(no subject)
Был всего один свободный час. Да и что значит был...Он мог бы оказаться в любом месте дня. Может быть утром, сразу перед работой. На работу можно было бы немного опоздать. Или днем, во время обеда. Можно было бы после обеда в кафе не возвращаться в офис, а погулять. Нет, ну что за бред - погулять? Где можно погулять после обеда в промзоне? Потому свободный час естественным образом перекочевал к вечеру, перед самым закатом, когда солнце раскаленной монетой скатывалось к краю земли. Повсюду были офисные здания и в окнах пылали багровые или желтые кляксы. От свободного часа оставалось пятьдесят две минуты. От этого сразу стало грустно. Только что был целый час. Было жалко восьми минут. Я помню, что в школе в начале каникул хотелось провести каждый день так, чтобы точно не зря, чтобы было сразу ясно, что каникулы проходят не просто так, а с пользой, с какой-то большой целью. Но обычно ничего особенно интересного не получалось, и каникулы проходили обычно. Немного весело, немного незаметно. Восемь минут прошли просто так. Вернее, не просто так. Я куда-то ехал, никуда не направляясь. А куда мне было направляться, ведь час же был свободный, мне не надо было никуда! Если никуда не надо, значит нужно просто перестать что-либо делать. Я остановился на обочине маленькой асфальтовой дороги. С одной стороны было поле, огороженное проволочным забором. С другой стороны было такое же поле, но вместо забора от дороги его отделяла цепочка камней. Я открыл окна. Нос заполнил запах свежей травы. Поля шелестели. Я почувствовал, как тело расслабляется и становится мягким и уютным. Как будто после третьей рюмки виски. Или когда лежишь в кровати после тяжелого дня. Вдалеке за полем виднелись крыши машин, медленно плывущих в пробке. Какая-то птица пробежала по дороге и исчезла в траве. Оставалось всего около двадцати пяти минут, но теперь, почему-то, их было не жалко. Я хотел выйти, чтобы потрогать траву и, может быть, присесть на камень. Кроме того, в траве возилась и жужжала пчела и мне захотелось ее рассмотреть. Но какая-то сила прижала меня к креслу. Мне казалось, что если я не выйду, то вся моя жизнь рухнет, посыпется плохо скрепленными пластиночками. А если выйду, то расстворюсь в этом розовом воздухе перед самым закатом. Птицы запели громче. Оставалось двенадцать. Двенадцать минут. Я вдруг понял, что все время хочу что-то делать, но делать мне совершенно нечего. Я пристегнул ремень, тронулся с места и поехал по своим делам, не дожидаясь, когда свободный час закончится.