Байки Академии Света
А это, на мой взгляд, одна из лучших баек. Посему некоторые предложения рискну вытащить из-под ката
Хайдук.
ч. 45. УПЕРТЫЙ
Пак растолкал сладко спящего под боком Миледи Хайдука.
- Вы знаете, Хайдук, тем, кто замечен в сокрытии нашей бесценной методической литературы, предписано проходить диспансеризацию два раза в год. Вышло распоряжение.
- Что вы говорите? - Хайдук зевнул, и, поёживаясь от холода, вышел вслед за Паком из чума. Увидев подходящего к ним с тылу оленя, запустил в того маленький фаербол. Фаербол резво срикошетил от оленьего лба Паку в голову. Пак пригнулся:
- А вы головорез. Я пугаюсь сам себя - почему я вас ещё не бью?
- Потому что вы доброй души человек. Чем вызвано ваше обращение ко мне на ВЫ? А, тигра? - Хайдук потянулся.
- А знаете ли, - Пак придал взору печали, - надоела грубая повседневность северных буден, хочется всем говорить ВЫ, общаться с интеллигентными людьми, и хочется... хочется чего-нибудь для души!
- И можно поинтересоваться чего?
- Можно. Мне хочется... выпить... Не смотрите на меня как Мать Тереза. Да! Мне банально хочется выпить, но...
- Но?
- Именно НО! Мне хочется, что бы все это происходило в необычной обстановке - помните вашу идею северного пикника? - за интеллигентной беседой... Слюну подберите.
- Шизофренический бред, осложненный маниакально-депрессивным психозом и сумеречным состоянием души, - Хайдук начал опасаться за друга, но выпить ему тоже хотелось.
- А Анхель с бабушкой вождя? - обиделся Пак. - Не бред? Я тоже хочу необычной обстановки.
- Что вы подразумеваете под «необычной обстановкой» в этой отдалённой дырке? У тебя в чуме как вчера, или у нас с Миледи? Десять чумов - все необычны. Не смеши меня, я вчера недодумавши ляпнул.
- Внимание! После обеда в поход? Север? Полярная ночь? Ничего не пропустил? Предлагаю начать этот день под знаком интеллигентного общения и завершить его дегустацией спиртосодержащей продукции у костра, подальше от стойбища. А? Как вам? - Пак всегда умел быть убедительным.
Хайдук заинтересованно посмотрел на Пака.
- Подальше от стойбища?
- Именно. Вы бывали раньше на севере?
- Нет, - вынужден был признать Хайдук.
- Чем вам не необычная обстановка? Да не раздумывайте, маг, чего вам делать на стойбище? Миледи спит...
- Разве я похож на человека, который будет пить с другом рядом со спящей женой? Но всё же, почему не посидеть на дорожку у вас в чуме? - Хайдука ломало идти в тундру.
- Не будьте так низменны, маг. Мне нужна смена обстановки. Я категорически устал!
- Да?
- Да! Мне надоела однообразная суета. Мне надоели сферы, Цюрихи и Балаклавы. Скаты, шаманы и Сингапуры. У меня от них изжога.
- Пак, вы преступник! - обрадовался Хайдук.
- Что вы говорите? - удивился Пак.
- Точно. Глядя на вас, мне категорически не хочется куда-то дальше идти.
- Не давите мне на железу совести. Мне её вырезали. Так да или нет?
- А что мы будем пить? - сдался Хайдук.
- Выбор небогат. Есть спирт, а есть... коньяк. А у вас?
- Коньяк. Есть ещё спирт.
- Вы предсказуемы. Но усвойте главное,... - Пак сделал паузу. - Главное не ЧТО а КАК! Пить надо правильно!
- Вы извращенец, - догадался Хайдук.
- Пить правильно - это хрустальная мечта моего детства, и не лезьте в нее в своей ортопедической обуви.
- Ну, можно и спирт, тоже ничего, - понял по-своему Хайдук. - Тогда спирт с вас, с меня закуска.
- Вы пошлый иной, Хайдук.
- Почему?
- Вы бескорыстно любите спирт.
- Это взаимно. Из закусок могу предложить... ммм... консервированные голубцы! Как вам?
- О! Голубцы! Должен с прискорбием констатировать, вы встали на путь чревоугодия. Не боитесь закончить своё белковое существование ожирением?
- Боюсь, финансовые органы мне этого не позволят, - вздохнул Хайдук.
Пак посмотрел на часы.
- Семь утра, - он поправил на груди Хайдука знак «Основной состав АС», - Да вы орденоносец!... Вперёд, заре навстречу!
- Сами вы... О! Я возьму фотоаппарат. Миледи должна знать, что я в её отсутствие отдыхал культурно...
Они шли на северо-восток, а Хайд декламировал в полный голос: «Ищут пожарные ищет милиция, ищут Дозоры и Инквизиция… Сферы кусок груди у него, больше не знали о нём ничего».
***
- Пак, ну как же так ... - захрипел Хайд, больно приложившись коленкой о валун, - я уже горько сожалею, что проявил мягкотелость и податливость...
- Вы уже второй раз говорите «как же так»... я стараюсь не замечать... - хрипел впереди взмокший от трудной ходьбы Пак. - Но уже... начинаю подозревать вас... в неинтеллигентности.
- Боюсь... мне уже фиолетово, - Хайдук остановился, тяжело дыша, и оглянулся назад.
- Над вами... будут смеяться потомки, - Пак оперся на палку, восстанавливая дыхание. - Выкиньте эти пораженческие мысли из головы,... осталось совсем чуть-чуть... Ничто так не приносит наслаждения, как фрикция последнего движения!
- Не разжижайте мне мозг... - никак не мог отдышаться Хайдук.
Они вышли на небольшой пятачок, поросший ягелем и кустарником, на который они в изнеможении и повалились.
- Я никуда отсюда уже не пойду... - стонал в мох Хайдук. - Я останусь здесь... передайте там нашим...
Пак перевернулся на спину:
- Спокойно, Хайд, сейчас начнётся самое главное... Посмотрите, как мы близки к небесам... Красотень... Ну, давайте, голубчик, искать дровишки, нам же нужно разогреть ваши замечательные голубцы...
Дров было до обидного мало, но насобирали с грехом пополам..
- Чего вы алчете под сенью кривеньких карликовых берёз? - подходя, пригляделся Пак.
- Да это... я тут... - Хайдук как-то неуверенно озирался.
На расстеленной газете стояла бутылка разведенного спирта, две рюмки, большая жестяная банка с голубцами и пачка печенья.
