Байки Академии Света
Хайдук.
ч. 34. Кариес
Все молча сидели и смотрели на костёр. При играла цепочкой маленьких фаерболов, заставляя огненные шарики свиваться в замысловатые фигурки. «Пора по пиву?», - неуверенно спросил Хайдук. «Пора,- поддержал его Пак,- а потом попоём…». Призрочная, потянувшись, бросилась на наблюдательный пост, звонить мужу. «Никакого пива, - строго ответила Вауукумная, - спать. Завтра вечером уже уезжаем!». Хайдук загрустил. От так и набрался смелости признаться Ректору в любви: отчасти из робости, отчасти из осознания бесперспективности. Дарк упражнялся со шпагой. От быстрых отточенных движений рябило в глазах. Пак уже мирно сопел в своей палатке: вскоре стоянка угомонилась. Нахлынувшую тишину нарушали только неясные стоны, доносившие, казалось, с вершины горы. Изредка они прерывались долгим протяжным «Оооохххх…». Спать в таких условиях было невозможно. Константин выбрался из палатки и подкинул дров в уже затухающий костёр. «Каждое животное после соития грустно», - вполголоса проговорил он. Однако вскоре стенания возобновились с новой силой. Уже не стесняясь, кто-то стонал на два голоса, добавилось бормотание и звуки других, недовольных столь необычным пробуждением, стоянок. «Не, ну совесть надо иметь! - возмутился Пак, - Браголюб, твори коньяк. А то как-то томно». Миледи и Хайдук переглянулись: Миледи смущённо, Хайдук с надеждой. Стоны были явно недвусмысленны. «А где Анхель? - подозрительно спросила вернувшаяся Призрочная,- тоже заплыв?». «На спине,- хмуро ответил Пак,- на экскурсии он, краевед. Пейзанке кусты с утра показывает. Ночью слышимость лучше - вот мы и присутствуем на концерте по заявкам. Потом опять речь о воздержании толкать будет, поди». «Константин! - раздался крик, - ты не спишь?». «Нет!- откликнулся сэнсей,- не сплю. Не могу!». «Помощь нужна!- продолжал голос, - это Сказки!». На стоянку вышел отрок Кощея. «Беда у нас, - перешёл он сразу к делу,- Змей Горыныч зубами мается. Заговоры не помогают. Кощей даже некромантию высшего порядка применял - никак. Помоги, а?». Быстро потушив костёр, академики бросились в темноту за отроком. «Всё Анхель, Анхель, - ворчала обрадовано Призрочная,- а он вовсе и непричём тут! Змею помочь надо, да. У меня вот помню, лет семьсот назад зуб заболел, так я три дня места себе не находила». «А потом?» - спросил Дарк. «Потом перестал,- лаконично ответила При,- отболел». За разговором академики пришли на стоянку Сказок. У ярко горящего костра лежал Змей Горыныч и горестно мычал. Средняя голова держала пасть приоткрытой, пуская тонкую струйку слюны, которая, касаясь земли, вспыхивала. Две другие головы с сожалением смотрели на товарку, подбадривая: «Вот, академики заявились, это помогут, а не смогут - освистаем и съедим. И вся недолга». Старший Сказок крепко пожал всем руки и повёл в свою палатку на консилиум.
«Зуб у него болит уже неделю,- сказал старший. - Я посоветовал полоскать шалфеем». Константин задумался: «Дело пахнет флегмоной, абсцессом и венком на поверхности Чёрного моря,- сказал он,- надо срочно зуб удалять. Напомню, что мы на горе, это Змей Горыныч, сегодня пятница и полночь. Браголюб, твори спирт, Хайд, найди кастрюлю и стерилизуй в ней инструменты из моей походной аптечки. При, иди к Горынычу, он на тебя будет любоваться и, может, забудется немного». Пак заявил, что крови не боится и, если надо, инструмент подержит.
На склоне появился Хайдук с парящей кастрюлей в руках. Открыв этот импровизированный стерилизатор, сэнсей сначала молчал минуту, а потом стал говорить такие слова, что Пак покраснел и посмотрел на Константина очень уважительно. Хайдук засунул в кастрюлю не только все, что могло на его взгляд иметь отношение к удалению зубов, а еще и два одноразовых пластмассовых шприца прямо в упаковке. Можете представить, как все это выглядело после обработки огромной температурой в течение 45 минут?
