М.П. Дружинина - мать А.В. Дружинина
Из рукописи «А.В. Дружинин в Гдовском уезде»
Мать
…то, что хорошо, хорошо и теперь,
чего недоставало, того недостает и доселе.
Мать - главный человек в жизни А.В. Дружинина. - Он жил с нею всю жизнь - до самой смерти. Она родила его и ухаживала за ним, когда он был безнадежно болен. - В 1864 г. она проводила его в последний путь[1]. - Писатель прожил 40 лет. Мать прожила 97 лет и тихо уснула - умерла в декабре 1871 г. Она пережила мужа на 30, а сына-писателя - на 7 лет[2].
А.В. Дружинин был самым младшим в семье. От первого брака у матери, в первом замужестве - Ширяевой, было 2 сына и дочь, из которых только Николай Ширяев (род. 1813 г.) вышел в зрелые годы. О нем известно мало, единственно, что он учился в Первом кадетском корпусе и впоследствии служил поручиком на Кавказе. Судя по всему, он умер холостым, там же в 1850-х гг.
«Несмотря на перенесенные испытания, связанные с Итальянским походом, событиями 1812 г., смертью детей и первого мужа, она сохранила интерес к жизни, доброжелательность[3]. Д.В. Григорович, посетивший в 1855 г. Мариинское, увидел в матери писателя «исчезающий теперь тип приветливых, милых старушек, сохранивших в преклонные годы необыкновенную живость и веселость»[4]. «Это была простая, по-видимому, добрая старушка, всею душою любившая сына, лет за пятьдесят, среднего роста, полная, непредставительная, с самыми обыкновенными чертами лица, ровно ничего не выражавшего, и с обыкновенными манерами и приемами, свойственными каждой зажиточной чиновнице…» - такой увидел М.П. Дружинину А.В. Старчевский»[5].
Описывая родовое гнездо свое, А.В. Дружинин неоднократно приходит к мысли, что ему с матерью надо предпринять послабление в деле эксплуатации крестьян, и не потому, что его посещали какие-то революционные мысли. - В деле бунта А.В. Дружинин не был опасен. Тот же Н.А. Некрасов, редактор журнала «Современник», использовал его дар в годы реакции, когда надо было давать материал, несмотря ни на что, минуя цензурные рогатки.
О внутренней безмятежности творца говорят его рукописи, написанные ровным почерком, почти без помарок. Д.В. Григорович отметил: «Следя, с каким неутомимым усердием писал Дружинин, я постоянно удивлялся его невозмутимому спокойствию; мне никогда не приходилось его видеть в том более или менее возбужденном нервном состоянии, которое свойственно всем пишущим людям» [6].
Изредка касаясь крестьянской темы, автор метко подмечал типы крестьян: «По случаю Сергиева дни вся окрестность напивалась пивом и предавалась веселию. Третьего дни до нас дошло известие, что юморист наш, староста Осип, выпив чего-то у попа, остался в Заяньи крайне больным и даже в опасности. Дочь поехала за ним с плачем, и мы предались горю, но, к счастию, сам Осип явился в надлежащем виде, к общему увеселению». «Наш староста Осип - тип неоцененный. Это смешение добродушия, юмору, глупости и приятной хитрости никем не было изображено. Потом его язык и особые выражения, только ему принадлежащие, - верх совершенства»[7].
А.В. Дружинина отличали усидчивость, планомерность и упорство в достижении поставленной цели. - Он писал добротный фельетон ни о чем, который сообщал изданию объем и политическую благонадежность. При этом он был преисполнен сознания важности производимой работы. Фельетоны впоследствии читали мало, особенно, когда их оформили в книги посмертного собрания его сочинений. - Интерес к ним у читательской публики просто пропал и к тому были свои причины.
За раздел литературной критики, который возглавлял А.В. Дружинин, редактору можно было быть спокойным. - Он не писал политизированых и провокационных опусов, вроде статей Н.Г. Чернышевского. Тот кончил в итоге плохо, - под подозрением в тюрьме, где им был написан роман «Что делать?», роман, во многом не понятый современниками[8].
