Свитезянка
Одним из самых популярных мифологических персонажей у романтистов был образ Русалки. Нашёл этот образ отражение и в творчестве Мицкевича.
В народной мифологии иногда русалки описываются как страшные, косматые, старые,с отвисшей грудью, иногда - наделяются привлекательной внешностью. Именно второй облик русалок представлен у Мицкевича в образе Свитезянок.
Свитезянки появляются у Мицкевича в нескольких поэмах: "Свитезянка", "Рыбка", есть отсылка к свитезянкам в поэме "Пан Тадеуш". Наименование русалки "Свитезянка" восходит к озеру "Свитезь", "Существует поверье, что на берегах Свитези появляются ундроны, или нимфы, которых в народе называют свитезянками" - писал поэт. Мицкевич сохранил за свитезянками народные представления о происхождении русалок как душах умерших "неправильной" смертью женщин. В поэме "Рыбка" девушка, прося свитезянок принять её к себе, прыгает с обрыва в реку:
"O wy, co mieszkacie w wodzie, «Красавицы водяные,
Siostry moje Świtezianki, Любезные свитезянки!
Słuchajcie w ciężkiej przygodzie Узнайте, сестры родные,
Głosu zdradzonej kochanki. О горе бедной селянки!
<...>
Dla opuszczonej kochanki Ох, как несносно томиться
Cóż pozostało na świecie? Обманутой, нелюбимой!
Przyjmijcie mię, Świtezianki! Меня примите, сестрицы;
Lecz moje dziecię... ach, dziecię!" Но сын мой... сын мой родимый!..»
To mówiąc rzewnie zapłacze. Так молвив, вновь зарыдала,
Rączkami oczy zasłoni Ломает руки в кручине,
I z brzegu do wody skacze, И в омут с берега пала,
I w bystrej nurza się toni. И скрылась в водной пучине.
Романтизировав образ русалки Мицкевич в поэме "Свитезянка" сохранил за ней основные атрибуты персонажа народной демонологии. Свитезянка и "дева лесная" и обитательница водной стихии. Народная русалка не имела рыбьего хвоста и приобрела зооморфные очертания в литературном творчестве романтистов. В балладе "Рыбка" девушка (Кшися) стала рыбкой-оборотнем и при появлении из рыбки обращалась в литературную русалку - с рыбьем хвостом. Но в написанной через год "Свитезянке", Мицкевич решил вернуться к архаичным антропоморфным формам:
Jakiż to chłopiec piękny i młody? Кто там мелькает в лунном сиянье,
Jaka to obok dziewica? Кто там идет, - отзовитесь!
Brzegami sinej Świteziu wody Юноша с девой ходят в молчанье
Idą przy świetle księżyca. Берегом озера Свитезь.
В таком образе она предстаёт перед нами в качестве лесной девы, не изменяется её антропоморфный облик и когда она предстаёт перед нами в образе девы водной:
I na wiatr lotne rzuciwszy stopy, Волн чуть касаясь стройной стопою,
Jak tęcza śmiga w krąg wielki, Радугой в озеро канув,
To znowu siekąc wodne zatopy, Брызги рассыпав дерзкой рукою,
Srebrnymi pryska kropelki. Мчится она средь туманов.
Такой образ русалки в народных быличках нередко заманивал юношу, вводил его в состояние бессознательности, пленя разум и чувства жертвы своими чарами. Вот и в поэме ["Свитезянка"] Мицкевича таинственная дева пленила юношу, дабы его погубить. Но такая погибель была вовсе не из-за вредительской сущности русалки. Мицкевич использовал в своей поэме стандартный народный сюжет о каре за предательство или измену. Поклявшись в вечной любви деве лесной (видимо, тоже по народному обычаю, взяв в руки горсть земли - в балладе песок, в переводе ниже - прах), и в тот же вечер поддавшись на чары девы водной, молодой охотник нарушил свою клятву и тем самым обрёк себя на погибель.
СВИТЕЗЯНКА
Кто там мелькает в лунном сиянье,
Кто там идет, - отзовитесь!
Юноша с девой ходят в молчанье
Берегом озера Свитезь.
Он ей цветы в венок собирает
На луговинах зеленых,
Дева малиной его угощает, -
Знать, это пара влюбленных.
Каждою ночью в травах болотных
Бродит чета молодая.
Юноша - это здешний охотник;
Кто эта дева - не знаю.
Как появилась, где и отколе -
Вряд ли иной угадает.
Лютиком нежным явится в поле
И светлячком - пропадает.
«Тайну открой мне, дева, молю я,
-Видимся мы не впервые, -
Как ты попала в чащу лесную?
Где же твой дом, где родные?
Лето проходит, листья валятся,
Солнце нам светит все реже...
