Тайны Ржевского полигона
Сегодня бурная многоэтажная жилищная застройка вплотную приблизилась к границам Ржевского артиллерийского полигона Министерства обороны РФ. Несмотря на протесты жителей Всеволожска, здесь активно возводится ЖК «Земляничная поляна». И не исключено, что в дальнейшем, невзирая на пресловутое дело «Оборонсервиса», аппетиты застройщиков распространяться и на территорию военного ведомства. Между тем мало кто знает, что на этом полигоне были расстреляны и захоронены в 1919-21 годах тысячи жертв красного террора, среди которых один из лучших русских поэтов «серебряного века» Николай Гумилев.
Коммунистический конвейер смерти
Первоначально, когда убийства в Петроградской ЧК приобрели «упорядоченный характер», всех приговоренных большевиками «контрреволюционеров» и просто взятых в качестве заложников представителей «буржуазного класса» отвозили на расстрел в Петропавловскую крепость. После чего трупы отправляли на прокорм животным в городской зоосад. Так, к примеру, дочь известного профессора-монархиста, юриста Бориса Никольского, придя к чекистам на Гороховую с просьбой выдать для захоронения труп своего отца, узнала что он «давно уже пошел на корм зверям».
Понятно, что подобные известия весьма быстро распространялись по городу. Поэтому уже ближе к концу 1919 года, приговоренных к смерти, большевики стали вывозить для расстрела на Ржевский артиллерийский полигон. Как вспоминал позднее чудом выживший фельдшер И.А. Роптин: «Hочью разбудили, посадили в автомобиль и повезли на полигон по Ириновской железной дороге, заставили в качестве «медицинского персонала» присутствовать при расстрелах. Понимаете ли, одних расстреливают, а другие уже голые у костра жмутся ... женщины, мужчины, все вместе. Женщины еще мужчин утешают… Расстрел был произведен на одной из станций Ириновской ж.д. Арестованных привезли на рассвете и заставили рыть яму. Когда яма была наполовину готова, приказано было всем раздеться. ... Часть обреченных была насильно столкнута в яму, и по яме была открыта стрельба. Hа кучу тел была загнана остальная часть и убита тем же манером. После чего яма, где стонали живые и раненые, была засыпана землей».
Обычно, все начиналось в три часа ночи. Из гаража ЧК во двор Гороховой, 2 подавался пятитонный грузовик. По расстрельному списку скованных попарно сажали в машину. На закрытые борта цеплялись чекисты. А в качестве охраны в последний путь обреченных сопровождали два легковых автомобиля.
Отталкиваясь от воспоминаний очевидцев, еще в 90-е годы удалось примерно установить места массовых казней. Путь Ириновской железной дороги проходил вдоль Рябовского шоссе, служащего южной границей полигона. К территории полигона прилегали дистанции пути между тогдашними платформами Военная и Полигон и далее между станциями Ковалево и Приютино.
Таким образом, описываемой источниками территории соответствует участок Ржевского артиллерийского полигона, прилегающий к Рябовскому шоссе между бывшими станциями Ковалево и Приютино. Этот лес представляется тем более вероятным местом проведения казней, что он не только отделен от внешнего мира охраняемой внешней границей полигона, но и от самой территории полигона изолирован речкой Лубья.
Гусар, поэт и просто наивный светлый человек.
Среди убитых чекистами и похороненных на Ржевском полигоне одной из самых знаменитых жертв можно назвать русского поэта Николая Гумилева, мужа Анны Ахматовой и отца известного историка Льва Гумилева. Сын военно-морского врача, из мелкопоместной дворянской семьи. Он, еще будучи гимназистом, а затем и лицеистом, публиковал свои стихи в солидных литературных журналах. А после учебы в Сорбонне Николай Гумилев в составе правительственных разведывательно-дипломатических экспедиций совершил две поездки в Абиссинию (ныне - Эфиопия), результатом которых стали его поэтические сборники, посвященные этой загадочной африканской стране. Там он проявил себя не только как разведчик, но и как ученый, сумев собрать и привезти оттуда множество ценнейших артефактов, которые до сих пор хранятся в петербургской Кунсткамере.