- Натюрморт понятен и печален... Печенье с голубцами... А позвольте задать нескромный вопрос - где хлеб?
- Хлеба не было... Да ладно, с печеньем пойдёт... Тут другое... - Хайдук продолжал озираться.
- Вы хотите меня испугать? - озабочено спросил Пак.
- А?... Да нет... Ладно, сейчас решим... Вы это, давайте костерок мастрячьте...
- Ну-ну...
Скоро заплясали оживлённые языки огня. Пак потирал руки:
- Ну что, коллега? А жизнь-то налаживается!... Предлагаю по первой под печенюшку...
Хайдук встряхнул бутылку и постучал по дну. Пак поморщился:
- Ну что вы долбите? Не долбите да не долбимы будете! Это же хрупкий продукт, своими заскорузлыми граблями можно запросто нарушить тонкую грань момента.
- Вы сейчас с кем разговаривали?
Выпили. Повторили.
- Тут вот в чём дело, - хрустел печеньем повеселевший Хайдук. - Я нож забыл...
Пак прекратил жевать.
- Простите... нож? То есть вы заранее запланировали сохранить жизнь своей банке голубцов?.. Она дорога вам как память?..
- Да ладно вам, не делайте трагедию, я уже придумал... Сейчас подогревать поставим, а за это время я найду острый кусок камня... Не просить же вас пускать в дело когти: ещё фасонистый прикид попортите в процессе превращения. Хрен ли нам, двум молодым, здоровым интеллигентам... А? Я вас умоляю! Приободрись-дрись-дрись... По одной?
За разговорами не заметили, как закончилось печенье и половина бутылки.
- Уважаемый! - вспомнил Пак. - Где ваш острый камушек? Пора, по-моему, познакомиться с нашими голубцами. Им там, кстати, ничего не будет в закрытой банке, на костре?..
- Ох!.. - Хайдук попытался встать...
И тут, собственно говоря, РВАНУЛО.
Горячая, слизистая субстанция хлестанула Хайдука по лицу и груди. Потеряв ориентацию, он покатился по мху, одновременно кашляя, и пытаясь вытолкнуть обжигающую слизь изо рта. Глаза ничего не видели, а в процессе качения очистить их не получалось. Голова стукалась о камни и стабилизации сознания не способствовала.
Паку ударная волна пришлась в бок. Горячая липкость заклеила ухо и проникла за шиворот. Пак мог кричать. Чем сразу и воспользовался. Он выкрикивал однообразные неинтеллигентные слова, крутился на упёртой в землю голове и пытался обеими руками выгрести из уха и из-за шиворота голубцовую кашу.
Праздник удался.
Когда каша остыла, они успокоились. Пак приподнялся на локте, и посмотрел на Хайдука.
- Ваша старенькая добрая мама плакала бы сейчас навзрыд, узрев вашу рожу в голубцах... Вы желали фотографироваться?
- Мы дегенераты, - подвёл итог пикнику Хайд и добавил. - Я же не ем голубцы...
Академики, вздыхая, поплелись на стойбище.
- Теперь до Москвы от нас будет голубцами нести, - расстраивался Хайдук, - Миледи на пушечный выстрел не подпустит.
Пак безразлично пожал плечами:
- Зато будет, что вспомнить. И, кстати, пошли, покажу непонятные следы. Хотя, вряд ли ты поймёшь.
Но Хайдук понял.
-Получается, что Иной вышел из портала. Первый уровень силы, не меньше. Не замёрз, значит, тепло одет. Готовился, стало быть. И пошёл на юго-запад.
- Шаришь, - удовлетворённо сказал Пак, - только пошёл он на северо-восток. Надо нашим срочно сказать. Я сюрпризов не люблю.
Друзья вышли к стойбищу. Его обитатели только-только начинали просыпаться. Хайдук нырнул в чум: Миледи уже пила чай. «Голубцы? - удивлённо спросила она. - С утра?». Хайдук горестно вздохнул и предъявил испачканную куртку. Небрежным движением Миледи удалила всю грязь с куртки.
- Спасибо, дорогая, - расплылся в улыбке Хайдук, - ты чудо.
По стойбищу родственники вождя бегали за Анхелем, пытаясь затащить его в чум вождя. Пантера ловко уворачивался, умоляюще поглядывая на Тартареса, с усмешкой наблюдающего за действиями пантеры.
- Анхель! - высунулась из чума Вауукумная. - На минутку!
Анхель нырнул в чум.
-Пить больше не буду, - категорично сказал он, - что я вчера учудил?
- Ты теперь папа местного вождя, походу, - сказал вошедший следом за ним Пак, распространяя запах голубцов. Миледи, поморщившись, опять применила заклинание экспресс-очистки. Запах улетучился. Удовлетворённый Пак кивком поблагодарил и, сев к костру, рассказал о найденных следах.
- Это вы как Карацупа с Ингусом по тундре бегали? - подозрительно спросила Миледи. - Хотя, если так, то, думаю, лучше всего будет ехать на трахторе. Уже не до маскировки. Задача - успеть раньше него.
Академики, напившись чаю, тепло, насколько это возможно, попрощались с обитателями стойбища. Тартарес, так и не исполнив угрозы в отношении вождя и бивня мамонта, принял бивень в качестве подарка. Анхель прыгнул за руль и прощально побибикал. Олени грустными глазами проводили Татьяну и Дарка. Двигатель трахтора взревел и машина понесла академиков на северо-восток.
Пейзаж за узенькими окошками трахтора был уныл и однообразен. «Далеко уйти не мог, - размышлял вслух Тар, - нагоним». Анхель кивал и выжимал из трахтора максимум. Но загадочный Иной им так и не попадался. Хаммер выкатился к пристани. Антар, поморщившись от мучавшей её головной боли, молча указала на небольшой ледокол класса «река-море». Как только трахтор вкатился по грузовым сходням на борт ледокола, тут же недовольно забормотал дизель-генератор, мигнул свет, и три электрика безропотно потащили на борт тяжелую черную кишку кабеля берегового питания, словно запряженные в сани измученные детишки с известной картины русского художника. Завертелись антенны, взревел спросонья главный дизель, швартовые партии заняли положенные места, и у академиков испарилась последняя надежда на то, что поиски сферы обернутся дурным сном.
Антар внимательно слушала приземистого командира корабля, который, не стесняясь в выражениях, описывал ей состояние бортовой обшивки. Антар, внимательно выслушав, задала риторический вопрос: «А кому сейчас легко?». Академики стояли у борта с непечатными выражениями лиц.
- Вмёрзли, пока нас ждали. А дёрнуть их некому,- пояснила Антар.