Мать считала сына талантливым, а потому в его записях нигде нет слов ее критики. Дав образование сыновьям, она с мужем обеспечила им достойное существование, хотя моменты безденежья в Дневнике даны с избыточным реализмом[9]: (18.02.1857) «Масляницу провел я так тихо, как никогда. Помню, что в старое время я всегда бывал без денег в эту пору. Теперь у меня лежало свободных до тысячи рублей, и я не имел никакого желания ими пользоваться». По свидетельству Н.Б. Алдониной: «Порядочного образования Мария Павловна не получила: писала она, как и Василий Федорович, исключительно по-русски, корявым почерком, с многочисленными ошибками»[10].
В деле установления особой системы в имении есть отчасти ее заслуга. - Она обеспечила уют, кормила посетителей, руководила приездами, отъездами, семейными и деревенскими праздниками. - Все требовало организационной работы, которую мать выполняла успешно. В помощниках у нее была дворня и челядь, которая упоминается в Дневнике. (30.06.1853). «Вчера у нас был предводитель с женой, Обольяниновы, Томсоновы и поп. Тьма народа»[11].
Писатель существует как бы над миром крестьян, которые его окружали, чьим трудом создавалась основа праздности его и счастья: «Довольный всем и всеми, снова попавши в уголок, где мне рады и где живется легко, я переночевал сладко…».
Как жилось крестьянам его, писатель на страницах Дневника нигде не раздумывает. - Об этом размышляли его друзья - И.С. Тургенев, А.Н. Некрасов и Д.В. Григорович, оставившие произведения, в которых выведены образы крепостных. - Их правда была безжалостна.
В Дневнике редкие записи социального плана звучат приговором системе, однако, Александр Васильевич не стал профессиональным обличителем. - Он избрал в жизни вполне безопасную доктриину «чистого искусства», которую пропагандировал в спорах с «разрушителями» и критиками «новой волны». - Ее поддержали лишь некоторые авторы, жизнь которых была самодостаточна: «Что принесли мне эти три м<еся>ца?[12] (в Марьинском - В.Б.). Во-первых, совершенный покой; три месяца покоя - это больше чем иному человеку выпадает на всю жизнь[13]. Потом обеспечение себя на несколько месяцев трудом. Потом некоторые увеселения. Потом прибавление здоровья - не знаю, до какой степени. И, наконец, несколько конченных и неконченных литературных вещиц, несметное число планов и т.д. Правда, в этом отношении я ждал большего, но я знаю - для хорошего прыжка всегда нужно рассчитывать прыгнуть как можно далее. Конечно, я мог бы сделать более, даже мог бы быть менее ленивым, - но будем благодарить судьбу и за то, что совершено. Наконец, нужно к этому каталогу прибавить некоторое понимание деревенских дел, некоторый запас наблюдений и некоторые успехи в нравственном отношении».
Мать была богобоязненной. - Сын, к сожалению, не описывает приходы в дом священника, молебны в часовне, т.н. «часовенные праздники», праздничное застолье, обходится беглым намеком, урезанным изложением, без всяких на то подробностей: «Если со временем я удостоюсь того, что мою жизнь опишут, немного найдут материала в этих заметках»[14].
Нет в повествовании описания хозяйственных дел. Это значит, что их вела мать. В преддвериии 1861 г. писатель поручает своему другу Н.А. Обольянинову контролировать в Марьинском «переходный» процесс. - Мать в новых условиях отошла от активного руководства имением. Соседи тут же выявили в имении «болевые точки» и бесхозяйственность, которые стали возможны в результате преступной деятельности «диумвирата» старосты и управляющего[15].
Неизбывной подругой матери была соседка и по имению, и по квартире на Васильевском острове - Евфимия Никитична Вревская, баронесса. В 1854 г. сообщение о смерти брата ее мужа будет воспринято в Марьинском с великой скорбью.
А.В. Дружинин некоторое время служил под началом барона Вревского, но чиновная жизнь не привлекала его как автора, и отдаляла от призвания, которое было дано ему свыше. Однажды Е.Н. Вревская сообщила Дружининым, что не сможет какое-то время жить в Марьинском: «Это очень горестно, не столько для меня, сколько для матушки», писал он.
