Драма семьи Софьи Шишковой
Драматическая во многом судьба Екатерины Дмитриевны, матери Софьи Александровны, становится ясна из переписки ее с мужем и адмиралом. В книге Вано Шадури «Друг Пушкина А.А. Шишков и его роман о Грузии» приведены несколько писем ее и мужа к адмиралу, в которых содержатся во множестве просьбы о помощи:
«Уже шестой месяц, как я живу с моим семейством надеждой на будущее без помощи и без способов кормить детей и людей, которые необходимо требуют»
[1].
Из этого сообщения можно предположить, что кроме Софьи у Екатерины Дмитриевны был еще ребенок. В этом плане один из Родоводов делает предположение, что у Софьи был брат Федор, о котором гдовскому краеведению сведений пока обнаружить не удалось:
«[Софья Александровна Шишкова] предположительно сестра Федора (6.12.1824 - 26.06.1867)
[2].
Адмирал Шишков благоволил к своему талантливому племяннику Александру, но со временем отношение к нему, да и к его братьям, в известной мере стало охладевать. - Все племянники злоупотребляли добротой адмирала, и это было следствием дурных наклонностей их и так же следствием мягкого характера Александра Семеновича.
Из приведенной Шадури переписки следует, что Александр Ардалионович бесконечно был подвержен пагубной страсти игры в карты, но при этом не был удачливым игроком. - Он обращался к Александру Семеновичу с просьбами о доставлении ему денег, и, в первую очередь, денег на покрытие карточных долгов.
Адмирал, как водится, негодовал и пытался наставить его на путь истинный. - Он даже писал ему в том духе, что даже сторонние люди обращались к нему по поводу его карточных долгов.
Александр Ардалионович писал адмиралу в свою очередь не только о семейных проблемах своих, но писал ему, что страдает какой-то неизлечимой болезнью и о твердом своем намерении покончить жизнь самоубийством. - Видимо, в этом случае он, имея крайне неустойчивый характер, просто пугал старого человека.
Все его поведение и неумение выстроить семейный уклад, отравляло жизнь семьи, которая постоянно испытывала нужду и терпела его выходки. - Как невоздержанный человек, он нередко в пьяном угаре вступал в трения с офицерами и статскими лицами. Не случайно, даже император держал все его передвижения на контроле. Над ним фактически существовал полицейский надзор. - Об этом особо, напр., извещалось в конце в высочайшем указе в Тверь:
«Шишкову [Александру Ардалионовичу] иметь постоянное жительство в одной Тверской губернии, поручив местной градской и земской полиции иметь за поведением его строгой надзор согласно прежней последовавшей по сему предмету высочайшей воли»
[3].
Показательным является одно из писем адмирала, написанное 26 ноября 1828 г., в котором он осмысливает обстоятельства его взаимоотношений с племянниками. Все они, как на подбор, оказались беспутны:
«Александр Ардалионович. Я получил от тебя письмо, в котором ты горько жалуешься на бедность своего состояния; пишешь, чтобы ты покусился сам себя лишить жизни, ежели бы не чувствовал такой болезни, которая и без того скоро ее у тебя отнимет. Что могу я тебе на это сказать? Сожалеть о тебе и больше ничего. Оглянись хоть раз на себя. Кто причиною твоей бедности и твоим болезням? Если бы ты вел себя порядочно, то мог бы ужо теперь быть и с хорошим состоянием и в большом чине. Ты имел все к тому способы и дорогу. Итак, кого винить? При вступлении моем и первый офицерский чин, я жил на жалованье ста двадцати рублей с вычетами за обмундировку и в продолжение всего времени не получал никаких посторонних доходов и ни какой помощи; но благодарю бога дожил до старости благополучно, без всякого ропота на мое состояние. Сравни обстоятельства сии со своими. Мудрено ли прожить не только то, что ты прожил, и самые крезовы богатства? Мудрено ли от невоздержаной жизни впадать в тяжкие болезни? И что еще: всего страннее для меня: ты пишешь, что ни в чем сам себя упрекнуть ты можешь. Подобные выражения показывают, что ты и от раскаяния и от, направления себя еще далек. Ты обращаешься ко мне, но что могу я для тебя, наилучше скажу, для всех вас сделать? По несчастню вы все четверо таковы. Я не богач какой. Все мои, доходы проживаю сам из копейки в копейку. Я помогал вам, сколько мог, но вижу, что наконец вы и меня всего проиграете в карты. Вот и недавно, в отношении к тебе одному, чтобы вывезти жену твою [опять же] с детьми, должен я был заплатить слишком тысячу рублей; потом приехала она от