Пак, Дарк и Костя, укрывшись от ветра за надстройкой, откупорили очередную фляжку. Увидев это, Анхель поморщился и шагнул через комингс в надстройку: корабль начал отход в полном соответствии с великими идеями чучхэ, то есть, опираясь на собственные силы.
Седой подтянутый юноша лет тридцати трех, сжимающий в крепком кулаке микрофон, был серьезен и спокоен.
- Носовая машина!
- Рассказывай.
- Тащ, две пробоины по левому борту.
- Что, сильно херачит?
- Одна струя с палец, вторая так, со спичку.
- Ну чопики забей, первый раз что ли замужем?..
- Да там уже сидит молодой, забивает...
- Форпик!
- А-а, господа пассажиры! Чем обязан внезапному счастью?
- Товарищ штурман, пробоина по правому борту в районе второго шпангоута!
- Что вы говорите... И большая?
- Миллиметров пять...
- Дерзай, лишенец. Трусы любимой девушки с собой? Заделаешь - доложишь.
- Первый кубрик!
- Прибежали в избу дети, второпях зовут отца... А у тебя-то что?
- Тащ, да че-то топит меня, а откуда - не вижу.
- Тонешь - откачаем... утонешь - закопаем... Ахтерпик!
- Чего, тащ?
- Погоняйте отливной, пока кубрики не утонули. Первый кубрик, живой еще? Дырку ищи, вражина.
- Носовой кубрик!
- Чего хотел, носатый кубрик?
- Таащ, у вас там свободный элэктрик нэт? Грэлка сломалса.
- Да ты совсем нюх утратил, Биджо. Тут люди по пояс в ледяной воде пробоины грудью закрывают! Мерзни, мутант!.. Или че-нибудь полезное готовь... два литра спирта меня вполне устроят.
Этот бедлам продолжался примерно час. Потом лед кончился, и корабль, уже слегка напоминающий дуршлаг, вышел на чистую воду.
Анхель, разузнав, какие у судна перспективы, вышел к академикам, ютящимся за надстройкой.
-Мелких пробоин ни много ни мало восемнадцать. Некоторые так и не удалось заделать, и в кормовой машине вода затопила трюма, - сказал он, жадно припадая к протянутой Таром фляге, - так что пошли внутрь, там теплее.
Антар и Константин стояли, взявшись за руки, и смотрели на реку.
- Жесткий зимний ветер, стремящийся сорвать нас со штормовых лееров, - говорил Константин, - это испытание.
Мелкое снежное крошево громко барабанило по палубе и надстройке.
Антар вторила ему:
- Эта качка… - шаман немного позеленела, - вызывает у меня сонливую тошноту… или тошнотворную сонливость?
Палуба была скользкой, как лысина вождя мирового пролетариата. Судно шло ходко, торопясь в море Лаптевых, и ничего не предвещало неординарных ситуаций. Рев аварийного сигнала и крик - «Человек за бортом!» - стал для всех полной неожиданностью. Но факт оставался фактом. Хайдук перевесился через леера и присмотрелся. Сказать, что он удивился, увидев гребущего посреди реки человека без всяких технических средств, было бы неправильно - он был ошарашен! Бросив взгляд на ближайший берег, до которого было метров восемьсот и понимая, что ситуация выходит из-под логического контроля, он, спасая свой разум, начал озираться по сторонам
в поисках обломков кораблекрушения. Но их не было! И кто знает, как бы
он перенес данный факт, если бы не необходимость срочных действий. Он закричал: «Человек за бортом!». Команды «Стоп - Машины, полный назад - Шлюпку на воду» отдавались быстро и четко. Через секунду в рубке был и капитан, тоже принявший самое
активное участие в отдаче распоряжений. Экипаж действовал быстро и слаженно. Как только судно погасило скорость до возможного спуска на воду бота, четверо матросов устремились на нем к утопающему. Но, странное дело, за всей этой суматохой ни капитан, ни Антар, ни академики, поначалу даже не обратили внимание, на то, что
утопающий вел себя довольно спокойно. Размашистые гребки и планомерное
движение должно было бы смутить всех, но видимо сказывалась неординарность ситуации.
- Держись, браток, помощь близко! - стиснув зубы, прохрипел капитан, успокаивая всех, в том числе и себя. Видимость с рубки и палубы была отличной, весь оставшийся экипаж мысленно отсчитывал секунды, радуясь быстрому приближению бота к утопающему. Как только бот приблизился на расстояние руки, поведение спасаемого резко изменилось. Наблюдавшие с нескрываемым волнением отметили, что он стал вести себя неадекватно. Вместо того, чтобы стараться залезть в бот, он яростно махал руками, барахтался в воде и что-то орал - но что, на судне слышно не было.
- Как его колбасить начало, - уныло протянул капитан, - видимо шок, или судороги!
- Конечно судороги, вон, за бортом вода всего один градус! - также уныло протянул Пак, стоявший рядом.
В боте действия утопающего расценили, видимо, также. Отличие было лишь в том, что помимо всего прочего, у них был еще и приказ - спасти любой ценой! Через минуту один из матросов, поняв всю бесплодность попыток затащить утопленника в бот по-хорошему,
перехватил одной рукой весло и смачно хрякнул им по лбу спасаемого. Действие дало результат. Уже через секунду, три пары рук выхватили из воды довольно щуплое тело. За время транспортировки на судно тело понемногу пришло в себя. И когда капитан, с радостным криком:
- Живой, родимый! - бросился к крепкому, довольно жилистому чернявому Иному. «Светлый,- отметил про себя Тартарес,- хоть что-то». Иной оглядывал экипаж и академиков довольно недружелюбно.
- Капитан, зачем меня на судно вытащил! - злобно зашипел он, потирая
приличную шишку.
- Как зачем, ты ж тонул? - с трудом вникая в ситуацию, опешил тот.
- Сам ты тонул, а я по делам плыл! Где этот гад, который меня веслом ударил!?
«Гад», уже понявший, что что-то сделал не так, давно уже замаскировался среди членов экипажа.
- Так ты как плыл? А лодка твоя где, утонула? - все же стараясь понять, перебил его капитан.
- Слушай, зачем мне лодка, я же не на рыбалку плавал. Я из Москвы сюда, налегке. Лодку ещё таскать с собой!
Тартарес растерянно посмотрел на пришельца. На шее у того висел амулет, на котором была изображена длинноногая птица. «Аист,- ахнул при себя Хайдук,- вот, дела».
- Отойдём за надстройку, Иной,- сказала старающаяся не удивляться Вауукумная,- там машина, соберём одежду. Как зовут?