Описывая поездку в Щепец к Семевским, А.В. Дружинин отметил, что ездили они в карете втроем[16]. Очевидно, ездили - он, мать и баронесса. Есть сообщение о том, что мать к Томсонам ездила опять же с Е.Н. Вревской. - Соседок связывали давние узы дружбы. - Мария Павловна умела дружить, как и ее сын.
Александр Васильевич хáживал в дом Вревской запросто и после прогулок. Ему устраивали чай, без церемоний давали газету. Баронесса, обойдя озеро, могла посетить мать и сына Дружининых. При этом часто присутствовали ее воспитанница - Мэри и гувернантка tant Effie - тетушка Эффи.
В то время иностранки и иностранцы были в моде. Писателя учили языкам в разное время 4 иностранца. Гувернантки наряду с няньками нередко становились членами русских фамилий. - Поочередно они воспитывали всех отпрысков. Так было в семье Коновницыных. - Е.П. Коновницына, выйдя замуж за декабриста М.М. Нарышкина, в письмах к матери из Москвы в Кярово неизменно передает «Мои приветы м-ль Клавель», учившей ее манерам и языку далекой страны. - Так было принято[17].
Вообще, сообщений о Е.Н. Вревской в Дневнике наберется достаточно, что говорит об особом характере их отношений. - Отец А.В. Дружинина в свое время купил имение с торгов, до которых оно принадлежало предкам Евфимии Никитичны - Чеблоковым, которые имели неоплатные долги и содержать большое землевладение уже не могли.
Мать, безусловно, знала перипетии скандалезного дела, и, очевидно, участвовала в мероприятиях, связанных с покупкой Марьинского, которое в то время называлось еще Чертово. В 1824 г., когда было куплено имение, было собственно 2 Чертова - Жилое и Пустое. Дружинины купили Жилое, на южном берегу озера при Заянской дороге. Чертово Пустое осталось за прежними влдельцами, и впоследствии перешло к Вревской. Евфимия Никитична, таким образом, посещая Дружининых, находилась на земле своих предков. Это сообщало особый «шарм» ее отношениям с семьей писателя.
Племянник В.Г. Дружинин сообщал: «Василий Федорович построил усадьбу, хозяйственные постройки - скотный двор, службы и проч., развел два фруктовых сада, построил грунтовые сараи для вишен и слив[18]. В усадьбе были три постройки: двухэтажный дом, рядом с ним поодаль кухня и далее еще флигель, все построено было в одну линию. В этом-то последнем флигеле любил проводить лето Александр Васильевич. Во флигеле была одна большая комната, сбоку было крыльцо, в нем лестница, рядом с комнатой был коридор с печью, а за коридором две небольшие комнаты. Из коридора был также ход во двор. В большой комнате было три окна с двух сторон. Кругом стен были диваны, на которых можно было спать. При жизни Василия Федоровича случился в деревне пожар, после которого из деревни были сделаны два выселка, в 2-х верстах расстояния от Марьинской: на север - Лотохово и на юг - Васильевская».
Всем этим после смерти мужа руководила мать А.В. Дружинина. - Каким было ее управление, можно догадываться. - Староста по сути совсем не боялся барыни, и зачастую просто обманывал доверчивую женщину. Основу панибратства и наглости его положил отец, который задаривал рабов там, где следовало применить строгость. - Любовь крестьян купить нельзя. - Не зря А.В. Дружинин беспокоился за имение в 1861 г. - За годы рая и наслаждения надо было платить.
Соседи-помещики, писавшие А.В. Дружинину в С.-Петербург, Л.Н. и А.Н. Обольяниновы, а так же Я.И. Мейер, Ф.Л. Трефурт и И.И. Маслов, всегда в письмах передавали привет и выказывали искреннее уважение Марии Павловне: «…Передайте матушке Вашей поклоны от всех нас, которые наслаждаются изрядным здоровьем, и что в владениях ее всё идет без особых приключений и жалоб не слышно»[19].
