из правительства и добровольно ушёл на фронт. Но два года спустя его позвали снова, и на посту министра вооружений он внёс свою лепту в сокрушение издыхавшей кайзеровской Германии, врага мира и одной из "нянек" большевизма.
Он первым из западных политиков оценил всю глубину смертельной опасности большевизма и призывал задушить его в колыбели: "Мы победили гуннов (немцев - В.Х.), неужели мы не победим этих отвратительных обезьян-бабуинов (коммунистов - В.Х.)?" - восклицал он. Ленина он называл "чудовищем, карабкающимся по пирамиде из черепов", а его соратников - "сумасшедшими извращенцами", "гнусной шайкой фанатиков-космополитов". "Большевицкая тирания, - предрекал он, - самая страшная в истории человечества, самая разрушительная и постыдная... Они ведут бесконечную войну против цивилизации. Их цель - уничтожить все институты власти, все правительства, все государства, существующие в мире. Они стремятся создать международный союз нищих, преступников, бездарностей, бунтовщиков, больных, дебилов и дураков, который охватит весь мир... Теории Ленина и Троцкого...положили конец человеческим отношениям, разрушили связи, объединявшие рабочих и крестьян, город и деревню... Они стравили классы, народы в братоубийственной войне... Вот он прогресс! Вот она свобода! Вот она утопия!" (подробнее здесь: http://www.modernlib.ru/books/bedarida_fransua/cherchill/read/). Будучи в то время военным министром Великобритании, он как никто помогал белым оружием и боеприпасами, чаще всего безвозмездно отдавая накопившиеся к концу войны излишки Колчаку и Деникину (в то время как французы позорно торговались за каждый вагон винтовок), и настаивал на признании Западом правительства Колчака де-юре; именно его агентами были генералы Нокс, Бриггс и Холмэн. честно исполнившие свой долг при правительстве Колчака и ставке Деникина. Либеральный Ллойд-Джордж, другие коллеги, пуритански-квакерский американский президент-демократ Вильсон (не любивший, как и все демократы, "варварскую царскую Россию") не послушали его тогда, а Ллойд-Джордж, видевший в победе белогвардейцев угрозу возрождения Российской империи, которое "не в интересах Великобритании" (и апеллировавший в этом к памяти русофоба Дизраэли), иронически приписывал ненависть Черчилля к большевизму одной лишь "голубой аристократической крови сэра Винстона". Четверть века спустя, когда под сапогом коммунистов оказалась треть Европы, Запад оценил правоту Черчилля, что позволило ему сказать в 1949 г.: "Если бы мы задушили большевизм при его рождении, человечество было бы бесконечно счастливо".
Запад вторично не внял предостережениям Черчилля, когда он клеймил позором "мюнхенскую" политику умиротворения Гитлера, рассчитывавшую натравить его на СССР в близорукой надежде выйти сухими из воды. И даже до последнего, до катастрофы во Франции 1940 г., близорукие пацифисты во главе с Чемберленом надеялись "договориться" с врагом рода человеческого. Такова была память англичан и французов о жертвах 1-й мировой, заставлявшая действовать по принципу "лишь бы не было войны". А тех, кто боится - бьют. И если Великобритания не разделила во 2-й мировой войне унизительную участь Франции, то в этом не только фактор морского превосходства, но и огромная личная заслуга Черчилля, ставшего с мая 1940 по июль 1945 г. не просто премьер-министром, но подлинным национальным вождём. "Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжёлого труда, слёз и пота, - честно заявил он, вступая в должность. - ...Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы спрашиваете, какова наша политика? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей нашей мощью и со всей той силой, которую Бог может даровать нам; вести войну против чудовищной тирании, равной которой никогда не было в мрачном и скорбном перечне человеческих преступлений. Такова наша политика. Вы спрашиваете, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа - победа любой ценой, победа, несмотря на все ужасы; победа, независимо от того, насколько долог и тернист может оказаться к ней путь; без победы мы не выживем. Необходимо понять: не сможет выжить Британская империя - погибнет всё то, ради чего она существовала, погибнет всё то, что веками отстаивало человечество, к чему веками стремилось оно и к чему будет стремиться".