- Упёртый, - откликнулся пришелец, - можно просто Уп. Скажите, а у Иных бывает паранойя?
- Конечно, - со знанием дела ответил Лорд, - сплошь и рядом. Вот, как понимаешь, что ты в трусах и тельняшке посреди тундры из портала вышел, так сразу и ставь диагноз.
- А вы откуда знаете? - подозрительно спросил Уп. - Там же никого не было.
- Следы в тундре остаются надолго, - уклончиво пояснил Пак, - вон, Хайд разнюхал.
Упёртый с удовольствием облачился в запасной комбинезон Лорда.
- А то свечи надолго не хватит, - озабоченно сказал он, - жалко.
- Свеча Надежды? - не веря своим ушам, спросил Константин. - Покажи.
Уп, пожав плечами, достал артефакт из маленькой поясной сумочки.
- Бери, только потом отдай, - сказал он, - а то мало ли…
Константин, бережно приняв из рук в руки артефакт, отошёл к Антар.
- На судне, кстати, тот самый лесной шаман из аэропорта, - сказал он, - путь у всех один.
Упёртый в это время выслушивал эмоциональный рассказ Хайдука.
- Ну, вот и получается: у меня салфетка, у Миледи серёжка, у Анхеля - амулет с медведем, у При - грецкий орех, у Татьяны с Дарком - медальоны, у Тара - анкх, у Лорда- кружка, у Пака - вообще медиатор. Сэнсей бубен отберёт, Антар портсигар на себя взяла. А у тебя- аист. Всё сходится!
- Ну и кто тут параноик? - Уп с сомнением посмотрел на академиков и потёр шишку на голове. - Хотя, да, именно аист. Вчера сплю, а он меня как начал во сне клевать! Запел: «Журавлиный клин на Север потянулся». Я и курить ходил, и квас пил, к дракону прогулялся, проверил…
- Вот тебе и неформатный крокодил, - пробормотал Тартарес.
- Что? - переспросил Упёртый.
- Что за дракон? - спросила в лоб Призрочная.
- А, так это… Домашний любимец ,- ответил Уп, - старенький уже. Я у него зубы дёргаю и, когда лихо приходится, деревню свою защищаю. Рыбаки мы. Ну, не то что б и рыбаки… Скажем так: ещё мы рыбу ловим. Так вот, - вернулся он к теме беседы, - я и решил винца для успокоения… Дальше, помню, в одеяло завернулся, кое-какие вещички в сумку как во сне покидал, и в портал. Вышел из портала, сразу замёрз. Ну, свечку заветную вздул. Согрелся и пошёл. Аист так велел.
- Рыболов-орнитолог, - вздохнул Пак, - о, Сумрак, когда же это всё кончится…
- Никогда, инструктор, - сказала подошедшая Вауукумная, - это же Академия. А пока - марш в кубрик. Спать, пока можно.
Анхель засопротивлялся:
- Я в трахтор. Знаю я этих моряков: растащат, демоны.
Вауукумная согласно кивнула. Все, дружно прогрохотав по трапу, спустились в носовой кубрик, тот самый, в котором не работала грелка. Там было вполне уютно: академики начали располагаться: дороги было ещё на день. Татьяна, не привыкшая к качке и ветру, поднялась на палубу. Да, стоило ради этого лететь из Египта! «И ведь что характерно: я пиво терпеть не могу»,- рассуждала Татьяна. Однако радость от встречи с любимым с лихвой перекрывала все лишения! Ведунья, готовясь соскользнуть в теплую темноту кубрика, еще на трапе почувствовала неладное. Внизу бушевали нешуточные страсти. Академики разделилась на две примерно равные партии, что-то орущие друг другу и готовые сойтись стенка на стенку. Рев десятка Иных головорезов заглушал даже грохот двигателя. Пробираясь к Дарку, Татьяна пытался разобраться в сути конфликта, но это оказалось не так просто. Только минут через десять она поняла, наконец, о чем речь.
То, что она принял за начало братоубийственной войны, было безобидным диспутом на тему: является ли мясо морских видов рыб более соленым, чем мясо их пресноводных собратьев. «Вот балбесы!», - подумала Сила Египта и попыталась уснуть. Это, естественно, не удалось. Накал страстей нарастал, высказывания сторон становились все более эмоциональными и все менее содержательными. Здоровяк Пак и похожий на измученного похмельем Колобка Константин, свесившись с коек, что-то горячо доказывали друг другу. Откуда-то сбоку время от времени высовывалась лохматая голова Тартареса, издавала несколько неразборчивых выкриков в поддержку непонятно какой стороны и скрывалась обратно. Дарк орал Хайду в ухо в десяти сантиметрах от уха Татьяны:
-Да в них же соль въедается! Как уголь в руки шахтера! Ты когда-нибудь видел руки шахтера?! Ты хоть раз пробовал помыть шахтеру руки?!?!
-Нахрен мне твой шахтер, я рыбу тоннами солил!,- возражал ему Пак, отводя от своего лица настойчиво предъявляемые ему в качестве наглядного аргумента руки.
- Шизуха косит наши ряды, - громко сказала Татьяна. Мысли её невольно закружились вокруг обсуждаемого предмета, и с каждой минутой становилось все яснее, что соленость мяса тех и других рыб примерно одинакова, а те, кто думает иначе, находятся в плену пагубного заблуждения, которое совершенно необходимо немедленно рассеять, пока оно не привело заблудших академиков к печальному концу. Чтобы все-таки донести свет Истины до помраченных умов сослуживцев, Татьяна вскочила с койки и пополнила собою ряды сторонников Теории Одинаковой Солености. Через пятнадцать минут голосовые связки отказались служить, но она героически хрипела в ухо Вауукумной, подтаскивая её к себе: «Но кровь-то у всех соленая! Она же нас не засаливает! У меня вот мясо не соленое!». Дарк слабо отбивался от Лорда и что-то кричал Призрочной о штреках, штольнях и угольной пыли.
Обошлось без жертв. Через какой-нибудь час силы иссякли, а вскоре затихли и последние вялые любезности типа «Ну ты тугодум...» - «Да ты сам тугодум..», и в кубрике снова воцарился плотный давящий механический гул. Истина в ту ночь так и не родилась. Упёртый с восхищением следил за научным диспутом.
-Круто, - наконец, сказал он. - Неплохая маза бросить тут у вас кости на какое-то время. Вауукумная внимательно посмотрела на него и хрипло сказала: «Поживём- увидим. Пока на испытательном сроке». Вскоре академики задремали: следующий день обещал быть насыщенным.