Практически сразу после начала Первой мировой войны, уже в начале августа 1914 года Николай Гумилев записался добровольцем в действующую армию. Причем он был чуть ли не единственным поэтом «серебряного века», кто ушел тогда на фронт защищать родную страну от тевтонского нашествия. Хотя почти все поэты того времени слагали патриотические вирши, предпочитая оставаться в тылу.
В качестве вольноопределяющегося он был зачислен в Лейб-Гвардию в Уланский Ее Величества полк. Уже в декабре 1914 года Николай Гумилев за ночную разведку удостоился своего первого Георгиевского креста, подробнее об этом можно прочитать в его «Дневнике кавалериста». Всего таковых солдатских «Георгиев» он снискал три, а в 1916 году был переведен в 5-й гусарский Александрийский полк уже с производством в чин прапорщика. И все это время он не переставал писать стихи, но уже в основном на военные темы.
После Февральской революции, видя развал Русской армии, Гумилев в качестве добровольца отправился на Западный фронт во Францию в Русский экспедиционный корпус, где прослужил до апреля 1918 года. После чего отбыл в Петроград. Друзьям, которые пытались его отговорить от этого рокового шага, он отвечал: «Я думаю, что большевики не опаснее львов».
Заговор, которого не было.
Живя в Советской России, Гумилев занимался исключительно творческой деятельностью, не примыкая ни к красным, ни к белым. Однако не скрывал своих религиозных и политических взглядов - открыто крестился на храмы, а на одном из поэтических вечеров на вопрос из зала: «Каковы ваши политические убеждения?», ответил: «Я убежденный монархист».
4 августа 1921 года с ордером на арест за ним пришли чекисты по делу о «Петербургской боевой организации». Само дело о «заговоре профессора Таганцева», в материалах ЧК оно проходило как дело «Петроградской боевой организации» (ПБО), было явно высосано из пальца. Достаточно сказать, что одним из пунктов обвинения было утверждение чекистов, будто бы «заговорщики» намеревались затащить артиллерийское орудие на крышу многоэтажного дома в центре Петрограда для обстрела Смольного…
Причем что интересно, в число расстрелянных по делу монархической ПБО вошли люди совершенно разных политических воззрений, включая даже и бывших большевиков. Всех объединяло одно - принадлежность к категории интеллигентов, в личных беседах выражавших недовольство существующим режимом. Расстрельный приговор для арестованных должен был, по мнению чекистов, «ожечь интеллигенцию и затаившуюся оппозицию».
В тюрьму Гумилев взял с собой Евангелие и сборник Гомера. Большинство его знакомых наивно считали арест «недоразумением» и предполагали, что поэт будет вскоре освобожден. На допросах Николай Гумилев отказался давать показания. Суда над ним как такового не было. 24 августа Петроградская ЧК, сообразуясь со своими понятиями о «революционной законности», постановила расстрелять 61 участника, проходившего по явно сфабрикованному делу, включая и одного из русских лучших поэтов первой половины XX века. Ушедший в эмиграцию литературовед Страховский писал: «Глубочайшая трагедия русской поэзии в том, что три ее самых замечательных поэта кончили свою жизнь насильственной смертью и при этом в молодых годах: Пушкин - тридцати семи лет, Лермонтов - двадцати шести, Гумилев - тридцати пяти».
Во второй половине 90-х в окрестностях Бернгардовки силами местных краеведов был установлен символический крест неподалеку от предполагаемого места казни.
Но в ближайшие годы уже и на части самого Ржевского военного полигона предполагается ведение массовой жилищной застройки с легкой руки нынешней городской администрации. Однако возникает вопрос, а не будет ли это строительство на костях? Ведь как показывает практика последних лет, строительные коммерсанты в погоне за прибылью, как правило, не особенно церемонятся в случае нахождения каких-либо захоронений. Между тем до сих пор на Ржевке так и не были проведены полномасштабные поисковые работы, позволившие бы выявить могилы жертв политических репрессий, дабы придать местам захоронений безвинно павших от рук палачей-коммунистов мемориальный охранный статус.