тебя и дорогою заняла у Бакунина не помню двести или триста рублей, которые я также заплатил; потом надобно было дать ей на проезд в Москву кажется пятьсот рублей; а теперь опять какой-то человек из Махновки пишет ко мне с присылкой твоих расписок на девятьсот рублей, прося, чтобы я заплатил их ему. Какой же будет этому конец и откуда мне взять столько денег, чтобы за всех за вас платить? Братья твои поженились, жены их рожают детей, а они уже по сю пору все свое имение проиграли, к службе ни к какой не способы и скоро должны будут и с семейством пойти по миру. Отца и матери у вас нет, и слава богу! Какую бы вы им приключали горесть, если бы они были живы! Я не отец, а только дядя вам, но и у меня часто сердце разрывается с печали, когда об вас вспомню. При малолетстве вашем думал я утешиться вами - хорошее утешение! Ты просишь первое, чтобы с тебя снять опеку, на это я согласен и очень рад. Распоряжайся сам собою, как хочешь. - А второе, чтоб выпросить тебя в отставку; этого я не могу, хотя бы и хотел. Мне совсем не известно, на каком основании послан ты туда, где теперь находишься. Ты сам должен это лучше знать. И ежели это не для того, чтобы держать тебя под присмотром, то ты можешь сам подать, куда следует, просьбу, представя при докторском засвидетельствовании о твоих болезнях. На что тут мoe ходатайство, которое ненадежно и которым я, после двукратного привозу тебя, и после Владимировой глупости, даже заикнуться не смею. Сверх того, я болен, никуда не выезжаю, ни с кем не вижусь и следовательно не имею даже и способа просить. Еще повторю: никто нe может тебе помочь, кроме тебя самого, оставь прежнюю дурь свою, начни (хотя и поздно) жить воздержно, умеренно, обратись к богу, он ниспошлет к. тебе благодать свою и тогда перестанешь ты предаваться отчаянию, твердить о невозможности жить, о самоубийстве и проч. - Есть люди беднее тебя, но живут, находят друзей, помощь, утешение и при самом бедном состоянии, живучи умеренно и воздержно, наслаждаются жизнью. Развратный человек и в изобилии мучится, благоразумный и добрый напротив и в нищете благополучен. Знаю, что слова мои тебе не понравятся, но может быть ты от меня их больше и не услышишь. Даже и теперь дивлюсь, каким образом слабость, худость зрения и рука моя дрожащая допустила меня написать тебе сие письмо. Прощай. Будь здоров, и да поможет тебе бог. - Остаюсь искренне доброжелательствующий тебе дядя твой Александр Шишков. Ноября 26 дня 1828 года»
[4].
Видимо, и другие родственники А.А. Шишкова, Харламовы, были о нем плохого мнения. Из ноябрьского 1832 г. письма Екатерины Шишковой к мужу становится известно, что она прибыла к ним в Нарву по поводу каких-то имущественных дел, конкретно - «для принятия имения адмирала», и, видимо, для дальнейшей продажи его, чтобы поровну поделить деньги между братьями:
«Божественный друг мой Саша!
Что мне делать! Научи меня, беззаботные братья [твои], никто доверенность [мне] не высылает, а без них нельзя и думать получить что-нибудь [в наследство], а если, боже сохрани, дядя умрет, тогда мы решительна ничего не получим, ибо очень явно видно, что это делается для Александра Семеновича вероятно с каких-нибудь видов, а мы и не пользуемся этим временем. К [брату] Семену я теперь пишу и посылаю форму доверенности. К [брату] Владимиру я также пишу и посылаю так же форму доверенности, а лучше бы было, чтобы они сами приехали для принятия имения им и ждать и хлопотать ничего не надо я все приготовила, что могла. Им же непременно надо быть для продажи этого имения, ибо одна часть [его], только Псковской губернии, которая по жребию кому-нибудь одному [из братьев] достанется, остальное же сие [имение надо оформить на себя] вместе, которое продавши можно разделить деньги, а иначе выйдут большие затруднения и даже неудовольствия между Вами [братьями]. Я теперь [нахожусь в Нарве] у Харламовых и завтра еду в Петербург, ради бога не медля с первой почтой уведоми меня ехать ли [мне] домой [в Тверь] или еще дожидаться чего-нибудь, до тех пор я ни на что не решусь, чтобы ты потом не мог меня упрекать, что я здесь была и ничего не сделала, все силы мои употребила [я], чтобы что-нибудь сделать [по делу о наследстве дяди], но возможности нет и в том я не виновата. Поверишь ли я еле-еле жива [и] так душевно измучилась, здесь [в Нарве] ничего нельзя сделать, [Харламовы] по пустому притесняют [меня, хочешь, не хочешь] да терпи»
[5].