Хайдук.
ч. 45. УПЕРТЫЙ
Пак растолкал сладко спящего под боком Миледи Хайдука.
- Вы знаете, Хайдук, тем, кто замечен в сокрытии нашей бесценной методической литературы, предписано проходить диспансеризацию два раза в год. Вышло распоряжение.
- Что вы говорите? - Хайдук зевнул, и, поёживаясь от холода, вышел вслед за Паком из чума. Увидев подходящего к ним с тылу оленя, запустил в того маленький фаербол. Фаербол резво срикошетил от оленьего лба Паку в голову. Пак пригнулся:
- А вы головорез. Я пугаюсь сам себя - почему я вас ещё не бью?
- Потому что вы доброй души человек. Чем вызвано ваше обращение ко мне на ВЫ? А, тигра? - Хайдук потянулся.
- А знаете ли, - Пак придал взору печали, - надоела грубая повседневность северных буден, хочется всем говорить ВЫ, общаться с интеллигентными людьми, и хочется... хочется чего-нибудь для души!
- И можно поинтересоваться чего?
- Можно. Мне хочется... выпить... Не смотрите на меня как Мать Тереза. Да! Мне банально хочется выпить, но...
- Но?
- Именно НО! Мне хочется, что бы все это происходило в необычной обстановке - помните вашу идею северного пикника? - за интеллигентной беседой... Слюну подберите.
- Шизофренический бред, осложненный маниакально-депрессивным психозом и сумеречным состоянием души, - Хайдук начал опасаться за друга, но выпить ему тоже хотелось.
- А Анхель с бабушкой вождя? - обиделся Пак. - Не бред? Я тоже хочу необычной обстановки.
- Что вы подразумеваете под «необычной обстановкой» в этой отдалённой дырке? У тебя в чуме как вчера, или у нас с Миледи? Десять чумов - все необычны. Не смеши меня, я вчера недодумавши ляпнул.
- Внимание! После обеда в поход? Север? Полярная ночь? Ничего не пропустил? Предлагаю начать этот день под знаком интеллигентного общения и завершить его дегустацией спиртосодержащей продукции у костра, подальше от стойбища. А? Как вам? - Пак всегда умел быть убедительным.
Хайдук заинтересованно посмотрел на Пака.
- Подальше от стойбища?
- Именно. Вы бывали раньше на севере?
- Нет, - вынужден был признать Хайдук.
- Чем вам не необычная обстановка? Да не раздумывайте, маг, чего вам делать на стойбище? Миледи спит...
- Разве я похож на человека, который будет пить с другом рядом со спящей женой? Но всё же, почему не посидеть на дорожку у вас в чуме? - Хайдука ломало идти в тундру.
- Не будьте так низменны, маг. Мне нужна смена обстановки. Я категорически устал!
- Да?
- Да! Мне надоела однообразная суета. Мне надоели сферы, Цюрихи и Балаклавы. Скаты, шаманы и Сингапуры. У меня от них изжога.
- Пак, вы преступник! - обрадовался Хайдук.
- Что вы говорите? - удивился Пак.
- Точно. Глядя на вас, мне категорически не хочется куда-то дальше идти.
- Не давите мне на железу совести. Мне её вырезали. Так да или нет?
- А что мы будем пить? - сдался Хайдук.
- Выбор небогат. Есть спирт, а есть... коньяк. А у вас?
- Коньяк. Есть ещё спирт.
- Вы предсказуемы. Но усвойте главное,... - Пак сделал паузу. - Главное не ЧТО а КАК! Пить надо правильно!
- Вы извращенец, - догадался Хайдук.
- Пить правильно - это хрустальная мечта моего детства, и не лезьте в нее в своей ортопедической обуви.
- Ну, можно и спирт, тоже ничего, - понял по-своему Хайдук. - Тогда спирт с вас, с меня закуска.
- Вы пошлый иной, Хайдук.
- Почему?
- Вы бескорыстно любите спирт.
- Это взаимно. Из закусок могу предложить... ммм... консервированные голубцы! Как вам?
- О! Голубцы! Должен с прискорбием констатировать, вы встали на путь чревоугодия. Не боитесь закончить своё белковое существование ожирением?
- Боюсь, финансовые органы мне этого не позволят, - вздохнул Хайдук.
Пак посмотрел на часы.
- Семь утра, - он поправил на груди Хайдука знак «Основной состав АС», - Да вы орденоносец!... Вперёд, заре навстречу!
- Сами вы... О! Я возьму фотоаппарат. Миледи должна знать, что я в её отсутствие отдыхал культурно...
Они шли на северо-восток, а Хайд декламировал в полный голос: «Ищут пожарные ищет милиция, ищут Дозоры и Инквизиция… Сферы кусок груди у него, больше не знали о нём ничего».
***
- Пак, ну как же так ... - захрипел Хайд, больно приложившись коленкой о валун, - я уже горько сожалею, что проявил мягкотелость и податливость...
- Вы уже второй раз говорите «как же так»... я стараюсь не замечать... - хрипел впереди взмокший от трудной ходьбы Пак. - Но уже... начинаю подозревать вас... в неинтеллигентности.
- Боюсь... мне уже фиолетово, - Хайдук остановился, тяжело дыша, и оглянулся назад.
- Над вами... будут смеяться потомки, - Пак оперся на палку, восстанавливая дыхание. - Выкиньте эти пораженческие мысли из головы,... осталось совсем чуть-чуть... Ничто так не приносит наслаждения, как фрикция последнего движения!
- Не разжижайте мне мозг... - никак не мог отдышаться Хайдук.
Они вышли на небольшой пятачок, поросший ягелем и кустарником, на который они в изнеможении и повалились.
- Я никуда отсюда уже не пойду... - стонал в мох Хайдук. - Я останусь здесь... передайте там нашим...
Пак перевернулся на спину:
- Спокойно, Хайд, сейчас начнётся самое главное... Посмотрите, как мы близки к небесам... Красотень... Ну, давайте, голубчик, искать дровишки, нам же нужно разогреть ваши замечательные голубцы...
Дров было до обидного мало, но насобирали с грехом пополам..
- Чего вы алчете под сенью кривеньких карликовых берёз? - подходя, пригляделся Пак.
- Да это... я тут... - Хайдук как-то неуверенно озирался.
На расстеленной газете стояла бутылка разведенного спирта, две рюмки, большая жестяная банка с голубцами и пачка печенья.
- Натюрморт понятен и печален... Печенье с голубцами... А позвольте задать нескромный вопрос - где хлеб?