"Мы не сдадимся и не покоримся, - гремел Черчилль. - Мы пойдём до конца... мы будем сражаться на морях и океанах, в воздухе; мы будем оборонять наш Остров, чего бы это ни стоило, мы будем сражаться на побережье... мы будем сражаться на полях и улицах... мы не сдадимся никогда, и даже если случится, во что я ни на миг не верю, что этот Остров будет порабощён и будет умирать с голода, то наша Империя за морем, под охраной британского флота, будет продолжать сражение до тех пор, пока Новый Мир, со всей его силой и мощью, не отправится на спасение и освобождение старого". "Гитлер знает, - говорил он, - что ему надо сломить нас на нашем острове, или он проиграет войну. Если мы выстоим, вся Европа может стать свободной, и жизнь всего мира двинется вперед на широкие, залитые солнцем высоты. Но если мы потерпим поражение, весь мир, включая Соединённые Штаты, включая всё, что мы знаем и любим, погрузится в бездну нового Тёмного века, который лучи извращённой науки сделают более губительным и, возможно, более длительным. Поэтому соберёмся с духом для выполнения нашего долга и будем держаться так, что если Британская империя просуществует тысячу лет, то и тогда, через тысячу лет, люди скажут: - Это был их звёздный час". И ему удалось сделать то, чего не удалось ни трусливым пацифистам, ни тем более социалистам-лейбористам: объединить уставшую, стареющую нацию, зарядить её волей к победе и добиться этой победы. Битву за Британию в 1940 г. Англия выиграла.
Именно Черчилль стал главным вдохновителем, мотором создания антигитлеровской коалиции. Мир был поражён, когда услышал из уст главного антисоветчика, когторого ещё Ленин называл "величайшим ненавистником Советской России", уже 22 июня 1941 г. призыв к поддержке СССР. Тогда он сказал: "Нацистский режим неотличим от худших черт коммунизма. Он лишён каких-либо принципов и основ, кроме ненавистного аппетита к расовому доминированию. Он изощрён во всех формах человеческой злобы, в эффективной жестокости и свирепой агрессии. За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. И я не возьму обратно ни одного слова. Но всё бледнеет перед развёртывающимся сейчас зрелищем. Прошлое, с его преступлениями, безумствами и трагедиями, отступает. Я вижу русских солдат, стоящих на пороге родной земли, охраняющих поля, которые их отцы обрабатывали с незапамятных времен. Я вижу их охраняющими свои дома... Мы полны решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима. Ничто не сможет отвратить нас от этого. Мы никогда не станем договариваться, мы никогда не вступим в переговоры с Гитлером или с кем-то из его шайки. Мы будем сражаться с ним на суше, на море, в воздухе, пока с Божьей помощью не избавим землю от самой тени его и не освободим народы от его ига. Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь. Любой человек или государство, которые идут с Гитлером - наши враги". Когда же его спросили, как объяснить столь резкий поворот к союзу со Сталиным, он сказал: "Если Гитлер вторгнется в ад, я буду просить в парламенте ассигнований на помощь самому дьяволу". Но в Тегеране и Ялте демократ-президент США Рузвельт подпал под обаяние Сталина и позволил ему слишком многое. Рузвельт же согласился со Сталиным и в выборе места открытия второго фронта высадкой во Франции, а не с Балкан, что позволило бы отсечь путь Сталину к советизации Европы. "Я не верю, что дядя Джо империалист", - наивно писал он Черчиллю.
