П.П. Коновницын - А.И. Коновницына. Переписка.

[slan1934]

Анна Ивановна - мужу

11 ноября

Пишу сие в запас мой милой неоцененной друг не будет ли какой курьер говорят от вас приехал но еще письма не имею в Аракчеевой канцелярии сказали что сам курьер мое письмо взял. Вчера Апраксин тебе александровскую повез и скажит тебе что видел как Алешу повезли крестить Государь с Верой Ионовной крестил спросил каковая я получаю ли письмы велел мне кланется скажите что Петр П. сдаров что ему правда холодно но очинь ему теперь весело - вот что он говорил ничего не прислал никакова еще подарку. Сегодня приходили спраши­вать каторое число Алеша родился всех кресников в журнал вносят. Васильчикова весь мне для ребенка парадной наряд прислала и так мне убытка не было и крестин не правила и так стоит мне много бабушка доктор лекар­ство кормилицу одеть детем столь и мало ли непредвидимаго но Бог справляет маминька только 300 дала там доктора с бабушкой заплачу. Чем то ты мой бедной живешь. Васильчикова просит чтоб ты ей доставил чрез меня письмо от сыновей Аракчеев задерживает и разпечатывает услужи ей пожалуй. Монтандера заставь к матери написать дурак не пишит, а она о нем страдает. Гавердовская сей час у меня была горька бедная как тебе она благодарна.

22 ноября

Сдравствуй мой милой друг, что с вами где вы с какою нетерпеливостью ждем конца а я более всех. Вчера твое прекаротинькое письмо получила рада что ты сдаров чудно куды мои письмы деваются пишу иногда по три в день а по одному непременно Олсуфьев вчера вечером поехал дай Бог ему благо­получно доехать Григорей Иванов у тебя будет поехал в Романово. Дети сдаровы поехали к Шлезнеру учится а Гигин порт­рет пишут а Алеша спит вот тебе обо всех рапорт. Я сегодня у маминьке в комнате была и сегодня крепче себя чуствую - новой на меня страх французы говорят в Москве те дома которые не сожгли то в печки пороху набили то боюсь чтоб и по дороги злодеи тоже не наделали и чтоб ты в етакой дом не попался душа не на месте Бог знает что в голову не придет и чево я за тебя не боюсь право редко покойную минуту имею тогда только как твое письмы читаю но ты теперь так редко пишиш от 11 числа и от 14 вчера получила пиши хоть по строчки единоя ето моя отрада прощай мой родной друг да сохранит тебя всевышней навеки тебе верной друг Аннушка.

Уведомь получил ли шпагу с алмазами какова и Александ­ровскую ленту Апраксин 9 число повез сию минуту мой друг милой от 16 получила твое милое письмо рада что ты успокоен моими письмами помоги вам Бог Бонопарта взять кончайте скорее помоги всевышней. Спасибо спасибо что ты и брата незабыл в своих хлопотах напиши Марьи и Александры Иванычу оне тебе с Голупцовым рому мадеры послали и несколько ра тебе писали друг мой милой береги себя родной мой ты щаслив любим и все об тебе хорошо говорят ето я слышу.

5 декабря

Вчера милой неоцененной друг писала к тебе много Касторской отправил с фельдегарем и с ним послала Маминька тебе кованую Александровскую звезду и ленту я писала в деревню чтоб отца твоего ордена прислали ежели негодятся то постара­юсь в сумму продать и тебе куплю Аннинскую признатся цена что всево 70 р. за нонишней месяц денег еще не оддали всегда в половину месяца оддают принуждена была занять полтараста чтобы заплатить проценты из доходов в казну а на будущей год написали что ни надеюсь ничего получить и подлинно мужики не в состоянии совсем подводами и поборами (военного времени - В.Б.) изнурены разве с Никитовки да и то что-то не обещают есть ли та теперь оказия тебе писать к матушки пишут ли племянники что ты с ними сделал где они Фенш сказывал что об них не слыхал вчера спасибо у меня был уверил что ты сдаров дай-то Бог говорит что там по 15 р. серебра можно иметь и разных вещей часов а ты верно ничего там не достал а екипажи даром чтоб тебе было каретку двумесную купить нитаков сударик. Говорят что вы в Вильне 150 пушек взяли но еще бюлтеня не принесли и письма говорят нету жду нетерпеливо как кончится сдаров ли ты кажется к концу армия злодея приходит неужели ты с известием не будишь как бы я щаслива была увидя тебя моего друга показать тебе двух сыновей коих ты не знаешь как бы ты утешился старшими Лиза твоя хорошеит все находят держится преизрядно все находят guellt a une jolie tournure - и я она право не хуже городских и даром что до сех пор наши дети Бог знает хто их учил не отстали ни от ково Петруша удивляет своими военными познаниями Александра Иваныч им все утро занят учит его по француски еографии читает с ним историю перево­дят а брат ево премилой прескромной превоспитанной мальчик у Капниста жил тот шашками Петрушу учит разным построе­ниям а три раза в неделю ходит столяр Егорка и он преизрядно работает. Ваня пререзвой шалун по француски болтать начинает Гриша прекрасной собою грасов пропасть неглуп будет и всего его любят и очинь на моего отца походит а говорит точно как сестра Марья Алеша уже смеятца начинает кажется на твоего отца похож но странность кругом ушей волоса белые как пушок бабушка говорит что ето знак сильнаго а он черно­волосой кормилица у него прекрасная Амутская Марки невес­тка предобраго нраву баба. Теперь скажу еще рекомендуют мне брать и Депюже учителя Швейцарца вчера у меня был человек лет 45 уже десять лет в Росии господин Русель имел он пансион в Москве но дом его сожгли он с женою и девочкой насилу спасся и только пол года завел пансион и все потерял он жену и дочь сдесь оставляет а сам ищит место по француски по немец­ки по аглицки и довольно знает по руски для вспоможествования в переводах и языке по правилам учить по француски и по немецки говорит хорошо а по аглицки не довольно в разговорах упражнялся и учить можит истории географии математику и протчие науки берется быть учителем и гувернером но менее полторы тысячи не идет не знаю как решится дорого а упустить ежели хорош жаль упустить он жил у Какошкиной два года Арина Александровна ездила о нем узнать и его хвалят думаю Пиерушка решусь его взять дорого как то будит заплатить авось Бог поможет чтоб Государю мне дать что нибудь в