- Хлеба не было... Да ладно, с печеньем пойдёт... Тут другое... - Хайдук продолжал озираться.
- Вы хотите меня испугать? - озабочено спросил Пак.
- А?... Да нет... Ладно, сейчас решим... Вы это, давайте костерок мастрячьте...
- Ну-ну...
Скоро заплясали оживлённые языки огня. Пак потирал руки:
- Ну что, коллега? А жизнь-то налаживается!... Предлагаю по первой под печенюшку...
Хайдук встряхнул бутылку и постучал по дну. Пак поморщился:
- Ну что вы долбите? Не долбите да не долбимы будете! Это же хрупкий продукт, своими заскорузлыми граблями можно запросто нарушить тонкую грань момента.
- Вы сейчас с кем разговаривали?
Выпили. Повторили.
- Тут вот в чём дело, - хрустел печеньем повеселевший Хайдук. - Я нож забыл...
Пак прекратил жевать.
- Простите... нож? То есть вы заранее запланировали сохранить жизнь своей банке голубцов?.. Она дорога вам как память?..
- Да ладно вам, не делайте трагедию, я уже придумал... Сейчас подогревать поставим, а за это время я найду острый кусок камня... Не просить же вас пускать в дело когти: ещё фасонистый прикид попортите в процессе превращения. Хрен ли нам, двум молодым, здоровым интеллигентам... А? Я вас умоляю! Приободрись-дрись-дрись... По одной?
За разговорами не заметили, как закончилось печенье и половина бутылки.
- Уважаемый! - вспомнил Пак. - Где ваш острый камушек? Пора, по-моему, познакомиться с нашими голубцами. Им там, кстати, ничего не будет в закрытой банке, на костре?..
- Ох!.. - Хайдук попытался встать...
И тут, собственно говоря, РВАНУЛО.
Горячая, слизистая субстанция хлестанула Хайдука по лицу и груди. Потеряв ориентацию, он покатился по мху, одновременно кашляя, и пытаясь вытолкнуть обжигающую слизь изо рта. Глаза ничего не видели, а в процессе качения очистить их не получалось. Голова стукалась о камни и стабилизации сознания не способствовала.
Паку ударная волна пришлась в бок. Горячая липкость заклеила ухо и проникла за шиворот. Пак мог кричать. Чем сразу и воспользовался. Он выкрикивал однообразные неинтеллигентные слова, крутился на упёртой в землю голове и пытался обеими руками выгрести из уха и из-за шиворота голубцовую кашу.
Праздник удался.
Когда каша остыла, они успокоились. Пак приподнялся на локте, и посмотрел на Хайдука.
- Ваша старенькая добрая мама плакала бы сейчас навзрыд, узрев вашу рожу в голубцах... Вы желали фотографироваться?
- Мы дегенераты, - подвёл итог пикнику Хайд и добавил. - Я же не ем голубцы...
Академики, вздыхая, поплелись на стойбище.
- Теперь до Москвы от нас будет голубцами нести, - расстраивался Хайдук, - Миледи на пушечный выстрел не подпустит.
Пак безразлично пожал плечами:
- Зато будет, что вспомнить. И, кстати, пошли, покажу непонятные следы. Хотя, вряд ли ты поймёшь.
Но Хайдук понял.
-Получается, что Иной вышел из портала. Первый уровень силы, не меньше. Не замёрз, значит, тепло одет. Готовился, стало быть. И пошёл на юго-запад.
- Шаришь, - удовлетворённо сказал Пак, - только пошёл он на северо-восток. Надо нашим срочно сказать. Я сюрпризов не люблю.
Друзья вышли к стойбищу. Его обитатели только-только начинали просыпаться. Хайдук нырнул в чум: Миледи уже пила чай. «Голубцы? - удивлённо спросила она. - С утра?». Хайдук горестно вздохнул и предъявил испачканную куртку. Небрежным движением Миледи удалила всю грязь с куртки.
- Спасибо, дорогая, - расплылся в улыбке Хайдук, - ты чудо.
По стойбищу родственники вождя бегали за Анхелем, пытаясь затащить его в чум вождя. Пантера ловко уворачивался, умоляюще поглядывая на Тартареса, с усмешкой наблюдающего за действиями пантеры.
- Анхель! - высунулась из чума Вауукумная. - На минутку!
Анхель нырнул в чум.
-Пить больше не буду, - категорично сказал он, - что я вчера учудил?
- Ты теперь папа местного вождя, походу, - сказал вошедший следом за ним Пак, распространяя запах голубцов. Миледи, поморщившись, опять применила заклинание экспресс-очистки. Запах улетучился. Удовлетворённый Пак кивком поблагодарил и, сев к костру, рассказал о найденных следах.
- Это вы как Карацупа с Ингусом по тундре бегали? - подозрительно спросила Миледи. - Хотя, если так, то, думаю, лучше всего будет ехать на трахторе. Уже не до маскировки. Задача - успеть раньше него.
Академики, напившись чаю, тепло, насколько это возможно, попрощались с обитателями стойбища. Тартарес, так и не исполнив угрозы в отношении вождя и бивня мамонта, принял бивень в качестве подарка. Анхель прыгнул за руль и прощально побибикал. Олени грустными глазами проводили Татьяну и Дарка. Двигатель трахтора взревел и машина понесла академиков на северо-восток.
Пейзаж за узенькими окошками трахтора был уныл и однообразен. «Далеко уйти не мог, - размышлял вслух Тар, - нагоним». Анхель кивал и выжимал из трахтора максимум. Но загадочный Иной им так и не попадался. Хаммер выкатился к пристани. Антар, поморщившись от мучавшей её головной боли, молча указала на небольшой ледокол класса «река-море». Как только трахтор вкатился по грузовым сходням на борт ледокола, тут же недовольно забормотал дизель-генератор, мигнул свет, и три электрика безропотно потащили на борт тяжелую черную кишку кабеля берегового питания, словно запряженные в сани измученные детишки с известной картины русского художника. Завертелись антенны, взревел спросонья главный дизель, швартовые партии заняли положенные места, и у академиков испарилась последняя надежда на то, что поиски сферы обернутся дурным сном.
Антар внимательно слушала приземистого командира корабля, который, не стесняясь в выражениях, описывал ей состояние бортовой обшивки. Антар, внимательно выслушав, задала риторический вопрос: «А кому сейчас легко?». Академики стояли у борта с непечатными выражениями лиц.
- Вмёрзли, пока нас ждали. А дёрнуть их некому,- пояснила Антар.