Виталий Кульбако
Текст взят из газеты "Всеволожский телеграф", № 14(20), 2014 г.
Коммунистический конвейер смерти
Первоначально, когда убийства в Петроградской ЧК приобрели «упорядоченный характер», всех приговоренных большевиками «контрреволюционеров» и просто взятых в качестве заложников представителей «буржуазного класса» отвозили на расстрел в Петропавловскую крепость. После чего трупы отправляли на прокорм животным в городской зоосад. Так, к примеру, дочь известного профессора-монархиста, юриста Бориса Никольского, придя к чекистам на Гороховую с просьбой выдать для захоронения труп своего отца, узнала что он «давно уже пошел на корм зверям».
Понятно, что подобные известия весьма быстро распространялись по городу. Поэтому уже ближе к концу 1919 года, приговоренных к смерти, большевики стали вывозить для расстрела на Ржевский артиллерийский полигон. Как вспоминал позднее чудом выживший фельдшер И.А. Роптин: «Hочью разбудили, посадили в автомобиль и повезли на полигон по Ириновской железной дороге, заставили в качестве «медицинского персонала» присутствовать при расстрелах. Понимаете ли, одних расстреливают, а другие уже голые у костра жмутся ... женщины, мужчины, все вместе. Женщины еще мужчин утешают… Расстрел был произведен на одной из станций Ириновской ж.д. Арестованных привезли на рассвете и заставили рыть яму. Когда яма была наполовину готова, приказано было всем раздеться. ... Часть обреченных была насильно столкнута в яму, и по яме была открыта стрельба. Hа кучу тел была загнана остальная часть и убита тем же манером. После чего яма, где стонали живые и раненые, была засыпана землей».
Обычно, все начиналось в три часа ночи. Из гаража ЧК во двор Гороховой, 2 подавался пятитонный грузовик. По расстрельному списку скованных попарно сажали в машину. На закрытые борта цеплялись чекисты. А в качестве охраны в последний путь обреченных сопровождали два легковых автомобиля.
Отталкиваясь от воспоминаний очевидцев, еще в 90-е годы удалось примерно установить места массовых казней. Путь Ириновской железной дороги проходил вдоль Рябовского шоссе, служащего южной границей полигона. К территории полигона прилегали дистанции пути между тогдашними платформами Военная и Полигон и далее между станциями Ковалево и Приютино.
Таким образом, описываемой источниками территории соответствует участок Ржевского артиллерийского полигона, прилегающий к Рябовскому шоссе между бывшими станциями Ковалево и Приютино. Этот лес представляется тем более вероятным местом проведения казней, что он не только отделен от внешнего мира охраняемой внешней границей полигона, но и от самой территории полигона изолирован речкой Лубья.
Гусар, поэт и просто наивный светлый человек.
Среди убитых чекистами и похороненных на Ржевском полигоне одной из самых знаменитых жертв можно назвать русского поэта Николая Гумилева, мужа Анны Ахматовой и отца известного историка Льва Гумилева. Сын военно-морского врача, из мелкопоместной дворянской семьи. Он, еще будучи гимназистом, а затем и лицеистом, публиковал свои стихи в солидных литературных журналах. А после учебы в Сорбонне Николай Гумилев в составе правительственных разведывательно-дипломатических экспедиций совершил две поездки в Абиссинию (ныне - Эфиопия), результатом которых стали его поэтические сборники, посвященные этой загадочной африканской стране. Там он проявил себя не только как разведчик, но и как ученый, сумев собрать и привезти оттуда множество ценнейших артефактов, которые до сих пор хранятся в петербургской Кунсткамере.