помощь покуда на войне не знаю как будет..... попросить бы Добринской дал две тысячи как мне трудно без тебя на что решатся Господи когда будим мы покойно жить в месте заниматся детками а их Бог послал есть кем занятся благодаря Бога. О землях ничего все хорошие розданы да теперь и возмещать некому купить Шперберг и Тарасов хлапочут узнают но вряд ли что добраго получить можно. Говорят Государь ездит в армию выхлопочи мне с детьми на проживок право нониче никакова не знаю как и проценты заплачу. Во всем дороговизнь страшная сестра просит чтоб до лета Алешу у ней оставить чтоб зимою его ни вести как ты скажешь могу ли его оставить. Всеми родными я довольна все ко мне и к детям ласковы спасибо им. Я к тебе мой друг вчера послала формуляр службы Николая Петровича Козлянинова таковой же с Опраксином тебе послан и с Буксевдином Ланская послала мы все тебя просим а умоляю тебя ежели ты меня любиш докажи вырви Козлянинова из комисерияту Кутузову слово скажиш он потребует уже были такия примеры ты ощасливишь он ничего не хочит как быть приняту офицером в каком нибудь кавалериском полку ты ему щастие сделает а меня обяжет сестра ево мне друг доказатель­ство что узнав что я после родин больна нарочно из Новагорода приехала прожила покудова мне лутче стало я была очинь слаба спазьмы и понос головная боль но теперь мне лутче почти совсем сдорова остается лишь слабость. Уже третей день по утрам к маминьки хожу но вниз не смею уже Алеши шестая неделя пошла. Уведомь что как себя ведут племянники были ли в деле сдаровы ль чтоб могли к матери написать. Олсуфьев Дмитрей приехал ли? Что твой ментор Молчанов не оставь его хто при тебе как бы желала знать. Булатову письмо доставь жена просит а я тебя цалую будь сдаров храним Богом и не забывай Аннушки.

Княгиня Марья Адамовна которая дочь и сына лишилась один остался думает у Кутузова на ординарцах к матери не пишит просит чтоб от него ей письмо доставил. Достань зятю францускую харошую саблю ему хочется об службе думает но сестра не пускает.

2 июля (Квярово)

Мой милый неоцененный друг. Сейчас узнала, что Фоминцин Петр едет к брату. Тебя увидит - скажет, что мы здоровы, что грущу крепко по тебе, моя душа. Не знаю, что с тобою. Да сохранит тебя всевышний Бог, да защитит наше любезное отечество, о котором крепко крушусь - больно, что все отдают. По газетам видела, что открылись военные действия в день моего отъезда 12 числа. Ежели (бы) поехала чрез Ригу, подлинно попала бы в плен - что б тогда? У нас дожди, ветры, холодно, и в доме везде несет, но рада чрезвычайно, что здесь, по крайней мере, ближе от тебя, и о тебе скорее узнаю, и чаще писать могу. В том только отраду нахожу. Дети здоровы и спокойны, одна я вздыхаю (...). Посылаю сколько есть корпии. Буду просить Фоминцина, чтоб водки тебе свез. Возьмет ли, не знаю. Мужики все в унынии, все страшатся французов. Сегодня многие прихо­дили, о тебе спрашивают, я, сколь могу, ободряю, что ты там (французов) не допустишь. Тем их успокоила (...). Я за себя не трушу, Бог нас не оставит, лишь ты бы жив был. Имения все рада бы лишиться, лишь бы любезное отечество наше спасено было. Лиза ополчается крепко - дух отечественный страшный в этом ребенке - и жалеет крепко, что не мальчик: пошла бы с радостью служить и отечество защищать и говорит, что жаль, что братья малы, что не могут государю доброму полезны быть. Иван говорит: «Я ножами защищаться (буду)». Ну такой дух во всех наших, и я уже только и думаю: защити Бог отечество! Газеты у Сумародского беру и «Северную почту» читаю. Дурак Фоминцин уехал - посылаю догнать. Прощай, навеки тебе друг Аннушка. Водки послать не могла. Прощай, Христос с тобой, навеки тебе друг Аннушка.

