Любопытный документ
Копия письма великого князя Андрея Владимировича великому князю Николаю Николаевичу о преемственности императорской власти в России
От 18 сентября/1 октября 1924 г.
Дорогой дядя Николаша.
Твое письмо от 12/25 сентября с. г. я получил и согласно выраженному тобою желанию я сообщил ее императорскому величеству государыне императрице Марии Федоровне свое мнение с полною откровенностью.
Считаю своим долгом и тебе сообщить мое мнение с тою же откровенностью, с какою ты мне сообщил свое.
С точки зрения наших Основных Законов, акт Кирилла имеет полную законную силу. Удостоверение смерти государя принадлежит по закону следующему старшему в роде, и закон не предусматривает никакой иной власти, которая была бы призвана этот факт удостоверять - в противоположность некоторым иностранным законодательствам, где подлежащие органы призваны удостоверять факт смерти монарха и лишь после этого удостоверения следующее по старшинству лицо заступает место почившего. Наш закон предоставляет в этом случае полное дискреционное а право старшему. В истории нашей мы имеем пример. Факт смерти императора Александра I был и тогда, и после, однако возражать против манифеста императора Николая I никто не имел права, какие бы сомнения не существовали бы по поводу достоверности факта самой смерти.
Такова юридическая сторона вопроса. С фактической вряд ли могут существовать основания полагать, что государь, наследник и великий князь Михаил Александрович находятся в живых. Уже седьмой год пошел с того времени, и ни один луч надежды не блеснул, несмотря на все принятые меры. Наоборот, все сведения клонились к подтверждению печальных событий 1918 г.
Ежели и нет материальных доказательств факта смерти, то, к сожалению, в свою очередь, нет и материальных доказательств противного. Вместе с тем как в самой России, так и среди эмиграции убеждение в смерти государя, наследника и великого князя Михаила Александровича все крепло, что и выражалось в служении по ним панихид во всех углах мира. Ежели бы у государыни императрицы и всей нашей семьи были бы основания считать их всех живыми, то наш общий долг был бы эмиграцию до панихид не доводить. Но против панихид никто не возражал, что укрепляло лишь уверенность, что государыня императрица и мы все считаем факт их смерти несомненным. Ввиду этих фактических и моральных соображений Кирилл имел полное право в силу Основных Законов удостоверить в окончательной и неоспоримой форме факт смерти государя, наследника и великого князя Михаила Александровича. Как только факт смерти государя удостоверяется, то он обязан в том же акте объявить себя императором и указать наследника престола. Таковы требования наших Основных Законов, коим мы все присягали и незыблемое сохранение коих является нашим первым священным долгом как членов императорского Дома.
В твоем письме ко мне чувствуется сомнение в своевременности акта Кирилла и опасение за будущее. Но ежели ты лично считал по соображениям политическим издание подобного акта несвоевременным, то ты был обязан раньше с ним лично об этом переговорить, как старшим в нашем Доме, памятуя, что закон дает ему все права, а мы можем только советовать. У нас всех было много оснований предвидеть целый ряд событий, и большинство из нас глубоко верило, что семейный совет под твоим председательствованием найдет верный путь и что наши советы, проникнутые лишь чувством преданности России, были бы восприняты Кириллом с верою и благодарностью.
Но ты семейный совет не собрал, считал его бесполезным, чем лишил Кирилла возможности ознакомиться с твоим мнением, основанным на многолетнем опыте, и с нашими взглядами.
Возможно, ты был прав; ты старше нас всех по возрасту и более опытен, чем мы; возможно, что семейный совет был бы бесполезен и согласие недостижимо, но я далеко не убежден в этом и верю, что наше общее желание помочь России объединило бы нас всех. Ежели ты, да и мы все, не нашли нужным настаивать на созыве семейного совета, чтоб в тесном кругу дать Кириллу добрый совет, то нельзя теперь его упрекать в том, что его действия расходятся с взглядами некоторых из нас. Было время и возможность говорить о своевременности акта Кирилла, до его опубликования, но теперь, после опубликования, об этом говорить уже поздно.