Ф.Л. Трефурт в письмах писал в частности: «Почтеннейшей матушке Вашей прошу передать мое глубочайшее почтение и пожелать ей доброго здоровья»[20]. - «Маменьке Вашей мое глубочайшее почтение». - «Сестра моя свидетельствует Маменьке Вашей и Вам свое почтение, а я маменьке целую ручку». - «Маменьке Вашей прошу засвидетельствовать мое глубочайшее почтение и поздравления с новым годом, пожелать ей еще много лет встречать этот день в добром здоровии».
А.В. Дружинин записывает в столице однажды, что едет в присутствие за пенсией матери. В другой раз сообщает, что «…взял с собой 770 р. з<олотом> и отправился вносить их в Опекунский совет». - Залог имения был его личной заботой, и заботой брата Григория. Есть в Дневнике запись о том, что он пытался говорить с матерью о рекрутах, но изменить сложившееся положение не мог. - Мать сразу осадила его знанием жизни.
(22.11.1853). «Наконец, я начинаю сердцем убеждаться в необходимости добрых и полезных дел. Почти тридцать лет я прожил на свете, как кажется не бесполезно, трудясь и просвещая публику насколько был в силах, - но, действуя таким образом, я имел в виду только себя самого; если я и делал добро, оно совершалось само собою. Пора возблагодарить бога за многие годы спокойствия и счастья, посвятив себя труду на пользу людей, принявшись за дела деятельного благотворения. Мысль о деревенской жизни и о разумно-благодетельном управлении имением зреет внутри меня. С нынешнего года 20-й процент моих литературных барышей пойдет на пособия крестьянам в настоящий тяжелый год; о том, как распределить причитающиеся суммы, как употребить их, не поощряя лености и пр., я посоветуюсь с матушкой. На будущий год процент увеличится, а затем на следующий год я или вполне себя посвящу семье, данной нам судьбою, или буду посвящать ей большую часть моего дохода. Лежа в постели ночью, я думал обо всем этом, далеко не в первый раз, а подумать пришлось потому, что на вечере у Л<изаветы> Н<иколаевны> я много говорил о помещиках и добре, которое они могут делать. Карлейль справедливо замечает, что для бога и всей массы людей Наполеон и лорд Абботсфордский равно невелики. Велик тот, кто делает добро в своей сфере. Мы иногда осуждаем издержки правительства, роскошь и т.д., соображая, что деньги можно употребить лучше, - а сами мы, так бойкие на подсматривание чужих ошибок, как ведем себя? Даем ли мы хотя часть наших доходов на людей, их нам доставивших, устраиваем ли мы имения, на которые опирается наше благосостояние? Имея силу на добро, употребляем ли мы в дело эту силу? Мы осуждаем высших, а сами заслуживаем в тысячу раз сильнейшего осуждения. Дай мне бог силы, здоровья, твердости, и я надеюсь показать, что умею ценить благодеяния судьбы, выпавшие на мою долю. За каждую радость моей жизни я отплачу радостью для другого человека, на каждое благодеяние я отвечу делом, может быть, неудачным, но благородным по замыслу. Это не пустые слова, не пустые обещания. Я могу закружиться, на время забыть эти планы, но их частое появление показывает их твердость. Amen».
(17.07.1853)[21]. «Работы идут, несмотря на потоп гостей. Во вторник - Вревская, Максимов и поп, причем моя родительница так выбранила бедного заянского помещика за его притеснения отцу Василию, что только моя дипломация несколько примазала ход всего дела. Накануне еще был поп Дмитрий, в распьяном виде уверявший, что в нем сидит бог, и говоривший такую чепуху, что я опасался за его разум. В среду я собрался к Томсону на обед, и перед самым обедом явился ко мне Мейер; мы поболтали и вместе поехали в Радолицы. Там нашли смесь одежд и лиц, плохой обед и разную бестолковщину. … Были у Вревской. К вечеру приехал Трефорт…
Чуть они уехали, я вечером, посреди страшного жара, написал от матушки письмо к архиерею, в самом благочестивом духе[22]. Чуть пришел из флигеля в дом, явилась m-me Бландова с дочерью, которой я сегодня же поутру снял схожий портрет, здесь прилагаемый[23]. Они ехали проездом в Лужский уезд и, к счастию, не ночевали. Сегодня гром, дождь и молния, но все-таки жара.
