Баллады о детстве. Бордельчик дяди Сёмы
Давным давно, когда Киев ещё был Городом в нём функционировали бордели. И я не о временах Купринской «Ямы» - я о эпохе развитого Совдепа, того самого в котором секса не было и быть не могло. И узнал я о существовании одного гнезда разврата уже в раннем отроческом возрасте.
В дом для семей железнодорожников по адресу Лыбидская 1 А советская власть заселила ну очень знатного эксперта по части движухи - маленького, ужасно подвижного, с кучеряшками вокруг огромной лысины еврея - дядю Сеню. Кому и какие взятки сей сын Сиона совал - мне не ведомо, но двухкомнатный чертог паровозного ведомства с выходом на улицу он отхватил и сразу развил бурную деятельность. Наш уличный столяр дядя Лёша сварганил ему на кухне барную стойку, комнаты были оборудованы в стиле дамских будуаров и в весёлой хатке закипела жизнь. С обеда и до раннего утра четверо весёлых дам возрастом под тридцать в поте лица и того что между ног обслуживали транзитную вокзальную и не только клиентуру которую им подгонял предприимчивый еврей.
А клиент был буен, особенно нахлебавшись водки которой Сеня торговал в уголовные ночные часы втридорога. Ну очень часто окрестные аборигены слышали ночной гвалт и звуки драки под музыкальное сопровождении от Аркадия Северного и братьев Жемчужных. Народ роптал, писал кляузы участковому и его начальству, но заканчивалось это печально исключительно для заявителей. Гнида, подонок и мздоимец капитан Новиченко после поступления бамажек лично выходил на разбор полётов и традиционно заканчивал его тем, что обещал упечь заявителей как минимум на 15 суток, а если те будут бузить дальше, то можно им потом будет и «крытую» организовать за торговлю наркотой или ещё чем запрещённым. Боязливый советский народ охреневал от такой наглости и прятал язык в зад до следующего вопиющего случая… Его отеческую опеку над еврейским бордельеро можно было понять - сам Новиченко был постоянным клиентом вертепчика и частенько захаживал в него со своим вышестоящим начальством угощаясь бабятинкой исключительно на шару. Ну и Сеня прибылью делился, тут и к бабке не ходи.
Однажды летом я забежал к своим корешам с тем, чтобы уболтать их суровую маму тётю Люду отпустить братанов со мной на гульки. Застал я её на улице у сарая - женщина с остервенением занималась разделкой свежеумервщлённых кроликов. На мою просьбу мама друганов отреагировала странно: она пристально смерила меня взглядом и произнесла: «Сергію, якщо ти провчиш паганого жидяру (я враз понял - о ком была речь), то я завжди буду до тебе дітей відпускати»! Она знала - кому это говорила. Уже тогда я был предводителем нашей маленькой банды «Лыбидёвских» и имел репутацию редкого хитрована.
Вечером на берегу Лыбеди мы с Женькой и Олегом держали военный совет с повесткой дня - «Как жидяру наказать»??? Планы типа «Залезть в окно, открыть газ и бросить в окно коктейль Молотова» отпадали один за одним - дом бы сгорел. Побить Сеню было можно, но как при этом не засветится мы не знали, а нашераскрытие было чревато не только постановкой на учёт в «Детской комнате милиции». И тут Олежка вспомнил об одном странном ритуале который, по его словам, каждое утро проделывал бордельеро - он это лицезрел лично не единожды когда с рассветом выходил с мамой торговать крольчатиной на Зализнычный рынок у Вокзала.
Штука в том, что дом корешей находился на берегу широкого, в пять - семь метров, и мелкого - до полуметра глубиной, притока Лыбеди заканчивавшего свой путь бетонным водопадиком на месте впадения в речку. По Олежкиным словам после отпуска последних клиентов Сеня выходил на берег с табуреткой в руках, причём в этом самом заседалище была прорезана дырка на манер туалетной. Чудак ставил её в воду у берега, спускал штаны, гнездился и гадил в воды ручейные под распевание разной частушечной похабщины. План мести созрел сам собой.