Будущее показало, что сэр Винстон был прав. И уже в марте 1946 года, в разгар союзных отношений с СССР, через 10 месяцев после крушения Германии и через полгода по окончании Второй мировой войны, Черчилль, будучи уже в отставке лидером оппозиции, произносит свою знаменитую Фултонскую речь, ставшую точкой отсчёта "холодной войны": "Тень упала на сцену, ещё недавно освещённую общей победой, - говорит он. - Никто не знает, что Советская Россия и её международная коммунистическая организация намерены делать в ближайшем будущем и есть ли какие-то границы их экспансии... От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике, через весь континент опущен железный занавес". Не случайно именно его по праву называют "отцом холодной войны" - процесса, впервые за тысячелетнюю историю сплотившего страны Западной Европы воедино и ставшего преддверием Евросоюза.
Но Вторая мировая война стала лебединой песнью Британской империи. История неумолимо брала своё, подлинными победителями из войны вышли только США и СССР. При правительстве лейбористов начался стремительный распад империи, как и Французской и остальных колониальных империй. И остановить его оказалось не под силу и консерваторам. Супервеличие Британии, её морская и колониальная гегемония ушли в прошлое. В этих условиях Черчилль делает ставку не на зарождающийся Евросоюз, а на особые отношения с этнически и политически родственными США - "новый англосаксонский мир" (то, что продолжит впоследствии Тэтчер). И этот курс оправдал себя.
В начале 50-х Черчилль в очередной раз удивил Запад, когда, после появления у СССР ядерного оружия, первым заговорил о том, что новая война бессмысленна и надо садиться за стол переговоров (когда американский президент Эйзенхауэр был ещё полон решимости "упредить советскую агрессию"). Вслед за ним поняли и остальные, поняли и в СССР (где первым об этом заговорил Маленков в 1954-м, а окончательное решение о недопустимости ядерной войны принял ХХ съезд по докладу Хрущёва в 1956-м). Парадокс, но взаимное обладание ядерным оружием (Англия в 1955-м стала 3-й ядерной державой) стало гарантией мира на Земле. И Карибский кризис 1962 г. наглядно продемонстрировал это. А первым понял это Черчилль, когда Пентагон и Кремль разрабатывали ещё планы превентивных ударов. И он же понял, что с коммунизмом надо бороться в новых условиях новыми методами - которые и увенчались полной и окончательной победой в 1989-1991 гг.
Он был и талантливым мемуаристом, и, кажется, это единственный случай, когда политик удостоился звания Нобелевского лауреата по литературе (в 1953 г.). И единственный случай, когда политика в Британии хоронили с почестями, принятыми только для королевских особ.
Напоследок, возвращаясь к Тэтчер, напомню грустный анекдот. Рейган, Тэтчер и Горбачёв обратились к Богу с вопросом: когда их народы достигнут райской жизни? Узнав, что с американцами это произойдёт через 50, а с британцами через 100 лет, Рейган и Тэтчер заплакали: "Мы столько не проживём". Дошла очередь до Горбачёва. "Я столько не проживу!" - ответил Бог и заплакал...
В дни, когда Англия прощается с железной леди Маргарет Тэтчер, а левацкое отребье устроило шабаш по этому поводу (Scottland Yard исполнил свой долг и арестовал около десятка из них: http://www.bbc.co.uk/russian/rolling_news/2013/04/130413_rn_london_arrests.shtml), вспомнился её великий предшественник сэр Винстон Черчилль. Пожалуй, не было другого деятеля на Западе, который внёс бы такой вклад в борьбу с коммунизмом.
