(no subject)
Обгорел, доволен и местами крайне задумчив.
Приятно, когда задумка удаётся полностью. Три страны, три очень контрастных периода времени.
С удивлением осознал, что ощущение от городов у меня больше не завязано на людей.
Вена симпатична в историческом центре (хотя и до оскомины однообразна), но почти до дрожи чужеродна. Отторжение чувствуется почти на физическом уровне. В этом городе мне не хочется гулять и слушать шум ветра в кронах деревьев. И вообще находиться там не хочется дольше, чем необходимо.
Злин и Майнц, напротив, крайне спокойны и уравновешены. В них хочется жить и возвращаться.
Венеция весьма странна. Не уверен, что захочу туда ещё раз. После того, как любопытный медвежий нос сунулся в нетуристические подворотни и учуял немытые уши города, ощущение стало малоприятным. Достаточно сказать, что из пяти часов, что у меня было на осмотр города, последние два я просидел в пивняке недалеко от вокзала.
Странно. Много. Хорошо :) Вдобавок я как пижон разгуливаю по Москве с итальянским номером, поскольку моя московская симка окочурилась от итальянской же жары.
Приятно, когда задумка удаётся полностью. Три страны, три очень контрастных периода времени.
С удивлением осознал, что ощущение от городов у меня больше не завязано на людей.
Вена симпатична в историческом центре (хотя и до оскомины однообразна), но почти до дрожи чужеродна. Отторжение чувствуется почти на физическом уровне. В этом городе мне не хочется гулять и слушать шум ветра в кронах деревьев. И вообще находиться там не хочется дольше, чем необходимо.
Злин и Майнц, напротив, крайне спокойны и уравновешены. В них хочется жить и возвращаться.
Венеция весьма странна. Не уверен, что захочу туда ещё раз. После того, как любопытный медвежий нос сунулся в нетуристические подворотни и учуял немытые уши города, ощущение стало малоприятным. Достаточно сказать, что из пяти часов, что у меня было на осмотр города, последние два я просидел в пивняке недалеко от вокзала.
Странно. Много. Хорошо :) Вдобавок я как пижон разгуливаю по Москве с итальянским номером, поскольку моя московская симка окочурилась от итальянской же жары.