Фрагмент 6. О потерях и боеспособности 18-й СД к началу января 1940.
"Неискушенному читателю может даже показаться, что, например, для 18-й СД потеря 3,5 тысяч человек из 14,5 тысяч, имевшихся к началу войны, совершенно некритична. Ведь в строю еще остается более 11 тысяч бойцов и командиров, в связи с чем телеграммы Кондрашева о катастрофическом положении дивизии выглядят как откровенное паникерство комдива-18. Однако в действительности все несколько сложнее и простое оперирование безликими цифрами без, что называется, контекста лишь вводит в заблуждение. Дело в том, что в декабре тылы и артиллерия дивизии пока еще несли сравнительно низкие потери, а львиная их, потерь, доля приходилась именно на стрелковые подразделения. Всего в трех полках дивизии имелось 27 стрелковых рот в среднем по 150 человек в каждой. С учетом разведывательных и пулеметных подразделений общую численность бойцов первой линии в дивизии можно оценить примерно в 5,5-6 тысяч человек. Иными словами, в 18-й СД было уже к 1 января было выбито до половины т.н. «активных штыков», а ведь ожесточенные бои шли еще несколько дней. Таким образом, становится понятно, что когда Кондрашев докладывал, что в ротах 208-го и 316-го полков осталось по 20-40 человек, он отнюдь не преувеличивал и не сгущал краски. Батальоны 208-го и 316-го СП за время боев «сточились» до сотни-полутора бойцов и по большому счету представляли собой в лучшем случае полнокровную довоенную роту. Да, оставшиеся бойцы за месяц прошли уже и огонь, и воду и были очень серьезным противником для финнов. Но в строю их оставалось очень мало.
Но это, как говорится, была только часть проблемы. Не меньшей головной болью стал массовое выбивание кадрового комсостава. Перед войной в дивизии было 1103 человека комначсостава, из которых из строя вышло 149. Казалось бы, это всего 13,5%, не критично и легко покрывается из резерва армии. Но мы помним, что львиная доля потерь пришлась именно на стрелковые полки, а в стрелковом полку по штату имелся 181 человек комначсостава. Т.е. на три полка 18-й СД их могло быть максимум 543, следовательно доля потерь этой категории могла достигать 27%, а если убрать отсюда штабных командиров и командиров тыловых подразделений полков - то и значительно выше. Чтобы читатель понимал, как это выглядело на практике, можно сказать, что уже к 24 декабря были выбиты или выбыли из строя по иным причинам почти все командиры взводов и рот, а также большая часть комбатов, которых пришлось заменять за счет прибывающего пополнения, т.е. на людей, которых не знал Кондрашев и которые не знали свои подразделения.
Полученное в декабре пополнение мало того, что в основной своей массе было практически не обучено, так еще и потери дивизии покрывало лишь процентов на 20. Периодически проводившиеся «зачистки» тыловых подразделений от «лишних» людей с направлением их в стрелковые роты покрыть оставшиеся 80% не могли, да и по качеству подготовки личного состава такое пополнение также сильно проигрывало выбывшим из строя. Не зря Кондрашев уже в конце декабря писал, что несмотря на полученный боевой опыт, по своим боевым качествам дивизия сильно уступает той, с которой он перешел границу всего месяц назад.
«Вишенкой на торте» сложившейся ситуации стала тотальная утрата дивизией своего колоссального превосходства над противником в вооружении и боевой технике. Как уже говорилось ранее, танки фактически остались без горючего, артиллерия без боеприпасов, конский состав дивизии стремительно сокращался, лишая дивизию мобильности. Без всего этого положение советских частей становилось совсем уж печальным, поскольку тот факт, что уровень подготовки финских солдат по меньшей мере в области мобильности и подготовки к бою в лесу заметно превосходил уровень подготовки среднестатистического бойца РККА признавался уже и советским командованием. Кое-что из материально-технического снабжения главным силам 18-й СД удалось подбросить за счет перераспределения запасов с ДОПа 168-й СД, но на долго этого все равно не хватило бы. Вопрос организации подвоза дивизии в начале января стоял, что называется, ребром и был как никогда острым".
Но это, как говорится, была только часть проблемы. Не меньшей головной болью стал массовое выбивание кадрового комсостава. Перед войной в дивизии было 1103 человека комначсостава, из которых из строя вышло 149. Казалось бы, это всего 13,5%, не критично и легко покрывается из резерва армии. Но мы помним, что львиная доля потерь пришлась именно на стрелковые полки, а в стрелковом полку по штату имелся 181 человек комначсостава. Т.е. на три полка 18-й СД их могло быть максимум 543, следовательно доля потерь этой категории могла достигать 27%, а если убрать отсюда штабных командиров и командиров тыловых подразделений полков - то и значительно выше. Чтобы читатель понимал, как это выглядело на практике, можно сказать, что уже к 24 декабря были выбиты или выбыли из строя по иным причинам почти все командиры взводов и рот, а также большая часть комбатов, которых пришлось заменять за счет прибывающего пополнения, т.е. на людей, которых не знал Кондрашев и которые не знали свои подразделения.
Полученное в декабре пополнение мало того, что в основной своей массе было практически не обучено, так еще и потери дивизии покрывало лишь процентов на 20. Периодически проводившиеся «зачистки» тыловых подразделений от «лишних» людей с направлением их в стрелковые роты покрыть оставшиеся 80% не могли, да и по качеству подготовки личного состава такое пополнение также сильно проигрывало выбывшим из строя. Не зря Кондрашев уже в конце декабря писал, что несмотря на полученный боевой опыт, по своим боевым качествам дивизия сильно уступает той, с которой он перешел границу всего месяц назад.
«Вишенкой на торте» сложившейся ситуации стала тотальная утрата дивизией своего колоссального превосходства над противником в вооружении и боевой технике. Как уже говорилось ранее, танки фактически остались без горючего, артиллерия без боеприпасов, конский состав дивизии стремительно сокращался, лишая дивизию мобильности. Без всего этого положение советских частей становилось совсем уж печальным, поскольку тот факт, что уровень подготовки финских солдат по меньшей мере в области мобильности и подготовки к бою в лесу заметно превосходил уровень подготовки среднестатистического бойца РККА признавался уже и советским командованием. Кое-что из материально-технического снабжения главным силам 18-й СД удалось подбросить за счет перераспределения запасов с ДОПа 168-й СД, но на долго этого все равно не хватило бы. Вопрос организации подвоза дивизии в начале января стоял, что называется, ребром и был как никогда острым".