Бездетный адмирал располагал имением в Кашинском уезде Тверской губернии, которое ему в свое время даровал император, и, видимо, часть имения была еще у него в Псковской губернии. - Об этом как раз пишет Екатерина Шишкова в своем письме. - Туда-то, в Тверь, и был выслан за проступки племянник А.С. Шишкова А.А. Шишков, который по определению жить в деревне не мог, и не хотел. - Его манили всегда шумные собрания и городская жизнь.
На имение могли претендовать не только племянники, сыновья брата Ардалиона, но в первую очередь на имение имела права его жена, - Ю.О. Нарбут (Лобаржевская), полька
[6]. - В этом свете действия Екатерины Дмитриевны и ее мужа были с юридической стороны весьма проблематичны. - Что произошло с имениями адмирала на самом деле, историография сегодня не знает.
Видимо, через Харламовых Екатерина Дмитриевна хотела хоть как-то «собрать» братьев Шишковых, но сделать это было уже невозможно. И документы какие-то, доверенности для ведения дела, Дмитрий, Владимир, да и Семен, слали, видимо, неохотно. - Такова суть письма m-me Шишковой, писанного из Нарвы, где у Харламовых на Нарвском форштадте (в Ивангороде) был деревянный дом
[7].
Беспощадную характеристику племяннику Александру, да и всем братьям его дал сам адмирал:
«Если бы ты вел себя порядочно, то мог бы уже теперь быть и с хорошим состоянием и в большом чине.
…вы все четверо [братьев] таковы. … Я помогал вам, сколько мог, но вижу, что наконец вы и меня всего проиграете в карты».
Аналогичная, если не более жесткая характеристика, была дана двум братьям Шишковым Александру и Владимиру в рамках полицейского надзора, который возглавлял А.Х. Бенкендорф:
«Шишковы, о которых идет речь в сообщениях генерала Волкова, являются родными племянниками министра народного просвещения [А.С. Шишкова]. [Все это] Молодые люди с плохими и развратными наклонностями.
1) Александр [Ардалионович] Шишков - капитан (старший адъютант 1-го пехотного корпуса
[8] был скомпрометирован в истории 14 [декабря], заключен под стражу в крепости, а потом освобожден. Он должен был находиться в армии.
2) Владимир [Ардалионович] Шишков - служил в департаменте своего дяди. Это тот, что написал, в июне прошлого года, дерзкие стихи, когда я имел честь предупредить, ваше [величество], в Москве, и который был помещен, если я не ошибаюсь, в сумасшедший дом
[9].
3) Семен [Ардалионович] Шишков - молодой человек, служил в каком-то бюро, который до сего времени не учинил никакого скандала и который, здраво рассуждая, не представляет из себя ничего особенного»
[10].
Катерина Дмитриевна ненадолго пережила своего мужа, скончавшись в 1834 г. В связи с этим адмирал окончательно взял на себя функции опекуна малолетней Софьи, которая к тому времени уже находилась с его протекции в Обществе благородных девиц. Александр Семенович, в свое время, будучи министром народного просвещения в 1824 - 1828 гг., курировал это Общество. По этому поводу так же есть переписка его с Екатериной Дмитриевной.
[1] Вано Шадури. Указ. соч. Сс. 362 - 363.
[2] https://www.geni.com/people/Софья-Александровна-Семевская/6000000025905531249 [3] Вано Шадури. Указ. соч. С. 362.
[4] ЦГВИАЛ. Ф. 9. № 1. Лл. 146 - 147. Примеч. Вано Шадури.
Вано Шадури. Указ. соч. Сс. 363 - 365.
[5] Вано Шадури. Указ. соч. С. .
[6] «5 апреля 1797 года, в день коронации, император Павел I назначил А.С. Шишкова своим эскадр-майором. Тогда же ему было пожаловано небольшое имение в Кашинском уезде».
Овчинников Н.В. Вдохновитель побед русского оружия. М. 2012.
[7] ЦГИА. Ф. 536. О. 9. Д. 12293. Дело о взятии в Опекунское управление имения умершего Гдовского помещика Коллежскаго регистратора Николая Александровича Харламова по случаю малолетства дочери его Марии. 5 Сентября 1852 - 23 Июля 1863 г.
[8] Ошибка (она допущена и в «Алфавите декабристов»). Должно быть - 7-го пехотного корпуса. Примеч. Вано Шадури.
[9] Это было действительно так.
[10] Вано Шадури. Указ. соч. С. 346.