Многие спрсоят: "А как же Гитлер?". Во-1-х, Гитлер был не только антикоммунист, но и русофоб (отрицать это могут только глубоко больные люди). Черчилль русофобом не был. Память русских воинов он почтил своим посвящением последнего тома мемуаров о 1-й мировой войне ("Мировой кризис"): "Нашим верным союзникам и друзьям - воинам Русской Императорской армии". И написал в этой книге замечательные слова: "Ни к одной стране судьба не была так жестока, как к России. Её корабль пошел ко дну, когда гавань была в виду… Все жертвы были уже принесены, вся работа завершена... Долгие отступления окончились; снарядный голод побеждён; вооружение притекало широким потоком; более сильная, более многочисленная, лучше снабжённая армия сторожила огромный фронт; тыловые сборные пункты переполнены людьми... Никаких трудных действий больше не оставалось: стоять на посту; тяжёлым грузом давить на широко растянувшиеся германские линии; удерживать, не проявляя особой активности, слабеющие силы противника на своём фронте; иными словами - держаться; вот все, что стояло между Россией и плодами общей победы… Согласно поверхностной моде нашего времени, Царский строй принято трактовать, как слепую, прогнившую, ни на что не способную тиранию. Но разбор 30 месяцев войны с Германией и Австрией должен бы исправить эти легковесные представления. Силу Российской империи мы можем измерить по ударам, которые она вытерпела, по бедствиям, которые она пережила, по неисчерпаемым силам, которые она развила, и по восстановлению сил, на которое она оказалась способна. В управлении государствами, когда творятся великие события, вождь нации, кто бы он ни был, осуждается за неудачи и прославляется за успехи. Дело не в том, кто проделывал работу, кто начертывал план борьбы; порицание или хвала за исход довлеют тому, на ком авторитет верховной ответственности. Почему отказывать Николаю II в этом суровом испытании?.. Бремя последних решений лежало на нём. На вершине, где события превосходят разумение человека, где всё неисповедимо, давать ответы приходилось ему… Самоотверженный порыв русских армий, спасший Париж в 1914 году; преодоление мучительного бесснарядного отступления; медленное восстановление сил; брусиловские победы; вступление России в кампанию 1917 года непобедимой, более сильной, чем когда-либо - разве во всём этом не было его доли? Несмотря на ошибки большие и страшные, тот строй, который в нём воплощался, которым он руководил, которому своими личными свойствами он придавал жизненную искру - к этому моменту выиграл войну для России… Его память порочат... Остановитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? В людях талантливых и смелых; людях честолюбивых и гордых духом; отважных и властных - недостатка не было. Но никто не сумел ответить на те несколько простых вопросов, от которых зависела жизнь и слава России". Мог ли такие строки написать "русофоб"? Или русофоб - Зюганов, мычащий заклинания о том, что "царская Россия проиграла подряд три войны" (пропуская при этом победоносную русско-турецкую и прибавляя 1-ю мировую, проигранную не царской, а революционной Россией и предательством большевиков)?
Во-2-х, Гитлеру по итогам его авантюры 8 европейских стран (Польша, ГДР, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария, Югославия и Албания, не считая 3 присоединённых к СССР прибалтийских республик) "обязаны" победой коммунистов, из коих 6 (кроме Югославии и Албании) стали прямыми сателлитами СССР, а сама Германия - почти полувековым разделом и неслыханным национальным унижением (куда там Версалю!). А Черчилль был человеком, который действительно, впервые за многие столетия, сплотил враждовавшие между собой державы Запада. И стимулом к этому сплочению послужила возвещённая им "холодная война".
Черчилль явил пример редкого как физического (прожил 91 год), так и политического долголетия: он занимал посты в британском правительстве без малого 50 лет (с 1908 по 1955). Это объяснялось его редким политическим чутьём. Аристократ и консерватор до мозга костей, прямой потомок герцога Мальборо, презиравший левых и социализм, он тонко чувствовал дыхание изменившегося в ХХ веке времени и приспосабливал консервативную идею к его требованиям. Дух умеренного, либерального консерватизма роднит его с русскими белогвардейцами, которых он поддерживал более других. Кем он только не был: министром торговли, внутренних дел, морским, авиации и военного снабжения, военным, колоний, финансов, и снова морским, и наконец, дважды (в 1940-1945 и 1951-1955) - премьер-министром, в том числе в труднейшие для Британии годы Второй мировой войны. А также лидером консервативной партии (тори) на протяжении последних 15 лет активной политической деятельности (из которой ранее в карьерных целях переходил в либеральную, но позже вернулся).