Весь следующий день мы лепили шумовые бомбы из свинцового сурика, алюминиевой пудры, мелких камешков и изоленты. Бабло на купленные на «9-м заводе» ингридиенты выделил мой брат взаимообразно - мы надеялись после акта мести раскулачить тётю Люду и вернуть кредит. План наш заключался в следующем. Через ручей мы протягивали три верёвки с петлями, три потому, что точное место заседания Сени не знали. Концы верёвок мы выводили на противоположный берег ручья, на крышу сарая местного кержака Куцюка. После гнездования засранца мы с Женькой должны были дёрнуть за верёвочку, выбить из-под еврейского зада точку опоры, а когда тот плюхнется в воду начать кидать вокруг него бомбы и гнать до дверей борделя, и уже там Олежка обязан был с крыши вывернуть ему на голову ведро с содержимым набранным нами в яме общественного придомового сортира. С трёх часов ночи мы заняли позиции и настало утро.
Вначале всё пошло как по маслу: и Сеня приполз на берег в начале пятого утра, и табуретка его встала как раз в район левой петли, и дёрнули мы верёвку с Женькой от души, и бордельеро с воплем - «Да ну на х...й!» - потешно плюхнулся в воду, и обстрел из укрытия Куцюковской скатной крыши мы повели удачно - еврей после первых разрывов бомб обхватил лысую балду руками, и, выбравшись из ручья, ломанулся бежать к месту экзекуции, но не добрался гад до точки - моя нетвёрдая рука подвела…
Бросок очередной бомбы у меня вышел сикось-накось, снаряд вместо того, чтобы лечь за спиной беглеца угодил ему сзади прямо в лысину. На месте Сениной головы образовалось синевато-жёлто-зелёное облако и бедолага как подкошенный рухнул не добежав до точки казни каких-то три метра. Перепуганный Олежка вывернул зловонное ведро на порог дома и вдарился бечь, ну и мы с Женькой последовали его примеру. Как мы трусили… Ну а что, это разве не страшно - стать убивцами в неполные 12 лет? Выбежавшие из домов из-за канонады жители застали странную картину: прямо на проезжей части на животе валялся Сеня с расцвеченной в жёлто-зелёный окрас (именно такие следы оставляли бомбы) лысиной, а порог его дома был залит фекалиями. Как говорил потом дядя Коля, отец моих корешей, «Думали що він всрався по дорозі та від цього його Кіндрат фатив».
Днём к нам домой пожаловал Новиченко: гнида быстро вычислила - чьих это рук дело. Как он стращал родных я не слышал - те отправили меня во двор, но по выходу сволочь бросила в мою сторону: «Сидеть тебе не пересидеть скоро, падло малолетнее». Не угадал, сволочь… Домой я шёл в предвкушении дикой выволочки и…. и меня никто не ругал!!! Даже мама требующая от меня хороших манер и такого же поведения!!! Всё что мне сказали, так это: «Сынок, советуйся с нами если до такого дело доходит, мы плохого не подскажем». Что они имели в виду: посоветут как лучше организовать каверзу или отговорят от неё, я так и не понял - в жизни их советом так и не воспользовался.
Неделю мы ходили по улице гоголями принимая поздравления и одобрения от жителей, нас подкармливали вкусным и крестили разными лестными эпитетами. Потом всё вернулось на круги своя. Через месяц из больницы вернулся контуженный Сеня и приостановивший на время его болезни бордельчик опять заработал, но странное дело - сам бордельеро стал следить за тишиной в округе и даже завёл вышибалу для особо буйных клиентов - огромного заику Жору. Со мной он стал заискивающе-предупредительным и здоровался исключительно за руку, а через два с лишним года по воле случая уже я стал его бесплатным клиентом, но это совсем другая история.
Да, в ручей Сеня больше не гадил.
АскольдЪ