Константин протёр перочинный нож спиртом, сотворённым Браголюбом. Призрочная нагнулась и чмокнула Змея Горыныча в горячий нос. От изумления тот открыл пасть и Костя попытался сделать надрез. Не тут-то было! Горыныч стремительно щёлкнул челюстями, едва не отхватив сэнсею руку. «Дай, - Дарк протянул руку к ножику,- При, попробуем ещё раз». При опять чмокнула Змея в нос. Дарк молниеносным отточенным движением полоснул Змея по десне. Обильно потекла кровь. «Мастер,- уважительно сказал Костя,- дальше я сам». Пак, который держал тазик с инструментами, стал бледнеть и отворачиваться. Промыв десну чистым спиртом, Костя наколдовал осколок льда и получил такую стойкую анестезию, что Горынычу можно было незаметно отпилить среднюю голову, а он бы и не дернулся. «Приступаю, собственно, к самому удалению», - прошептал Константин. Левая голова Горыныча легла на плечо сэнсея и прошептала: «Легче, касатик!». Удалять зуб дракону - это не иному. Первое, что Константин сделал, это сломал зуб. От этого хруста Миледи передернуло, а Горыныч жалобно спросил: «Все?». Не поняв, что он имел в виду, Константин бодро пообещал, что жить он еще будет и задумался. «Удалять корни зуба? - бормотал он,- Надо, но чем?». Минут через пять сэнсея осенило! «Старший,- позвал он,- в твоём составе народные умельцы есть? Ну, кто-нибудь, который вырезает по дереву или кости, или что там…». «У меня есть,- сказал Кощей,- я немного по металлу вырезаю». «О, гравёр! - обрадовался Пак,- дяденька, а можно попросить потом мне табличку на кабинет вырезать?». Кощей промолчал, и вскоре его отрок принёс что-то, похожее на стамеску, долото или штихель. Схватив его, Константин утопил его в спирте вместе с рукояткой, и несколько минут наблюдал страдающие лица Пака и Хайда, и их ненавидящие взгляды, бросаемые на Горыныча, по вине которого испортили уже грамм пятьсот драгоценной влаги.
«Так, - сказал Костя, очистив зуб,- теперь будем выбивать корень. Как это работает у Змея Горыныча, не знаю, но будем надеяться. Я одной рукой держу челюсть, а другой - вот этот инструмент. Бить же киянкой должен кто-то другой. Имейте ввиду! Это довольно сложно сделать с первого раза. Если бить слишком сильно, то можно улететь острым инструментом куда угодно, а если бить слишком слабо, то ничего не выйдет. Я думаю, бить будет Пак». «Вот жеж,- возмутился переверт,- опять я. Чур, потом не критиковать!».
Пак сделал ровно три удара! Первый удар был очень слабым и мимо. И слава богу, что слабым, потому что целил он почему-то Горынычу в глаз. Поняв, что глаз Горынычу надо прикрыть, Константин растопырил пальцы... Зря, наверное... Больно было ужасно! Отругав Пака, он-таки заставил его не отворачиваться в момент удара. Третий удар был сильным, точным и последним. Для Пака последним. Обрадованный тем, что один корень почти вывалился, Константин услышал за своей спиной грохот. Пак лежал в обнимку с цистерной сакэ, не подавал признаков жизни. Константин дёрнул корень что было силы. Змей взвыл и тут же успокоился: боль мгновенно прекратилась. Левая и правая головы принялись вылизывать сэнсея, а средняя легла на плечо переживавшей Призрочной. Та погладила гигантскую рептилию и что-то зашептала ему на ухо. Змей слушал очень внимательно. Миледи и Хайдук бросились поднимать Пака. «Что это было?» - ошарашено вертя головой, спросил переверт. «Хвост,- ответила Вауукумная,- хвост Горыныча, он тебя им подсёк». Браголюб обстоятельно наколдовал сакэ двойной очистки. Змей Горыныч оживился и припал к поильнику. Расставаться с Призрочной он явно не хотел. Академики, сидя у костра, ждали, пока эта странная пара наобщается. «Про Нума много вам могу рассказать, - Кощей вспоминал былое, - но лучше бы не лезть вам туда. Молодые уж больно!». Он с сомнением рассматривал академиков. К костру бесшумно подошла Призрочная. «Пошли на стоянку,- прошептала она.