Бойцовский темперамент и неизменное чувство юмора помогали ему. Не каждому легендарному человеку приписывают столько крылатых афоризмов. Говорят, в ответ на вопрос о секрете своего долголетия он сказал: "Курите гаванские сигары, пейте коньяк и никогда не опаздывайте к обеду". И действительно, не выпускал сигары из зубов до глубокой старости, выказывая полное презрение к советам врачей. Также ему приписывают фразу: "Я никогда не стоял, когда можно былшо сидеть, и никогда не сидел, когда можно было лежать". А презрение к коммунизму выражено полнее всего другой приписываемой ему фразой, относящейся к 1963 г., когда Хрущёв впервые закупил пшеницу в Канаде: "Я всегда думал, что умру от старости, - но когда узнал, что Россия, всю жизнь кормившая хлебом Европу, стала закупать его в Канаде, я понял, что умру от смеха".
А начинал военным корреспондентом в англо-бурской войне. Побывал в плену у буров. Стал министром в 34 года, уйдя из большой политики только в 81. Знал и взлёты, и падения. После провала десантной операции в Дарданеллы в годы Первой мировой войны в 1915 г. был вынужден временно уйти из правительства и добровольно ушёл на фронт. Но два года спустя его позвали снова, и на посту министра вооружений он внёс свою лепту в сокрушение издыхавшей кайзеровской Германии, врага мира и одной из "нянек" большевизма.
Он первым из западных политиков оценил всю глубину смертельной опасности большевизма и призывал задушить его в колыбели: "Мы победили гуннов (немцев - В.Х.), неужели мы не победим этих отвратительных обезьян-бабуинов (коммунистов - В.Х.)?" - восклицал он. Ленина он называл "чудовищем, карабкающимся по пирамиде из черепов", а его соратников - "сумасшедшими извращенцами", "гнусной шайкой фанатиков-космополитов". "Большевицкая тирания, - предрекал он, - самая страшная в истории человечества, самая разрушительная и постыдная... Они ведут бесконечную войну против цивилизации. Их цель - уничтожить все институты власти, все правительства, все государства, существующие в мире. Они стремятся создать международный союз нищих, преступников, бездарностей, бунтовщиков, больных, дебилов и дураков, который охватит весь мир... Теории Ленина и Троцкого...положили конец человеческим отношениям, разрушили связи, объединявшие рабочих и крестьян, город и деревню... Они стравили классы, народы в братоубийственной войне... Вот он прогресс! Вот она свобода! Вот она утопия!" (подробнее здесь: http://www.modernlib.ru/books/bedarida_fransua/cherchill/read/). Будучи в то время военным министром Великобритании, он как никто помогал белым оружием и боеприпасами, чаще всего безвозмездно отдавая накопившиеся к концу войны излишки Колчаку и Деникину (в то время как французы позорно торговались за каждый вагон винтовок), и настаивал на признании Западом правительства Колчака де-юре; именно его агентами были генералы Нокс, Бриггс и Холмэн. честно исполнившие свой долг при правительстве Колчака и ставке Деникина. Либеральный Ллойд-Джордж, другие коллеги, пуритански-квакерский американский президент-демократ Вильсон (не любивший, как и все демократы, "варварскую царскую Россию") не послушали его тогда, а Ллойд-Джордж, видевший в победе белогвардейцев угрозу возрождения Российской империи, которое "не в интересах Великобритании" (и апеллировавший в этом к памяти русофоба Дизраэли), иронически приписывал ненависть Черчилля к большевизму одной лишь "голубой аристократической крови сэра Винстона". Четверть века спустя, когда под сапогом коммунистов оказалась треть Европы, Запад оценил правоту Черчилля, что позволило ему сказать в 1949 г.: "Если бы мы задушили большевизм при его рождении, человечество было бы бесконечно счастливо".