Вот в какой сумятице провел я эти дни».
(6.09.1853). «В четверг в сумерки приехал Маслов, хотя я очень был ему рад, но мне все-таки было жаль, что он не выбрал другого дни, мне хотелось на пятницу быть у Томсона, сам не знаю зачем… После чаю пришла мисс Мери с tant Effie, ужинали все вместе, Томсон прислал бочку пива, хотя прежнее еще не было допито. Более снотворного напитка я никогда не пивал. Зачем не был я знаком с Томсоном в то время, когда я страдал бессонницей!
Затем бродили по саду часа два при чудном лунном свете, наконец, подъехали и дамы».
(7.10.1853). «Вторник. Приезд матушки (в С.-Петербург - В.Б.). …Оттуда к своим, оттуда к Жуковским. Обед дома, - и сон после обеда, теперь сделавшийся редкостью.
…Сегоднишний день открылся спазмами - то же самое, что и в прошлом году. Встал, дважды принял капли, привел в порядок свою комнату, расставил вещи (за исключением фарфора и драгоценностей), а потом взял с собой 770 р. з<олотом> и отправился вносить их в Опекунский совет. Погода совершенно приличествовала этой печальной операции… Обедал у нас Дрентельн, а вечером была Наталья Дмитриевна с мужем».
(10.10.1853). «Рядом с нами будут жить Федор и Авдотья Глинки, авторы «Таинственной капли» и других мистических творений, - и на беду они еще знакомы с матушкой! Вечером поехали к Григорию, я оттуда прошел к Т<аничке> и не застал ее».
(1.04.1854). «Говорил с матушкой о порядке рекрутчины и предлагал ей, чтоб предоставлять миру назначение рекрут, оставляя за собой право выбирать из выбранных им. Кажется, как умно и просто! а между тем оно неудобоисполнимо: рекруты, зная заранее свое назначение, будут повесничать и прятаться. Вот что значит знание практической стороны в хозяйстве!»
(6.04.1854) «1 апреля на имянинах матушки видел тьму народа: Вревскую, Своева, Дрентельна, генерала Офросимова, все семейство Стремоуховых, Корсаковых и мн. др. Обед прошел весело, я поддразнивал Стр<емоухова> насчет патриотизма».
(5.05.1854). «На днях была у нас Е.Н. Вревская и сообщила известие о том, что она по случаю дел, незанятых квартир и продажи дома, вероятно, почти не будет жить в деревне. Это очень горестно, не столько для меня, сколько для матушки. В вознаграждение за то к нам, может быть, приедет М.Н. Корсакова, и сверх того прибавился один хороший сосед, именно Рейц, наконец, оставивший для сельских наслаждений свое место инспектора в Училище правоведения. На милейшего Трефорта и Мейера я тоже немало рассчитываю. Даже у меня есть отдаленный расчет на донн, с помощию Маслова, тем или другим путем».
(10.08.1854). «Приехали мы в Щепец в воскресенье, около 3 часов, совершив переезд втроем в карете, посреди духоты и ослепляющего солнечного сияния. …Явился граф Коновницын, новый наш предводитель… Безмерная предупредительность сего господина относительно матушки меня, однако, задобрила, и до тех пор, пока Коновницын не сделает чего-нибудь несомненно подлого, - я не приступлю к общей массе его обвинителей»[24].
(21.12.1855). «Утром ездил в коляске по дурной дороге в крепость получать пенсию матушке. Видел немало свиных и кувшинных рыл, но вообще чиновники были услужливы и даже любезны».
(9.05.1854). «Вот еще факт, доказывающий мое страшное мягкосердечие: в один из этих дней, у Григория на вечере, Маша раскапризничалась и хотела оцарапать бабушку; мать ее за то взяла розгу и с помощью угрозы принудила просить прощения, поцаловать у бабушки руку и подать ей скамейку для ног. Когда я увидел ребенка, смирившегося и сквозь горькие слезы произносящего приветствие и усиливающегося притащить скамеечку, у меня чуть не пошли слезы и сердце сжалось и нежность к дитяти разрослась до болезненности. Я очень хорошо знал, что это горе минутное и полезное, что Олинька делает свое дело, что пора исправлять избалованное дитя, - но со всем тем, вообразив себе эту сцену, я и до настоящей поры чувствую слезы на глазах».
