Нью-Нью-Нью-Васюки
Вот тут уважаемый Роман Носик продолжает недоумевать.
Удивительно, что в нашем постсоветском обществе, весьма и весьма обожающем героя авторов Ильфа и Петрова, всё никак не могут разгадать загадку этого момента. Давайте вспомним кусочек произведения, для наглядности:
Остап скользнул взглядом по шеренгам «черных», которые окружали его со всех сторон, по закрытой двери и неустрашимо принялся за работу. Он подошел к одноглазому, сидевшему за первой доской, и передвинул королевскую пешку с клетки e2 на клетку e4.
Одноглазый сейчас же схватил свои уши руками и стал напряженно думать. По рядам любителей прошелестело:
- Гроссмейстер сыграл e2-e4. Остап не баловал своих противников разнообразием дебютов. На остальных двадцати девяти досках он проделал ту же операцию: перетащил королевскую пешку с e2 на e4. Один за другим любители хватались за волосы и погружались в лихорадочные рассуждения, Неиграющие переводили взоры за гроссмейстером. Единственный в городе фотолюбитель уже взгромоздился было на стул и собирался поджечь магний, но Остап сердито замахал руками и, прервав свое течение вдоль досок, громко закричал:
- Уберите фотографа! Он мешает моей шахматной мысли!
«С какой стати оставлять свою фотографию в этом жалком городишке. Я не люблю иметь дело с милицией»,- решил он про себя.
Негодующее шиканье любителей заставило фотографа отказаться от своей попытки. Возмущение было так велико, что фотографа даже выперли из помещения. На третьем ходу выяснилось, что гроссмейстер играет восемнадцать испанских партий. В остальных двенадцати черные применили хотя и устаревшую, но довольно верную защиту Филидора. Если б Остап узнал, что он играет такие мудреные партии и сталкивается с такой испытанной защитой, он крайне бы удивился. Дело в том, что великий комбинатор играл в шахматы второй раз в жизни.
Сперва любители, и первый среди них - одноглазый, пришли в ужас. Коварство гроссмейстера было несомненно.
С необычайной легкостью и безусловно ехидничая в душе над отсталыми любителями города Васюки, гроссмейстер жертвовал пешки, тяжелые и легкие фигуры направо и налево. Обхаянному на лекции брюнету он пожертвовал даже ферзя. Брюнет пришел в ужас и хотел было немедленно сдаться, но только страшным усилием воли заставил себя продолжать игру.
Гром среди ясного неба раздался через пять минут.
- Мат! - пролепетал насмерть перепуганный брюнет. - Вам мат, товарищ гроссмейстер.
Остап проанализировал положение, позорно назвал «ферзя» «королевой» и высокопарно поздравил брюнета с выигрышем. Гул пробежал по рядам любителей.
Разве прохвост пробравшись в Славянск кем-то командовал? Он делал вид, что командует. Пока низовые командиры справлялись, он надувал щёки, отчитывался, ныл, и всю их работу переписывал на себя. Когда им стало сложнее, и настало время Гиркину показать военные таланты, он дал приказ сваливать. Произошло саморазобрачение прохвоста. Но сила пиара так была высока, что хватило ещё ему и на Донецк. Но там уже другие командиры, наученные горьким опытом, просто его команды игнорировали, а его лично посылали на... Потом это было названо "отменилась сама собой", так, конечно, лучше звучит.
К чести Васюкинских любителей, они гросмейстера весьма быстро разоблачили. Нынешние времена показывают, что дело Нью-Васюков живёт и побеждает. Сегодняшняя париошиза даст большую фору любителям сильных шахматных ощущений. Настолько большую, что современным Остапам не нужно показывать даже сотой доли сообразительности и ума известного литературного героя.