Пак, Дарк и Костя, укрывшись от ветра за надстройкой, откупорили очередную фляжку. Увидев это, Анхель поморщился и шагнул через комингс в надстройку: корабль начал отход в полном соответствии с великими идеями чучхэ, то есть, опираясь на собственные силы.
Седой подтянутый юноша лет тридцати трех, сжимающий в крепком кулаке микрофон, был серьезен и спокоен.
- Носовая машина!
- Рассказывай.
- Тащ, две пробоины по левому борту.
- Что, сильно херачит?
- Одна струя с палец, вторая так, со спичку.
- Ну чопики забей, первый раз что ли замужем?..
- Да там уже сидит молодой, забивает...
- Форпик!
- А-а, господа пассажиры! Чем обязан внезапному счастью?
- Товарищ штурман, пробоина по правому борту в районе второго шпангоута!
- Что вы говорите... И большая?
- Миллиметров пять...
- Дерзай, лишенец. Трусы любимой девушки с собой? Заделаешь - доложишь.
- Первый кубрик!
- Прибежали в избу дети, второпях зовут отца... А у тебя-то что?
- Тащ, да че-то топит меня, а откуда - не вижу.
- Тонешь - откачаем... утонешь - закопаем... Ахтерпик!
- Чего, тащ?
- Погоняйте отливной, пока кубрики не утонули. Первый кубрик, живой еще? Дырку ищи, вражина.
- Носовой кубрик!
- Чего хотел, носатый кубрик?
- Таащ, у вас там свободный элэктрик нэт? Грэлка сломалса.
- Да ты совсем нюх утратил, Биджо. Тут люди по пояс в ледяной воде пробоины грудью закрывают! Мерзни, мутант!.. Или че-нибудь полезное готовь... два литра спирта меня вполне устроят.
Этот бедлам продолжался примерно час. Потом лед кончился, и корабль, уже слегка напоминающий дуршлаг, вышел на чистую воду.
Анхель, разузнав, какие у судна перспективы, вышел к академикам, ютящимся за надстройкой.
-Мелких пробоин ни много ни мало восемнадцать. Некоторые так и не удалось заделать, и в кормовой машине вода затопила трюма, - сказал он, жадно припадая к протянутой Таром фляге, - так что пошли внутрь, там теплее.
Антар и Константин стояли, взявшись за руки, и смотрели на реку.
- Жесткий зимний ветер, стремящийся сорвать нас со штормовых лееров, - говорил Константин, - это испытание.
Мелкое снежное крошево громко барабанило по палубе и надстройке.
Антар вторила ему:
- Эта качка… - шаман немного позеленела, - вызывает у меня сонливую тошноту… или тошнотворную сонливость?
Палуба была скользкой, как лысина вождя мирового пролетариата. Судно шло ходко, торопясь в море Лаптевых, и ничего не предвещало неординарных ситуаций. Рев аварийного сигнала и крик - «Человек за бортом!» - стал для всех полной неожиданностью. Но факт оставался фактом. Хайдук перевесился через леера и присмотрелся. Сказать, что он удивился, увидев гребущего посреди реки человека без всяких технических средств, было бы неправильно - он был ошарашен! Бросив взгляд на ближайший берег, до которого было метров восемьсот и понимая, что ситуация выходит из-под логического контроля, он, спасая свой разум, начал озираться по сторонам
в поисках обломков кораблекрушения. Но их не было! И кто знает, как бы
он перенес данный факт, если бы не необходимость срочных действий. Он закричал: «Человек за бортом!». Команды «Стоп - Машины, полный назад - Шлюпку на воду» отдавались быстро и четко. Через секунду в рубке был и капитан, тоже принявший самое
активное участие в отдаче распоряжений. Экипаж действовал быстро и слаженно. Как только судно погасило скорость до возможного спуска на воду бота, четверо матросов устремились на нем к утопающему. Но, странное дело, за всей этой суматохой ни капитан, ни Антар, ни академики, поначалу даже не обратили внимание, на то, что
утопающий вел себя довольно спокойно. Размашистые гребки и планомерное
движение должно было бы смутить всех, но видимо сказывалась неординарность ситуации.
- Держись, браток, помощь близко! - стиснув зубы, прохрипел капитан, успокаивая всех, в том числе и себя. Видимость с рубки и палубы была отличной, весь оставшийся экипаж мысленно отсчитывал секунды, радуясь быстрому приближению бота к утопающему. Как только бот приблизился на расстояние руки, поведение спасаемого резко изменилось. Наблюдавшие с нескрываемым волнением отметили, что он стал вести себя неадекватно. Вместо того, чтобы стараться залезть в бот, он яростно махал руками, барахтался в воде и что-то орал - но что, на судне слышно не было.
- Как его колбасить начало, - уныло протянул капитан, - видимо шок, или судороги!
- Конечно судороги, вон, за бортом вода всего один градус! - также уныло протянул Пак, стоявший рядом.
В боте действия утопающего расценили, видимо, также. Отличие было лишь в том, что помимо всего прочего, у них был еще и приказ - спасти любой ценой! Через минуту один из матросов, поняв всю бесплодность попыток затащить утопленника в бот по-хорошему,
перехватил одной рукой весло и смачно хрякнул им по лбу спасаемого. Действие дало результат. Уже через секунду, три пары рук выхватили из воды довольно щуплое тело. За время транспортировки на судно тело понемногу пришло в себя. И когда капитан, с радостным криком:
- Живой, родимый! - бросился к крепкому, довольно жилистому чернявому Иному. «Светлый,- отметил про себя Тартарес,- хоть что-то». Иной оглядывал экипаж и академиков довольно недружелюбно.
- Капитан, зачем меня на судно вытащил! - злобно зашипел он, потирая
приличную шишку.
- Как зачем, ты ж тонул? - с трудом вникая в ситуацию, опешил тот.
- Сам ты тонул, а я по делам плыл! Где этот гад, который меня веслом ударил!?
«Гад», уже понявший, что что-то сделал не так, давно уже замаскировался среди членов экипажа.
- Так ты как плыл? А лодка твоя где, утонула? - все же стараясь понять, перебил его капитан.
- Слушай, зачем мне лодка, я же не на рыбалку плавал. Я из Москвы сюда, налегке. Лодку ещё таскать с собой!
Тартарес растерянно посмотрел на пришельца. На шее у того висел амулет, на котором была изображена длинноногая птица. «Аист,- ахнул при себя Хайдук,- вот, дела».
- Отойдём за надстройку, Иной,- сказала старающаяся не удивляться Вауукумная,- там машина, соберём одежду. Как зовут?