Запад вторично не внял предостережениям Черчилля, когда он клеймил позором "мюнхенскую" политику умиротворения Гитлера, рассчитывавшую натравить его на СССР в близорукой надежде выйти сухими из воды. И даже до последнего, до катастрофы во Франции 1940 г., близорукие пацифисты во главе с Чемберленом надеялись "договориться" с врагом рода человеческого. Такова была память англичан и французов о жертвах 1-й мировой, заставлявшая действовать по принципу "лишь бы не было войны". А тех, кто боится - бьют. И если Великобритания не разделила во 2-й мировой войне унизительную участь Франции, то в этом не только фактор морского превосходства, но и огромная личная заслуга Черчилля, ставшего с мая 1940 по июль 1945 г. не просто премьер-министром, но подлинным национальным вождём. "Я не могу предложить ничего, кроме крови, тяжёлого труда, слёз и пота, - честно заявил он, вступая в должность. - ...Перед нами много долгих месяцев борьбы и страданий. Вы спрашиваете, какова наша политика? Я отвечу: вести войну на море, суше и в воздухе, со всей нашей мощью и со всей той силой, которую Бог может даровать нам; вести войну против чудовищной тирании, равной которой никогда не было в мрачном и скорбном перечне человеческих преступлений. Такова наша политика. Вы спрашиваете, какова наша цель? Я могу ответить одним словом: победа - победа любой ценой, победа, несмотря на все ужасы; победа, независимо от того, насколько долог и тернист может оказаться к ней путь; без победы мы не выживем. Необходимо понять: не сможет выжить Британская империя - погибнет всё то, ради чего она существовала, погибнет всё то, что веками отстаивало человечество, к чему веками стремилось оно и к чему будет стремиться".
"Мы не сдадимся и не покоримся, - гремел Черчилль. - Мы пойдём до конца... мы будем сражаться на морях и океанах, в воздухе; мы будем оборонять наш Остров, чего бы это ни стоило, мы будем сражаться на побережье... мы будем сражаться на полях и улицах... мы не сдадимся никогда, и даже если случится, во что я ни на миг не верю, что этот Остров будет порабощён и будет умирать с голода, то наша Империя за морем, под охраной британского флота, будет продолжать сражение до тех пор, пока Новый Мир, со всей его силой и мощью, не отправится на спасение и освобождение старого". "Гитлер знает, - говорил он, - что ему надо сломить нас на нашем острове, или он проиграет войну. Если мы выстоим, вся Европа может стать свободной, и жизнь всего мира двинется вперед на широкие, залитые солнцем высоты. Но если мы потерпим поражение, весь мир, включая Соединённые Штаты, включая всё, что мы знаем и любим, погрузится в бездну нового Тёмного века, который лучи извращённой науки сделают более губительным и, возможно, более длительным. Поэтому соберёмся с духом для выполнения нашего долга и будем держаться так, что если Британская империя просуществует тысячу лет, то и тогда, через тысячу лет, люди скажут: - Это был их звёздный час". И ему удалось сделать то, чего не удалось ни трусливым пацифистам, ни тем более социалистам-лейбористам: объединить уставшую, стареющую нацию, зарядить её волей к победе и добиться этой победы. Битву за Британию в 1940 г. Англия выиграла.
Именно Черчилль стал главным вдохновителем, мотором создания антигитлеровской коалиции. Мир был поражён, когда услышал из уст главного антисоветчика, когторого ещё Ленин называл "величайшим ненавистником Советской России", уже 22 июня 1941 г. призыв к поддержке СССР. Тогда он сказал: "Нацистский режим неотличим от худших черт коммунизма. Он лишён каких-либо принципов и основ, кроме ненавистного аппетита к расовому доминированию. Он изощрён во всех формах человеческой злобы, в эффективной жестокости и свирепой агрессии. За последние 25 лет никто не был более последовательным противником коммунизма, чем я. И я не возьму обратно ни одного слова. Но всё бледнеет перед развёртывающимся сейчас зрелищем. Прошлое, с его преступлениями, безумствами и трагедиями, отступает. Я вижу русских солдат, стоящих на пороге родной земли, охраняющих поля, которые их отцы обрабатывали с незапамятных времен. Я вижу их охраняющими свои дома... Мы полны решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима. Ничто не сможет отвратить нас от этого. Мы никогда не станем договариваться, мы никогда не вступим в переговоры с Гитлером или с кем-то из его шайки. Мы будем сражаться с ним на суше, на море, в воздухе, пока с Божьей помощью не избавим землю от самой тени его и не освободим народы от его ига. Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь. Любой человек или государство, которые идут с Гитлером - наши враги". Когда же его спросили, как объяснить столь резкий поворот к союзу со Сталиным, он сказал: "Если Гитлер вторгнется в ад, я буду просить в парламенте ассигнований на помощь самому дьяволу". Но в Тегеране и Ялте демократ-президент США Рузвельт подпал под обаяние Сталина и позволил ему слишком многое. Рузвельт же согласился со Сталиным и в выборе места открытия второго фронта высадкой во Франции, а не с Балкан, что позволило бы отсечь путь Сталину к советизации Европы. "Я не верю, что дядя Джо империалист", - наивно писал он Черчиллю.