Кирилл поступил, как повелевали ему Основные законы Российской империи, и наш долг теперь подчиниться.
Манифест Кирилла, как основанный на точном выполнении наших Основных Законов, есть акт правомерный и незыблемый. Подрывать теми или иными соображениями целесообразности силу и авторитетность и исчерпывающее значение акта Кирилла было бы покушением на самый монархический прин-цип и на Основные законы, всю силу и неприкосновенность коих мы первые должны оберегать. Отрицательное отношение самой семьи к акту Кирилла равносильно бунту в самой семье.
На этом основании я не могу, как ты, признать акт Кирилла произвольным, лишенным всякой законной силы, а тем более преступным и порочащим честь нашей семьи.
На все обращения ко мне с вопросом, как я отношусь к акту Кирилла, я отвечал как до получения твоего письма, так и после:
Манифест Кирилла, как изданный на точном основании ваших Основных законов, есть акт вполне законный и правомерный.
Сила этого акта одинаково обязательна как для императорского Дома, так и для всех монархистов.
Вот мое откровенное мнение по поводу Манифеста Кирилла.
Теперь мой долг последнее сказать: не повторим ошибок прошлого, станем нерушимой стеной вокруг нашего государя и восстановим из пепла и крови залог величия и могущества России. Во имя славного прошлого и великого будущего пойми мои слова, проникнутые чувством одною горячею любовью к России...б
ДА СВР РФ. Арх. № 30. Т. 1. Л. 81-82. Копия
а - Дискреционное право - от лат. discretio - право должностного лица или государственного органа действовать по своему усмотрению.
б - так в тексте документа.
Цитируется по:
«Русская военная эмиграция 20-40х годов ХХ века Документы и материалы Том 4 У истоков «Русского общевоинского союза» 1924 г.», Москва, 2007 г, Издательский центр РГГУ, ISBN 978-5-7281-0959-4, стр. 37-40.
От 18 сентября/1 октября 1924 г.
Дорогой дядя Николаша.
Твое письмо от 12/25 сентября с. г. я получил и согласно выраженному тобою желанию я сообщил ее императорскому величеству государыне императрице Марии Федоровне свое мнение с полною откровенностью.
Считаю своим долгом и тебе сообщить мое мнение с тою же откровенностью, с какою ты мне сообщил свое.
С точки зрения наших Основных Законов, акт Кирилла имеет полную законную силу. Удостоверение смерти государя принадлежит по закону следующему старшему в роде, и закон не предусматривает никакой иной власти, которая была бы призвана этот факт удостоверять - в противоположность некоторым иностранным законодательствам, где подлежащие органы призваны удостоверять факт смерти монарха и лишь после этого удостоверения следующее по старшинству лицо заступает место почившего. Наш закон предоставляет в этом случае полное дискреционное а право старшему. В истории нашей мы имеем пример. Факт смерти императора Александра I был и тогда, и после, однако возражать против манифеста императора Николая I никто не имел права, какие бы сомнения не существовали бы по поводу достоверности факта самой смерти.
Такова юридическая сторона вопроса. С фактической вряд ли могут существовать основания полагать, что государь, наследник и великий князь Михаил Александрович находятся в живых. Уже седьмой год пошел с того времени, и ни один луч надежды не блеснул, несмотря на все принятые меры. Наоборот, все сведения клонились к подтверждению печальных событий 1918 г.