Практически сразу после начала Первой мировой войны, уже в начале августа 1914 года Николай Гумилев записался добровольцем в действующую армию. Причем он был чуть ли не единственным поэтом «серебряного века», кто ушел тогда на фронт защищать родную страну от тевтонского нашествия. Хотя почти все поэты того времени слагали патриотические вирши, предпочитая оставаться в тылу.
В качестве вольноопределяющегося он был зачислен в Лейб-Гвардию в Уланский Ее Величества полк. Уже в декабре 1914 года Николай Гумилев за ночную разведку удостоился своего первого Георгиевского креста, подробнее об этом можно прочитать в его «Дневнике кавалериста». Всего таковых солдатских «Георгиев» он снискал три, а в 1916 году был переведен в 5-й гусарский Александрийский полк уже с производством в чин прапорщика. И все это время он не переставал писать стихи, но уже в основном на военные темы.
После Февральской революции, видя развал Русской армии, Гумилев в качестве добровольца отправился на Западный фронт во Францию в Русский экспедиционный корпус, где прослужил до апреля 1918 года. После чего отбыл в Петроград. Друзьям, которые пытались его отговорить от этого рокового шага, он отвечал: «Я думаю, что большевики не опаснее львов».
Заговор, которого не было.
Живя в Советской России, Гумилев занимался исключительно творческой деятельностью, не примыкая ни к красным, ни к белым. Однако не скрывал своих религиозных и политических взглядов - открыто крестился на храмы, а на одном из поэтических вечеров на вопрос из зала: «Каковы ваши политические убеждения?», ответил: «Я убежденный монархист».
4 августа 1921 года с ордером на арест за ним пришли чекисты по делу о «Петербургской боевой организации». Само дело о «заговоре профессора Таганцева», в материалах ЧК оно проходило как дело «Петроградской боевой организации» (ПБО), было явно высосано из пальца. Достаточно сказать, что одним из пунктов обвинения было утверждение чекистов, будто бы «заговорщики» намеревались затащить артиллерийское орудие на крышу многоэтажного дома в центре Петрограда для обстрела Смольного…
Причем что интересно, в число расстрелянных по делу монархической ПБО вошли люди совершенно разных политических воззрений, включая даже и бывших большевиков. Всех объединяло одно - принадлежность к категории интеллигентов, в личных беседах выражавших недовольство существующим режимом. Расстрельный приговор для арестованных должен был, по мнению чекистов, «ожечь интеллигенцию и затаившуюся оппозицию».
В тюрьму Гумилев взял с собой Евангелие и сборник Гомера. Большинство его знакомых наивно считали арест «недоразумением» и предполагали, что поэт будет вскоре освобожден. На допросах Николай Гумилев отказался давать показания. Суда над ним как такового не было. 24 августа Петроградская ЧК, сообразуясь со своими понятиями о «революционной законности», постановила расстрелять 61 участника, проходившего по явно сфабрикованному делу, включая и одного из русских лучших поэтов первой половины XX века. Ушедший в эмиграцию литературовед Страховский писал: «Глубочайшая трагедия русской поэзии в том, что три ее самых замечательных поэта кончили свою жизнь насильственной смертью и при этом в молодых годах: Пушкин - тридцати семи лет, Лермонтов - двадцати шести, Гумилев - тридцати пяти».
Во второй половине 90-х в окрестностях Бернгардовки силами местных краеведов был установлен символический крест неподалеку от предполагаемого места казни.
Но в ближайшие годы уже и на части самого Ржевского военного полигона предполагается ведение массовой жилищной застройки с легкой руки нынешней городской администрации. Однако возникает вопрос, а не будет ли это строительство на костях? Ведь как показывает практика последних лет, строительные коммерсанты в погоне за прибылью, как правило, не особенно церемонятся в случае нахождения каких-либо захоронений. Между тем до сих пор на Ржевке так и не были проведены полномасштабные поисковые работы, позволившие бы выявить могилы жертв политических репрессий, дабы придать местам захоронений безвинно павших от рук палачей-коммунистов мемориальный охранный статус.
Виталий Кульбако
Текст взят из газеты "Всеволожский телеграф", № 14(20), 2014 г.