- спит». Академики тепло попрощались со Сказками и пошли на стоянку. Хайдук забрался в палатку и облегчённо вздохнул. «Ооохххх…» донеслось откуда-то сверху «Аааааххххх…». Сон как рукой сняло. Хайдук выбрался из палатки: все, кроме Анхеля, уже сидели за столом. «Кому-то опять плохо?» - спросил Дарк. «Кому-то опять очень хорошо,- мрачно ответил Пак,- и мне думается, это Анхель». Призрочная извлекла из кармана кость странной формы. «Змей Горыныч на счастье отдел,- сказала она,- зуб старого дракона, хоть и кариесный. Только что это за ядро в центре зуба?». Константин медленно собрал в ладони фаербол и бережно опустил его на зуб Горыныча. «Поздравляю, При,- после минутного молчания сказал он,- ты тоже в обойме. Ну что за отпуск?». При непонимающе переводила взгляд с одного на другое. «Не поняла, ты о чём?» - переспросила она. «Артефакт нужно почувствовать!- передразнил её Пак,- хотя для волшебницы…». «Значит, салфетка, бубен, кружка, серёжка. Теперь и окаменевший грецкий орех! А зубом, думаю, можно пользоваться, он если и потерял свойства, то совсем немного,- сказал Константин,- давайте, за удачное окончание отпуска!». «Ооооххх… Аааахххх…» донеслось сверху особенно отчётливо. Пак достал гитару и, подтянув колки, запел:
Если есть зуб мудрости, значит, есть зуб глупости,
Мне какой-то выдрали, а какой - вопрос.
Вы не смейтесь, граждане, есть над чем задуматься:
Вам-то шутки-шуточки, а вырвали всерьез!
Я сижу и думаю: если мудрость выдрали,
Значит глупость вот она, стало быть, дурак.
То, что было до того, вроде было правильно,
То, что будет далее - это все не так...
«Завтра домой,- высказала общую мысль Вауукумная,- жаль, хороший отпуск получился. Думаю, мангал здесь оставим, вернёмся через год. Как думаете?» - все согласно закивали. «Непременно вернёмся,- прошептал Константин,- немного погодя…». Лето заканчивалось.
ч. 34. Кариес
Все молча сидели и смотрели на костёр. При играла цепочкой маленьких фаерболов, заставляя огненные шарики свиваться в замысловатые фигурки. «Пора по пиву?», - неуверенно спросил Хайдук. «Пора,- поддержал его Пак,- а потом попоём…». Призрочная, потянувшись, бросилась на наблюдательный пост, звонить мужу. «Никакого пива, - строго ответила Вауукумная, - спать. Завтра вечером уже уезжаем!». Хайдук загрустил. От так и набрался смелости признаться Ректору в любви: отчасти из робости, отчасти из осознания бесперспективности. Дарк упражнялся со шпагой. От быстрых отточенных движений рябило в глазах. Пак уже мирно сопел в своей палатке: вскоре стоянка угомонилась. Нахлынувшую тишину нарушали только неясные стоны, доносившие, казалось, с вершины горы. Изредка они прерывались долгим протяжным «Оооохххх…». Спать в таких условиях было невозможно. Константин выбрался из палатки и подкинул дров в уже затухающий костёр. «Каждое животное после соития грустно», - вполголоса проговорил он. Однако вскоре стенания возобновились с новой силой. Уже не стесняясь, кто-то стонал на два голоса, добавилось бормотание и звуки других, недовольных столь необычным пробуждением, стоянок. «Не, ну совесть надо иметь! - возмутился Пак, - Браголюб, твори коньяк. А то как-то томно». Миледи и Хайдук переглянулись: Миледи смущённо, Хайдук с надеждой. Стоны были явно недвусмысленны. «А где Анхель? - подозрительно спросила вернувшаяся Призрочная,- тоже заплыв?». «На спине,- хмуро ответил Пак,- на экскурсии он, краевед. Пейзанке кусты с утра показывает. Ночью слышимость лучше - вот мы и присутствуем на концерте по заявкам. Потом опять речь о воздержании толкать будет, поди». «Константин! - раздался крик, - ты не спишь?». «Нет!- откликнулся сэнсей,- не сплю. Не могу!». «Помощь нужна!- продолжал голос, - это Сказки!». На стоянку вышел отрок Кощея. «Беда у нас, - перешёл он сразу к делу,- Змей Горыныч зубами мается. Заговоры не помогают. Кощей даже некромантию высшего порядка применял - никак. Помоги, а?». Быстро потушив костёр, академики бросились в темноту за отроком. «Всё Анхель, Анхель, - ворчала обрадовано Призрочная,- а он вовсе и непричём тут! Змею помочь надо, да. У меня вот помню, лет семьсот назад зуб заболел, так я три дня места себе не находила». «А потом?» - спросил Дарк. «Потом перестал,- лаконично ответила При,- отболел». За разговором академики пришли на стоянку Сказок. У ярко горящего костра лежал Змей Горыныч и горестно мычал. Средняя голова держала пасть приоткрытой, пуская тонкую струйку слюны, которая, касаясь земли, вспыхивала. Две другие головы с сожалением смотрели на товарку, подбадривая: «Вот, академики заявились, это помогут, а не смогут - освистаем и съедим. И вся недолга». Старший Сказок крепко пожал всем руки и повёл в свою палатку на консилиум.