[1] Памятники семьи Дружининых сегодня стоят рядом, однако, существует масса вовпросов с определением места семейного некрополя, который в свое время был утерян, а потом восстановлен путем находок и реконструкций уже нового времени.
[2] Дату рождения М.П. Дружининой установить не удалось.
[3] Алдонина Н.Б. А.В. Дружинин (1824 - 1864). Малоизученные проблемы жизни и творчества. Монография. Самара. 2005. С. 61.
[4] Григорович Д.В. Литературные воспоминания. М. 1987. С. 129.
[5] Старчевский А.В. Александр Васильевич Дружинин (Из воспоминаний старого журналиста). // Наблюдатель. 1885. № 4. С. 117.
[6] Григорович Д.В. Литературные воспоминания. М. 1961.
[7] Очевидно, староста Дружининых Осип принадлежал к тому типу людей, которые формируют язык. Это был сметливый человек, который в хозяйственном деле давал фору барыне и ее сыну, которому хозяйством заниматься было некогда. От всех сделок с господским имуществом староста имел барыш, который Дружиниными допускался. Этот барыш в 1861 г. обнаружил Н.А. Обольянинов. Какова была реакция А.В. Дружинина, не известно.
[8] Недаром романом особо восхищался вождь бунтарей В.И. Ленин, который привел страну к стратегической неудаче.
[9] Эти записи относятся к молодым годам автора.
[10] Алдонина Н.Б. А.В. Дружинин (1824 - 1864). Малоизученные проблемы жизни и творчества. Монография. Самара. 2005. С. 54.
[11] А.В. Дружинин - не историк. Он нигде не указывает - по какому поводу было то или иное собрание помещиков и лиц духовного звания. Судя по дате, накануне записи в деревне и в имении Дружининых отмечали день Усекновение главы Иоанна Предтечи.
[12] Дружинин А.В. Повести. Дневник. М. 1986.
[13] Покой писателя и творческую свободу на протяжении 40 лет обеспечивали мать и ее крепостные. - Юридически М.П. Дружинина была владелицей имения Марьинское. Смолоду это была энергичная хозяйка. С годами ее руководство приобрело патриархальные черты.
[14] Речь идет о Дневнике.
[15] Манифест 1861 г. широко обсуждался в прессе и на местах. Помещики готовили по нему проекты, предложения, а по выходе знакомили с документом крестьян. - Они давали им для прочтения печатные версии, присланные из столицы.
[16] Если это та карета, которую описывает В.Г. Дружинин, то в нее было запряжена четверка лошадей.
[17] Нарышкин А.К. «Я в восторге от приема, который мне здесь оказали». Письма Е.П. Нарышкиной к ее матери - графине А.И. Коновницыной. 1824 г. Исторический архив. № 6. М. 2005.
[18] Дружинин В.Г. А.В. Дружинин (1824 - 1864) и его дневник (По семейным воспоминаниям).
[19] Н.А. Обольянинов - А.В. Дружинину. // Письма к А.В. Дружинину (1850 - 1863). М. 1948.
[20] Письма Ф.Л. Трефурта к А.В. Дружинину. 1854, 1856. 16 л. // РГАЛИ. Ф. 167. Оп. 3. Ед. хр. 239.
[21] Речь, видимо, идет о попраздненстве 7 июля - Рождество Иоанна Предтечи.
[22] Писатель, очевидно, описал по просьбе матери суть конфликта между Максимовым и священником с. Заянье. Это подчеркивает, что мать радела за дело церкви.
К сожалению, маститый автор Дневника нигде не поминает о посещениях ею приходского храма в Заянье, который простоял до недавних пор и сгорел по недомыслию священника и местной власти. Произошло это 15.04.2015 г. Никто при этом за утрату памятника не пострадал.
[23] О художественных талантах А.В. Дружинина сегодня ничего не известно.
[24] А.В. Дружинин не желает присоединяться к хору хулителей И.П. Коновницына, в который входили его гдовские друзья.