1984. Первая моя персональная выставка в Ленинграде в кинотеатре «Молодежный»
Выставку в кинотеатре «Молодежный», как я уже поминал выше, помог мне организовать Олег Бобылев, с которым я тогда дружил.
Собственно, я был тогда совсем начинающим мастером, а потому - повесил на стены свои работы, и все. Ни презентации тогда, ни дегустации с моей стороны, ни дегустации тогда в кинотеатре не было. Я положил на столик книгу отзывов и удалился.
Мне помогал еще развешивать работы троюродный брат - Андрей Бутько, а отмечали мы всее - с В. Верещагиным с бутылкой за Инженерным замком.
Эта внеплановая феерия случилась у меня в совецкие еще годы. С выставкой через посредство Верещагина ознакомился Юрий Люкшин, который прислал искусствоведку, которая мне не глянулась. Она посоветовала нигде не распространяться о знакомстве моем с Люкшиным, имя которого в то время было ругательным.
Пастель «Книголюб», выставлявшаяся мной в «Молодежном», была сделана с фотографии, на которой был снят читающий Муравьев. Я его несколько видоизменил и сотворил небывалую копну волос.
С выставки той хулиганы пытались украсть силуэт звонаря, который был первой программной работой в серии силуэтов, исполненной мной в течениии нескольких лет[1]. Тех хулиганов остановили на вахте[2]. В книге отзывов какие-то девчата приглашали меня на ПМЖ в Ленинград, и это было приятно.
Тогда же мною была задуман масштабный проект с пастелью. Я начал еще в заводской мастерской работать над большой картиной «Изограф», который по сюжету писал что-то ночью при свечах, укрепленных специальным образом на голове.
Для пастели я доставал тогда у художника М. Полевого большеформатную бумагу, которая при затирании рукой давала бархатистый эффект.
Фактически, то была рулонная оберточная бумага, достаточно толстая, чтобы я использовал ее на нужды художеств. У него же брал и другие сорта бумаги, на которых много работал с монотипией.
Был вариант «Изографа» и в монотипии, причем, я повторил его несколько раз. Я привожу его здесь, поскольку и он сохранился у меня дома в моем собрании.
В монотипии мне хотелось достичь тогда максимальной выразительности за несколько штрихов, и это в нескольких работах мне удалось вполне. Все сохранившиеся у меня 3 монотипии, оказались в этом плане крайне удачными.
Этим же ровно методом был исполнен и «Арлекин». Он тоже существовал в нескольких вариантах.
В заводской мастерской я исполнил иные портреты пастелью, которые у меня были украдены художником Ростуновым и, очевидно, пропали навсегда. К ним следует отнести мой автопортрет и весьма похожий портрет близко знакомой женщины.
Именно в то время в моей буйной голове родилась идея Клуба художников. В то время я желал общественной деятельности на художественном поприще. Мне казалось, что учредив творческую структуру районного уровня, можно будет впоследствии создать коммуну художников, которая могла бы прозвучать на просторах северо-запада. Творческая общественная мастерская, которую я намеревался получить от властей через общество художников, лично мне была нужна позарез под масштабные проекты грядущего.
Это стало ясно уже через много лет в 2019 году, когда мне, наконец-таки, удалось организовать себе общественную мастерскую «АРТ студия» на улице Банковская, 9а. - Там я и работаю сегодня, невзирая ни на что.
Никто особо меня не понимает, а, между тем, корабль искусств идет себе в житейском море, и никто не в силах его остановить. - Новые идеи и образы рождаются у меня каждодневно, и это в принципе «Есть гуд».
[1] Силуэты, между тем, не были связаны между собой. Я их использовал, как экслибрисы. Люкшин настаивал, чтобы я ими занимался плотно, но раз достигнутое, меня уже не привлекало. - Меня всегда тянуло к поиску.
[2] Когда появился ксерокс, мне представилась возможность тиражировать черную графику.