Вечно ли будем здесь мы встречаться,
Возле озерных прибрежий?
Что ты блуждаешь призраком сонным,
Серною легкой, лесною?
Лучше останься вместе с влюбленным;
Лучше останься со мною!
Малый мой домик близко отсюда,
В зарослях пышной лещины;
Вдоволь припасов я раздобуду,
Хватит плодов и дичины!»
«Стой, своевольный! - молвила дева.
-Помню советы отцовы:
Как соловьи, щебечете все вы,
К лисьим уловкам готовы.
Мало я верю страстным моленьям,
Хитрость предвижу мужскую:
Пусть снизойду к твоим увереньям, -
Сдержишь ли клятву святую?»
Пав на колени, горсточку праха
Взял он, творит заклинанья:
Страшную клятву давши без страха,
Сдержит ли он обещанья?
«Помни, охотник, клятву сдержи ты:
Ибо кто клятву нарушит -
Горе тому! Не сыщет защиты,
Тело погубит и душу!»
Кудри венком украсила дева
И, не прибавив ни слова,
Прочь удалилась, тихо, без гнева,
В сумрак приюта лесного.
Следом охотник мчится за нею;
Все-таки, как ни старался, -
Скрылась, дыханья ветра нежнее,
Он одинокий остался.
Молча идет он дикой тропою,
В топях блуждает прибрежных;
Тихо повсюду, лишь под ногою
Изредка хрустнет валежник.
К озеру вышел неторопливо,
Ходит и смотрит безмолвно.
Ветер качает темные ивы,
Бурно вздымаются волны.
Бурно вскипели, глубь зачернела, -
Силы небесные с нами! -
Свитезь разверзся; девичье тело
Вдруг поднялось над волнами.
Щеки - нежнее розы румяной
В свете зари золотистой;
Перси, как легкой дымкой тумана,
Тканью одеты струистой.
«Юноша статный! Юноша милый! -
Девы слышны увещанья. -
Что ты здесь ищешь ночью, унылый,
В лунном блуждаешь сиянье?
Долго ли будешь бегать, вздыхая,
Ты за девчонкою шалой?
Только измучит юношу, злая
И надсмеется, пожалуй;
Верь мне, желаю только добра я.
Хватит стенаний печальных!
Мне лишь отдайся! Станем, играя,
В водах резвиться хрустальных;
Будешь над влагой озера зыбкой
Ласточкой быстрою мчаться
Или же рыбкой, резвою рыбкой
Вместе со мною плескаться;
Ночью ж, в прозрачной этой купели,
Где только звезд отраженья,
Будешь меж лилий, в мягкой постели,
Дивные видеть виденья!»
Тут распахнулись тонкие ткани,
Перси манят белизною;
Дева подходит легче дыханья:
«Юноша! - кличет, - за мною!»
Волн чуть касаясь стройной стопою,
Радугой в озеро канув,
Брызги рассыпав дерзкой рукою,
Мчится она средь туманов.
Юноша следом, стал у обрыва.
Хочет идти - отступает;
А голубые волны лениво
Юноши ноги ласкают.
Нежно ласкают, вглубь увлекают;
Сердце так сладко томится,
Словно стыдливо руку сжимает
Милому другу девица.
Вмиг позабыл он деву лесную,
Клятву забыл, ослепленный;
Кинулся в волны, буйно ликуя,
Новой красой увлеченный.
Дальше и дальше, страстью влекомый;
Волны безумца уносят.
Вот уж чуть виден берег знакомый.
Вот уж охотник на плесе.
Белые руки стиснул руками,
Взорами тонет во взоре,
Жаждет к устам прижаться устами -
Вольно ему на просторе!
Ветер повеял, мгла расступилась,
Новое диво являя.
Смотрит охотник - что приключилось?
Ах, это дева лесная!
«Где ж твои клятвы? Где уверенья?
Помнишь: кто клятву нарушит,
Горе тому! Не сыщет спасенья,
Тело погубит и душу!
Нет, не тебе, знать, доля сулила
Водной владеть глубиною:
Тело сырая скроет могила,
Очи засыплет землею.
А твою душу адское пламя
Будет терзать без пощады:
Будешь томиться здесь, под ветвями,
Не ощущая прохлады».
Слышит охотник, смотрит тоскливо,
Вдруг содрогнулся безмолвно;
Ветер качает дальние ивы,
Бурно вздымаются волны.
Разом вскипели волны, бушуя,
Полные ярого гнева:
В черную бездну, в глубь водяную
Скрылись охотник и дева...
Волны доныне мечутся в пене,
А среди топей болотных
Видно: мелькают бледные тени -
Дева и юный охотник.
В озере дева пляшет беспечно,
Юноша смотрит, стеная.
Кто он? -Известен нам он, конечно.