- Упёртый, - откликнулся пришелец, - можно просто Уп. Скажите, а у Иных бывает паранойя?
- Конечно, - со знанием дела ответил Лорд, - сплошь и рядом. Вот, как понимаешь, что ты в трусах и тельняшке посреди тундры из портала вышел, так сразу и ставь диагноз.
- А вы откуда знаете? - подозрительно спросил Уп. - Там же никого не было.
- Следы в тундре остаются надолго, - уклончиво пояснил Пак, - вон, Хайд разнюхал.
Упёртый с удовольствием облачился в запасной комбинезон Лорда.
- А то свечи надолго не хватит, - озабоченно сказал он, - жалко.
- Свеча Надежды? - не веря своим ушам, спросил Константин. - Покажи.
Уп, пожав плечами, достал артефакт из маленькой поясной сумочки.
- Бери, только потом отдай, - сказал он, - а то мало ли…
Константин, бережно приняв из рук в руки артефакт, отошёл к Антар.
- На судне, кстати, тот самый лесной шаман из аэропорта, - сказал он, - путь у всех один.
Упёртый в это время выслушивал эмоциональный рассказ Хайдука.
- Ну, вот и получается: у меня салфетка, у Миледи серёжка, у Анхеля - амулет с медведем, у При - грецкий орех, у Татьяны с Дарком - медальоны, у Тара - анкх, у Лорда- кружка, у Пака - вообще медиатор. Сэнсей бубен отберёт, Антар портсигар на себя взяла. А у тебя- аист. Всё сходится!
- Ну и кто тут параноик? - Уп с сомнением посмотрел на академиков и потёр шишку на голове. - Хотя, да, именно аист. Вчера сплю, а он меня как начал во сне клевать! Запел: «Журавлиный клин на Север потянулся». Я и курить ходил, и квас пил, к дракону прогулялся, проверил…
- Вот тебе и неформатный крокодил, - пробормотал Тартарес.
- Что? - переспросил Упёртый.
- Что за дракон? - спросила в лоб Призрочная.
- А, так это… Домашний любимец ,- ответил Уп, - старенький уже. Я у него зубы дёргаю и, когда лихо приходится, деревню свою защищаю. Рыбаки мы. Ну, не то что б и рыбаки… Скажем так: ещё мы рыбу ловим. Так вот, - вернулся он к теме беседы, - я и решил винца для успокоения… Дальше, помню, в одеяло завернулся, кое-какие вещички в сумку как во сне покидал, и в портал. Вышел из портала, сразу замёрз. Ну, свечку заветную вздул. Согрелся и пошёл. Аист так велел.
- Рыболов-орнитолог, - вздохнул Пак, - о, Сумрак, когда же это всё кончится…
- Никогда, инструктор, - сказала подошедшая Вауукумная, - это же Академия. А пока - марш в кубрик. Спать, пока можно.
Анхель засопротивлялся:
- Я в трахтор. Знаю я этих моряков: растащат, демоны.
Вауукумная согласно кивнула. Все, дружно прогрохотав по трапу, спустились в носовой кубрик, тот самый, в котором не работала грелка. Там было вполне уютно: академики начали располагаться: дороги было ещё на день. Татьяна, не привыкшая к качке и ветру, поднялась на палубу. Да, стоило ради этого лететь из Египта! «И ведь что характерно: я пиво терпеть не могу»,- рассуждала Татьяна. Однако радость от встречи с любимым с лихвой перекрывала все лишения! Ведунья, готовясь соскользнуть в теплую темноту кубрика, еще на трапе почувствовала неладное. Внизу бушевали нешуточные страсти. Академики разделилась на две примерно равные партии, что-то орущие друг другу и готовые сойтись стенка на стенку. Рев десятка Иных головорезов заглушал даже грохот двигателя. Пробираясь к Дарку, Татьяна пытался разобраться в сути конфликта, но это оказалось не так просто. Только минут через десять она поняла, наконец, о чем речь.
То, что она принял за начало братоубийственной войны, было безобидным диспутом на тему: является ли мясо морских видов рыб более соленым, чем мясо их пресноводных собратьев. «Вот балбесы!», - подумала Сила Египта и попыталась уснуть. Это, естественно, не удалось. Накал страстей нарастал, высказывания сторон становились все более эмоциональными и все менее содержательными. Здоровяк Пак и похожий на измученного похмельем Колобка Константин, свесившись с коек, что-то горячо доказывали друг другу. Откуда-то сбоку время от времени высовывалась лохматая голова Тартареса, издавала несколько неразборчивых выкриков в поддержку непонятно какой стороны и скрывалась обратно. Дарк орал Хайду в ухо в десяти сантиметрах от уха Татьяны:
-Да в них же соль въедается! Как уголь в руки шахтера! Ты когда-нибудь видел руки шахтера?! Ты хоть раз пробовал помыть шахтеру руки?!?!
-Нахрен мне твой шахтер, я рыбу тоннами солил!,- возражал ему Пак, отводя от своего лица настойчиво предъявляемые ему в качестве наглядного аргумента руки.
- Шизуха косит наши ряды, - громко сказала Татьяна. Мысли её невольно закружились вокруг обсуждаемого предмета, и с каждой минутой становилось все яснее, что соленость мяса тех и других рыб примерно одинакова, а те, кто думает иначе, находятся в плену пагубного заблуждения, которое совершенно необходимо немедленно рассеять, пока оно не привело заблудших академиков к печальному концу. Чтобы все-таки донести свет Истины до помраченных умов сослуживцев, Татьяна вскочила с койки и пополнила собою ряды сторонников Теории Одинаковой Солености. Через пятнадцать минут голосовые связки отказались служить, но она героически хрипела в ухо Вауукумной, подтаскивая её к себе: «Но кровь-то у всех соленая! Она же нас не засаливает! У меня вот мясо не соленое!». Дарк слабо отбивался от Лорда и что-то кричал Призрочной о штреках, штольнях и угольной пыли.
Обошлось без жертв. Через какой-нибудь час силы иссякли, а вскоре затихли и последние вялые любезности типа «Ну ты тугодум...» - «Да ты сам тугодум..», и в кубрике снова воцарился плотный давящий механический гул. Истина в ту ночь так и не родилась. Упёртый с восхищением следил за научным диспутом.
-Круто, - наконец, сказал он. - Неплохая маза бросить тут у вас кости на какое-то время. Вауукумная внимательно посмотрела на него и хрипло сказала: «Поживём- увидим. Пока на испытательном сроке». Вскоре академики задремали: следующий день обещал быть насыщенным.