Владимир Будько Соловей
Ты, перед кем бессилен прах,
Не стал мерзавцем. На устах:
«Поцеловать Вас хочет Дама!» -
(пастель желанна Роттердама),
Ее каприз лилово сиз.
И пять поэтов колобродят,
И Зина Гиппиус заводит
Лукаво-сонной Тойлы бриз.
Гарун-Чарун, ты - Чаровальщик!
Струи свой свет, о Рисовальщик!
Надмодность, словно бы холодность,
Король Поэтов и… голодность.
Несись же в хвойную обитель,
Где стих никто не оскорбит.
Пусть Бальмонт трепетный сопит, -
Хамелеон-стиховоитель.
Ахматовой пренудный плач -
Он стилен в мертвом Петрограде.
Ты, Игорь, - модный глас в эстраде,
Не королевить Музе вскачь.
От юных грез поэт устанет.
О, Принц-Июнь, приди скорей!
Сегодня Игорь не обманет,
Вселенский ямба златолей.
Север
Северянин, Северянин, -
Где тут Запад, где Восток?
Ты Землянин, я Землянин, -
Мир поэзии жесток.
Ждешь, когда надежды нету, -
Принц сирени не придет.
Сероптичка - песня свету.
Ты - грядешь, Строфа - киот.
Соловьем держи Планету
В Тойле, Ямбурге, и вот
Совершили по секрету
В Аттике переворот.
Ты истлевшие преданья
В строфосталь переварил,
Северянин Мирозданья,
Был ты, не был ли - забыл...
Гиппиус
Христос, стихи и пустяки
На берегах Невы-реки,
И Мережковские приходят -
Пердимонокль и чаи.
Мадонна в белом из Белева,
Вся в декаданс погружена,
Вас Ботичелли пишет снова,
Вы поэтесса и жена,
Что изумрудными глазами
Смиренно богохульство льет. -
Затравлена стихом. Народ -
Роман лубочный между нами.
Как легок Эрос, флер искусства,
Прекрасной Зины пикантес,
К ней Брюсов был, а ныне пусто,
Лишь я шершавой лапой влез.
Преддверие
Последний шампанского всплеск -
Грядёт отрезвленья гротеск,
грядет неизбежное утро,
и я одеваю жабо.
Прощай же, мое Божество. -
Придёт Рождества Плутовство…
Распутна стихов Камасутра,
распутно её естество.
Последний Шампанского всплеск -
грядёт обновленье…
Друг
Мой Ангел далекий бледен,
Глаза голубые его,
Мой Ангел от Отчин и Дедин
Придет на мое Рождество.
А друг мой, порочно-румяный, -
Я в очи его не смотрел.
Новеллы среди поляны -
Обманчивый словодел.
Святки
Навечерие Христово, Пост холодный,
Рождество.
Я, голодный-подколодный
Начинаю волшебство.
Хоть сурова, да обнова
Рубашенция моя.
В небе месяц как подкова,
У огня любовь и я.
Ночь Васильева звездиста.
Бабий праздник - праздник каш.
Если ж высь стоит нечиста, -
Ведьмы гонят на шабаш.
Щедрованья, обсыпанья
Всех и каждого зерном,
Милый бред колядованья, -
Мир и слава в каждый дом.
Вино
Тот, у кого тревожно-красный рот
и на глаза спадающая челка,
всенепременно раньше всех умрет
на полуслове в рубище из шелка
Прекрасна ты, бахчисарайский тополь. -
Твой имябожец жил, рассеяв Рим.
Он посох взял и на Петрополь
Пошел, как бедный пилигрим.
Алмазных сливок слыша полуслово
Кроссворды сыпал глупый Мандельштам.
В тонических стихах не ново
Хлестать любовью по немым устам.
И ты была в моей любимой шали,
Благоухало розами окно.
Нежнее нежного ты, юное вино.
Как славно. - Никому мы не мешали…