Кто эта дева? - Не знаю.
[12 августа 1821г.]
В народной мифологии иногда русалки описываются как страшные, косматые, старые,с отвисшей грудью, иногда - наделяются привлекательной внешностью. Именно второй облик русалок представлен у Мицкевича в образе Свитезянок.
Свитезянки появляются у Мицкевича в нескольких поэмах: "Свитезянка", "Рыбка", есть отсылка к свитезянкам в поэме "Пан Тадеуш". Наименование русалки "Свитезянка" восходит к озеру "Свитезь", "Существует поверье, что на берегах Свитези появляются ундроны, или нимфы, которых в народе называют свитезянками" - писал поэт. Мицкевич сохранил за свитезянками народные представления о происхождении русалок как душах умерших "неправильной" смертью женщин. В поэме "Рыбка" девушка, прося свитезянок принять её к себе, прыгает с обрыва в реку:
"O wy, co mieszkacie w wodzie, «Красавицы водяные,
Siostry moje Świtezianki, Любезные свитезянки!
Słuchajcie w ciężkiej przygodzie Узнайте, сестры родные,
Głosu zdradzonej kochanki. О горе бедной селянки!
<...>
Dla opuszczonej kochanki Ох, как несносно томиться
Cóż pozostało na świecie? Обманутой, нелюбимой!
Przyjmijcie mię, Świtezianki! Меня примите, сестрицы;
Lecz moje dziecię... ach, dziecię!" Но сын мой... сын мой родимый!..»
To mówiąc rzewnie zapłacze. Так молвив, вновь зарыдала,
Rączkami oczy zasłoni Ломает руки в кручине,
I z brzegu do wody skacze, И в омут с берега пала,
I w bystrej nurza się toni. И скрылась в водной пучине.
Романтизировав образ русалки Мицкевич в поэме "Свитезянка" сохранил за ней основные атрибуты персонажа народной демонологии. Свитезянка и "дева лесная" и обитательница водной стихии. Народная русалка не имела рыбьего хвоста и приобрела зооморфные очертания в литературном творчестве романтистов. В балладе "Рыбка" девушка (Кшися) стала рыбкой-оборотнем и при появлении из рыбки обращалась в литературную русалку - с рыбьем хвостом. Но в написанной через год "Свитезянке", Мицкевич решил вернуться к архаичным антропоморфным формам:
Jakiż to chłopiec piękny i młody? Кто там мелькает в лунном сиянье,
Jaka to obok dziewica? Кто там идет, - отзовитесь!
Brzegami sinej Świteziu wody Юноша с девой ходят в молчанье
Idą przy świetle księżyca. Берегом озера Свитезь.
В таком образе она предстаёт перед нами в качестве лесной девы, не изменяется её антропоморфный облик и когда она предстаёт перед нами в образе девы водной:
I na wiatr lotne rzuciwszy stopy, Волн чуть касаясь стройной стопою,
Jak tęcza śmiga w krąg wielki, Радугой в озеро канув,
To znowu siekąc wodne zatopy, Брызги рассыпав дерзкой рукою,
Srebrnymi pryska kropelki. Мчится она средь туманов.
Такой образ русалки в народных быличках нередко заманивал юношу, вводил его в состояние бессознательности, пленя разум и чувства жертвы своими чарами. Вот и в поэме ["Свитезянка"] Мицкевича таинственная дева пленила юношу, дабы его погубить. Но такая погибель была вовсе не из-за вредительской сущности русалки. Мицкевич использовал в своей поэме стандартный народный сюжет о каре за предательство или измену. Поклявшись в вечной любви деве лесной (видимо, тоже по народному обычаю, взяв в руки горсть земли - в балладе песок, в переводе ниже - прах), и в тот же вечер поддавшись на чары девы водной, молодой охотник нарушил свою клятву и тем самым обрёк себя на погибель.
СВИТЕЗЯНКА
Кто там мелькает в лунном сиянье,
Кто там идет, - отзовитесь!
Юноша с девой ходят в молчанье
Берегом озера Свитезь.
Он ей цветы в венок собирает
На луговинах зеленых,
Дева малиной его угощает, -
Знать, это пара влюбленных.
Каждою ночью в травах болотных
Бродит чета молодая.
Юноша - это здешний охотник;
Кто эта дева - не знаю.
Как появилась, где и отколе -
Вряд ли иной угадает.
Лютиком нежным явится в поле
И светлячком - пропадает.
«Тайну открой мне, дева, молю я,
-Видимся мы не впервые, -
Как ты попала в чащу лесную?
Где же твой дом, где родные?
Лето проходит, листья валятся,
Солнце нам светит все реже...
Вечно ли будем здесь мы встречаться,
Возле озерных прибрежий?