Ежели и нет материальных доказательств факта смерти, то, к сожалению, в свою очередь, нет и материальных доказательств противного. Вместе с тем как в самой России, так и среди эмиграции убеждение в смерти государя, наследника и великого князя Михаила Александровича все крепло, что и выражалось в служении по ним панихид во всех углах мира. Ежели бы у государыни императрицы и всей нашей семьи были бы основания считать их всех живыми, то наш общий долг был бы эмиграцию до панихид не доводить. Но против панихид никто не возражал, что укрепляло лишь уверенность, что государыня императрица и мы все считаем факт их смерти несомненным. Ввиду этих фактических и моральных соображений Кирилл имел полное право в силу Основных Законов удостоверить в окончательной и неоспоримой форме факт смерти государя, наследника и великого князя Михаила Александровича. Как только факт смерти государя удостоверяется, то он обязан в том же акте объявить себя императором и указать наследника престола. Таковы требования наших Основных Законов, коим мы все присягали и незыблемое сохранение коих является нашим первым священным долгом как членов императорского Дома.
В твоем письме ко мне чувствуется сомнение в своевременности акта Кирилла и опасение за будущее. Но ежели ты лично считал по соображениям политическим издание подобного акта несвоевременным, то ты был обязан раньше с ним лично об этом переговорить, как старшим в нашем Доме, памятуя, что закон дает ему все права, а мы можем только советовать. У нас всех было много оснований предвидеть целый ряд событий, и большинство из нас глубоко верило, что семейный совет под твоим председательствованием найдет верный путь и что наши советы, проникнутые лишь чувством преданности России, были бы восприняты Кириллом с верою и благодарностью.
Но ты семейный совет не собрал, считал его бесполезным, чем лишил Кирилла возможности ознакомиться с твоим мнением, основанным на многолетнем опыте, и с нашими взглядами.
Возможно, ты был прав; ты старше нас всех по возрасту и более опытен, чем мы; возможно, что семейный совет был бы бесполезен и согласие недостижимо, но я далеко не убежден в этом и верю, что наше общее желание помочь России объединило бы нас всех. Ежели ты, да и мы все, не нашли нужным настаивать на созыве семейного совета, чтоб в тесном кругу дать Кириллу добрый совет, то нельзя теперь его упрекать в том, что его действия расходятся с взглядами некоторых из нас. Было время и возможность говорить о своевременности акта Кирилла, до его опубликования, но теперь, после опубликования, об этом говорить уже поздно.
Кирилл поступил, как повелевали ему Основные законы Российской империи, и наш долг теперь подчиниться.
Манифест Кирилла, как основанный на точном выполнении наших Основных Законов, есть акт правомерный и незыблемый. Подрывать теми или иными соображениями целесообразности силу и авторитетность и исчерпывающее значение акта Кирилла было бы покушением на самый монархический прин-цип и на Основные законы, всю силу и неприкосновенность коих мы первые должны оберегать. Отрицательное отношение самой семьи к акту Кирилла равносильно бунту в самой семье.
На этом основании я не могу, как ты, признать акт Кирилла произвольным, лишенным всякой законной силы, а тем более преступным и порочащим честь нашей семьи.
На все обращения ко мне с вопросом, как я отношусь к акту Кирилла, я отвечал как до получения твоего письма, так и после:
Манифест Кирилла, как изданный на точном основании ваших Основных законов, есть акт вполне законный и правомерный.
Сила этого акта одинаково обязательна как для императорского Дома, так и для всех монархистов.
Вот мое откровенное мнение по поводу Манифеста Кирилла.
Теперь мой долг последнее сказать: не повторим ошибок прошлого, станем нерушимой стеной вокруг нашего государя и восстановим из пепла и крови залог величия и могущества России. Во имя славного прошлого и великого будущего пойми мои слова, проникнутые чувством одною горячею любовью к России...б
ДА СВР РФ. Арх. № 30. Т. 1. Л. 81-82. Копия
а - Дискреционное право - от лат. discretio - право должностного лица или государственного органа действовать по своему усмотрению.
б - так в тексте документа.
Цитируется по:
«Русская военная эмиграция 20-40х годов ХХ века Документы и материалы Том 4 У истоков «Русского общевоинского союза» 1924 г.», Москва, 2007 г, Издательский центр РГГУ, ISBN 978-5-7281-0959-4, стр. 37-40.