Будущее показало, что сэр Винстон был прав. И уже в марте 1946 года, в разгар союзных отношений с СССР, через 10 месяцев после крушения Германии и через полгода по окончании Второй мировой войны, Черчилль, будучи уже в отставке лидером оппозиции, произносит свою знаменитую Фултонскую речь, ставшую точкой отсчёта "холодной войны": "Тень упала на сцену, ещё недавно освещённую общей победой, - говорит он. - Никто не знает, что Советская Россия и её международная коммунистическая организация намерены делать в ближайшем будущем и есть ли какие-то границы их экспансии... От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике, через весь континент опущен железный занавес". Не случайно именно его по праву называют "отцом холодной войны" - процесса, впервые за тысячелетнюю историю сплотившего страны Западной Европы воедино и ставшего преддверием Евросоюза.
Но Вторая мировая война стала лебединой песнью Британской империи. История неумолимо брала своё, подлинными победителями из войны вышли только США и СССР. При правительстве лейбористов начался стремительный распад империи, как и Французской и остальных колониальных империй. И остановить его оказалось не под силу и консерваторам. Супервеличие Британии, её морская и колониальная гегемония ушли в прошлое. В этих условиях Черчилль делает ставку не на зарождающийся Евросоюз, а на особые отношения с этнически и политически родственными США - "новый англосаксонский мир" (то, что продолжит впоследствии Тэтчер). И этот курс оправдал себя.
В начале 50-х Черчилль в очередной раз удивил Запад, когда, после появления у СССР ядерного оружия, первым заговорил о том, что новая война бессмысленна и надо садиться за стол переговоров (когда американский президент Эйзенхауэр был ещё полон решимости "упредить советскую агрессию"). Вслед за ним поняли и остальные, поняли и в СССР (где первым об этом заговорил Маленков в 1954-м, а окончательное решение о недопустимости ядерной войны принял ХХ съезд по докладу Хрущёва в 1956-м). Парадокс, но взаимное обладание ядерным оружием (Англия в 1955-м стала 3-й ядерной державой) стало гарантией мира на Земле. И Карибский кризис 1962 г. наглядно продемонстрировал это. А первым понял это Черчилль, когда Пентагон и Кремль разрабатывали ещё планы превентивных ударов. И он же понял, что с коммунизмом надо бороться в новых условиях новыми методами - которые и увенчались полной и окончательной победой в 1989-1991 гг.
Он был и талантливым мемуаристом, и, кажется, это единственный случай, когда политик удостоился звания Нобелевского лауреата по литературе (в 1953 г.). И единственный случай, когда политика в Британии хоронили с почестями, принятыми только для королевских особ.
Напоследок, возвращаясь к Тэтчер, напомню грустный анекдот. Рейган, Тэтчер и Горбачёв обратились к Богу с вопросом: когда их народы достигнут райской жизни? Узнав, что с американцами это произойдёт через 50, а с британцами через 100 лет, Рейган и Тэтчер заплакали: "Мы столько не проживём". Дошла очередь до Горбачёва. "Я столько не проживу!" - ответил Бог и заплакал...