«Зуб у него болит уже неделю,- сказал старший. - Я посоветовал полоскать шалфеем». Константин задумался: «Дело пахнет флегмоной, абсцессом и венком на поверхности Чёрного моря,- сказал он,- надо срочно зуб удалять. Напомню, что мы на горе, это Змей Горыныч, сегодня пятница и полночь. Браголюб, твори спирт, Хайд, найди кастрюлю и стерилизуй в ней инструменты из моей походной аптечки. При, иди к Горынычу, он на тебя будет любоваться и, может, забудется немного». Пак заявил, что крови не боится и, если надо, инструмент подержит.
На склоне появился Хайдук с парящей кастрюлей в руках. Открыв этот импровизированный стерилизатор, сэнсей сначала молчал минуту, а потом стал говорить такие слова, что Пак покраснел и посмотрел на Константина очень уважительно. Хайдук засунул в кастрюлю не только все, что могло на его взгляд иметь отношение к удалению зубов, а еще и два одноразовых пластмассовых шприца прямо в упаковке. Можете представить, как все это выглядело после обработки огромной температурой в течение 45 минут?
Константин протёр перочинный нож спиртом, сотворённым Браголюбом. Призрочная нагнулась и чмокнула Змея Горыныча в горячий нос. От изумления тот открыл пасть и Костя попытался сделать надрез. Не тут-то было! Горыныч стремительно щёлкнул челюстями, едва не отхватив сэнсею руку. «Дай, - Дарк протянул руку к ножику,- При, попробуем ещё раз». При опять чмокнула Змея в нос. Дарк молниеносным отточенным движением полоснул Змея по десне. Обильно потекла кровь. «Мастер,- уважительно сказал Костя,- дальше я сам». Пак, который держал тазик с инструментами, стал бледнеть и отворачиваться. Промыв десну чистым спиртом, Костя наколдовал осколок льда и получил такую стойкую анестезию, что Горынычу можно было незаметно отпилить среднюю голову, а он бы и не дернулся. «Приступаю, собственно, к самому удалению», - прошептал Константин. Левая голова Горыныча легла на плечо сэнсея и прошептала: «Легче, касатик!». Удалять зуб дракону - это не иному. Первое, что Константин сделал, это сломал зуб. От этого хруста Миледи передернуло, а Горыныч жалобно спросил: «Все?». Не поняв, что он имел в виду, Константин бодро пообещал, что жить он еще будет и задумался. «Удалять корни зуба? - бормотал он,- Надо, но чем?». Минут через пять сэнсея осенило! «Старший,- позвал он,- в твоём составе народные умельцы есть? Ну, кто-нибудь, который вырезает по дереву или кости, или что там…». «У меня есть,- сказал Кощей,- я немного по металлу вырезаю». «О, гравёр! - обрадовался Пак,- дяденька, а можно попросить потом мне табличку на кабинет вырезать?». Кощей промолчал, и вскоре его отрок принёс что-то, похожее на стамеску, долото или штихель. Схватив его, Константин утопил его в спирте вместе с рукояткой, и несколько минут наблюдал страдающие лица Пака и Хайда, и их ненавидящие взгляды, бросаемые на Горыныча, по вине которого испортили уже грамм пятьсот драгоценной влаги.