Что ты блуждаешь призраком сонным,
Серною легкой, лесною?
Лучше останься вместе с влюбленным;
Лучше останься со мною!
Малый мой домик близко отсюда,
В зарослях пышной лещины;
Вдоволь припасов я раздобуду,
Хватит плодов и дичины!»
«Стой, своевольный! - молвила дева.
-Помню советы отцовы:
Как соловьи, щебечете все вы,
К лисьим уловкам готовы.
Мало я верю страстным моленьям,
Хитрость предвижу мужскую:
Пусть снизойду к твоим увереньям, -
Сдержишь ли клятву святую?»
Пав на колени, горсточку праха
Взял он, творит заклинанья:
Страшную клятву давши без страха,
Сдержит ли он обещанья?
«Помни, охотник, клятву сдержи ты:
Ибо кто клятву нарушит -
Горе тому! Не сыщет защиты,
Тело погубит и душу!»
Кудри венком украсила дева
И, не прибавив ни слова,
Прочь удалилась, тихо, без гнева,
В сумрак приюта лесного.
Следом охотник мчится за нею;
Все-таки, как ни старался, -
Скрылась, дыханья ветра нежнее,
Он одинокий остался.
Молча идет он дикой тропою,
В топях блуждает прибрежных;
Тихо повсюду, лишь под ногою
Изредка хрустнет валежник.
К озеру вышел неторопливо,
Ходит и смотрит безмолвно.
Ветер качает темные ивы,
Бурно вздымаются волны.
Бурно вскипели, глубь зачернела, -
Силы небесные с нами! -
Свитезь разверзся; девичье тело
Вдруг поднялось над волнами.
Щеки - нежнее розы румяной
В свете зари золотистой;
Перси, как легкой дымкой тумана,
Тканью одеты струистой.
«Юноша статный! Юноша милый! -
Девы слышны увещанья. -
Что ты здесь ищешь ночью, унылый,
В лунном блуждаешь сиянье?
Долго ли будешь бегать, вздыхая,
Ты за девчонкою шалой?
Только измучит юношу, злая
И надсмеется, пожалуй;
Верь мне, желаю только добра я.
Хватит стенаний печальных!
Мне лишь отдайся! Станем, играя,
В водах резвиться хрустальных;
Будешь над влагой озера зыбкой
Ласточкой быстрою мчаться
Или же рыбкой, резвою рыбкой
Вместе со мною плескаться;
Ночью ж, в прозрачной этой купели,
Где только звезд отраженья,
Будешь меж лилий, в мягкой постели,
Дивные видеть виденья!»
Тут распахнулись тонкие ткани,
Перси манят белизною;
Дева подходит легче дыханья:
«Юноша! - кличет, - за мною!»
Волн чуть касаясь стройной стопою,
Радугой в озеро канув,
Брызги рассыпав дерзкой рукою,
Мчится она средь туманов.
Юноша следом, стал у обрыва.
Хочет идти - отступает;
А голубые волны лениво
Юноши ноги ласкают.
Нежно ласкают, вглубь увлекают;
Сердце так сладко томится,
Словно стыдливо руку сжимает
Милому другу девица.
Вмиг позабыл он деву лесную,
Клятву забыл, ослепленный;
Кинулся в волны, буйно ликуя,
Новой красой увлеченный.
Дальше и дальше, страстью влекомый;
Волны безумца уносят.
Вот уж чуть виден берег знакомый.
Вот уж охотник на плесе.
Белые руки стиснул руками,
Взорами тонет во взоре,
Жаждет к устам прижаться устами -
Вольно ему на просторе!
Ветер повеял, мгла расступилась,
Новое диво являя.
Смотрит охотник - что приключилось?
Ах, это дева лесная!
«Где ж твои клятвы? Где уверенья?
Помнишь: кто клятву нарушит,
Горе тому! Не сыщет спасенья,
Тело погубит и душу!
Нет, не тебе, знать, доля сулила
Водной владеть глубиною:
Тело сырая скроет могила,
Очи засыплет землею.
А твою душу адское пламя
Будет терзать без пощады:
Будешь томиться здесь, под ветвями,
Не ощущая прохлады».
Слышит охотник, смотрит тоскливо,
Вдруг содрогнулся безмолвно;
Ветер качает дальние ивы,
Бурно вздымаются волны.
Разом вскипели волны, бушуя,
Полные ярого гнева:
В черную бездну, в глубь водяную
Скрылись охотник и дева...
Волны доныне мечутся в пене,
А среди топей болотных
Видно: мелькают бледные тени -
Дева и юный охотник.
В озере дева пляшет беспечно,
Юноша смотрит, стеная.
Кто он? -Известен нам он, конечно.
Кто эта дева? - Не знаю.
[12 августа 1821г.]