П.П. Коновницын - жене

27 августа.

Биваки при городе Можайске

Я два месяца, мой друг милый, ни строчки от тебя не имею, оттого погружен в скорбь сердечную и отчаянье. Утешаю себя только тем, авось все сообщение прервано, и оттого письма не пересылаются. Дай боже, чтоб сия причина была твоему молча­нию! Но страшусь, чтоб не было другой. Друг ты мой сердечный, жива ли ты? Бог мой, не разлучи меня единой в жизни отрады. Ах, что дети, живы ли они, я себе уже все несчастья и злоключения представляю. Черные мысли следуют за мною повсюду, даже и в делах жестоких...

Обо мне ты нимало не беспокойся, я жив и здоров, а счастлив тем, что мог оказать услуги моему родному отечеству…

Я был в 4-х делах жарких прежде, после того 10 дней дрался в авангарде и приобрел все уважение от обеих армий. Наконец, вчерась было дело генерального сражения, день страшного суда, битва, коей, может быть, и примеру не было. Я жив, чего же тебе больше, и спешу тебя сим порадовать…

Я командую корпусом. Тучков ранен в грудь, Тучков Александр убит, Тучков Павел прежде взят в плен. У Ушакова оторвана нога. (…) Раненых и убитых мно­го. Багратион ранен. А я - ничуть, кроме сюртука, который для странности посы­лаю. (...)

Раздели печаль мою о моем добром товарище, о славном офицере, о предан­ном мне человеке. Сейчас мне приводят лошадь моего доброго Гавердовского, он или убит, или в плену. Чтоб достоверно узнать, постараюсь послать парламентеров. Как меня сие крепко огорчило. Как он мне служил в авангарде, и был уже генерал-квартир(мейстером) армии. Какую он славу себе уже приобрел, и армия его лиши­лась. Потеря, точно, велика. Как я желаю, чтобы он был жив. Но едва ли он живет. Не оставь его жену и детей.

Дивизии моей почти нет, она служила более всех, я ее водил несколько раз на батареи. Едва ли тысячу человек сочтут. Множество добрых людей погибло, но все враг еще не сокрушен. Досталось ему вдвое, но все еще близ Москвы. Боже, помоги, избави Россию от врага мира.

О моих разных подвигах понаслышке на миру тебе, уповаю, расскажет Монтандр. Лицом в грязь не ударил. А не пишу ничего, чтоб не показать хвастовства. Да теперь, правду сказать, и не до того.

Не хочу чинов, не хочу крестов, а единого истинного счастья - быть в одном Квярове неразлучно с тобою. Семейное счаютье ни с чем в свете не сравню. Вот чего за службу мою просить, буду. Вот чем могу только быть вознагражден. Так, мой друг, сие вот одно мое желание. Пришли мне белья, теплый сюртук, теплые кое-какие вещи - и полно...

Пишу сие: на дворе при народе, утомлен от службы: весь день сражался, а ночь шел на лошади, которые у меня все почти не ходят. Две лошади опять ранены, а жеребенок так худ, что ног не волочит, гнедая ссаднена - я езжу часто на гусарских. Я нередко командую и гвардиею, и конницею по 100 эскадронов, и во всем до сего часа бог помогал...

Ну, прощай, мой друг, писал бы 5 листов, да устал - не спал ночь, и спешу тебя известить. Что Лиза, ее кашель? Петруша, Ваня, Гриша? Напиши особенно о каждом. Что пятый, стучит ли? - Перекрести их, благослови, прижми их к сердцу и скажи, что я постараюсь оставить им имя честного отца и патриота.

Целую тебя, крещу. Прощай, мой друг. Еще раз тебя обнимаю и есмь, пока жив, пока кровь в жилах, тебе верный и преданный друг.

П. Коновницын.

4 октября (Тарутино)

Пишу сие с фельдъегерем, если дойдет к тебе, моя душа, то здорово. Я жив, но замучен должностию, и если меня делами бумажными: не уморят, то, по крайней мере, совсем мой разум и память обессилят. Я иду охотно под ядра, пули, картечи, только чтоб здесь не быть.

От тебя: другой месяц ничего не имею, тужу, как может только добрый муж, отец и друг то чувствовать…

28 октября

в 70 верстах

от Смоленска

Милый друг, мы день и ночь гоним неприятеля, берем пушки и знамена всякий почти день и пленных - пропасть. Неприятель с голоду помирает, не только ест лошадей, но видели, что людей жарят, то есть описать нельзя их крайности. Можно ручаться, что армия их совсем пропала. Итак, мой друг, мы - победители, и враг погибает. Через 3 дня мы проходим Смоленск, а чрез две недели не быть ли нам в Минске…

Е.П. Иванов.