Breathe
В Берлине сейчас дожди. Он разлегся под серыми нитями влаги как усталый старик, ожидающий смерти, дремлющий о лучших годах, но не способный даже дойти до двери.
А по ночам Берлину снится Стена. Ему снится, что их снова два, таких непохожих, и все же одинаковых, что он снова распят на карте, разрезан неровной линией. Тогда ему есть за что бороться, есть чем дышать, ради чего жить. Тогда можно рисовать, писать, бесноваться, протестовать, петь, ждать, верить. Сейчас ничего этого нет, и ему нечем дышать. Все теряет свой смысл, и время и жизнь уплывает из пальцев, как песок в ручье, опущенный в воду. Берлин умирает, и даже те, кто ищет причину бороться и жить, гаснут так быстро, что их даже не заметно. Берлину нужна стена, но ее больше нет.
Поэтому Берлин закрыл глаза и сдался, дремлет под напором махровых туч.
Есть только воспоминания и линия по асфальту. Но это только воспоминания и линия.
А по ночам Берлину снится Стена. Ему снится, что их снова два, таких непохожих, и все же одинаковых, что он снова распят на карте, разрезан неровной линией. Тогда ему есть за что бороться, есть чем дышать, ради чего жить. Тогда можно рисовать, писать, бесноваться, протестовать, петь, ждать, верить. Сейчас ничего этого нет, и ему нечем дышать. Все теряет свой смысл, и время и жизнь уплывает из пальцев, как песок в ручье, опущенный в воду. Берлин умирает, и даже те, кто ищет причину бороться и жить, гаснут так быстро, что их даже не заметно. Берлину нужна стена, но ее больше нет.
Поэтому Берлин закрыл глаза и сдался, дремлет под напором махровых туч.
Есть только воспоминания и линия по асфальту. Но это только воспоминания и линия.