«Так, - сказал Костя, очистив зуб,- теперь будем выбивать корень. Как это работает у Змея Горыныча, не знаю, но будем надеяться. Я одной рукой держу челюсть, а другой - вот этот инструмент. Бить же киянкой должен кто-то другой. Имейте ввиду! Это довольно сложно сделать с первого раза. Если бить слишком сильно, то можно улететь острым инструментом куда угодно, а если бить слишком слабо, то ничего не выйдет. Я думаю, бить будет Пак». «Вот жеж,- возмутился переверт,- опять я. Чур, потом не критиковать!».
Пак сделал ровно три удара! Первый удар был очень слабым и мимо. И слава богу, что слабым, потому что целил он почему-то Горынычу в глаз. Поняв, что глаз Горынычу надо прикрыть, Константин растопырил пальцы... Зря, наверное... Больно было ужасно! Отругав Пака, он-таки заставил его не отворачиваться в момент удара. Третий удар был сильным, точным и последним. Для Пака последним. Обрадованный тем, что один корень почти вывалился, Константин услышал за своей спиной грохот. Пак лежал в обнимку с цистерной сакэ, не подавал признаков жизни. Константин дёрнул корень что было силы. Змей взвыл и тут же успокоился: боль мгновенно прекратилась. Левая и правая головы принялись вылизывать сэнсея, а средняя легла на плечо переживавшей Призрочной. Та погладила гигантскую рептилию и что-то зашептала ему на ухо. Змей слушал очень внимательно. Миледи и Хайдук бросились поднимать Пака. «Что это было?» - ошарашено вертя головой, спросил переверт. «Хвост,- ответила Вауукумная,- хвост Горыныча, он тебя им подсёк». Браголюб обстоятельно наколдовал сакэ двойной очистки. Змей Горыныч оживился и припал к поильнику. Расставаться с Призрочной он явно не хотел. Академики, сидя у костра, ждали, пока эта странная пара наобщается. «Про Нума много вам могу рассказать, - Кощей вспоминал былое, - но лучше бы не лезть вам туда. Молодые уж больно!». Он с сомнением рассматривал академиков. К костру бесшумно подошла Призрочная. «Пошли на стоянку,- прошептала она.- спит». Академики тепло попрощались со Сказками и пошли на стоянку. Хайдук забрался в палатку и облегчённо вздохнул. «Ооохххх…» донеслось откуда-то сверху «Аааааххххх…». Сон как рукой сняло. Хайдук выбрался из палатки: все, кроме Анхеля, уже сидели за столом. «Кому-то опять плохо?» - спросил Дарк. «Кому-то опять очень хорошо,- мрачно ответил Пак,- и мне думается, это Анхель». Призрочная извлекла из кармана кость странной формы. «Змей Горыныч на счастье отдел,- сказала она,- зуб старого дракона, хоть и кариесный. Только что это за ядро в центре зуба?». Константин медленно собрал в ладони фаербол и бережно опустил его на зуб Горыныча. «Поздравляю, При,- после минутного молчания сказал он,- ты тоже в обойме. Ну что за отпуск?». При непонимающе переводила взгляд с одного на другое. «Не поняла, ты о чём?» - переспросила она. «Артефакт нужно почувствовать!- передразнил её Пак,- хотя для волшебницы…». «Значит, салфетка, бубен, кружка, серёжка. Теперь и окаменевший грецкий орех! А зубом, думаю, можно пользоваться, он если и потерял свойства, то совсем немного,- сказал Константин,- давайте, за удачное окончание отпуска!». «Ооооххх… Аааахххх…» донеслось сверху особенно отчётливо. Пак достал гитару и, подтянув колки, запел:
Если есть зуб мудрости, значит, есть зуб глупости,
Мне какой-то выдрали, а какой - вопрос.
Вы не смейтесь, граждане, есть над чем задуматься:
Вам-то шутки-шуточки, а вырвали всерьез!
Я сижу и думаю: если мудрость выдрали,
Значит глупость вот она, стало быть, дурак.
То, что было до того, вроде было правильно,
То, что будет далее - это все не так...
«Завтра домой,- высказала общую мысль Вауукумная,- жаль, хороший отпуск получился. Думаю, мангал здесь оставим, вернёмся через год. Как думаете?» - все согласно закивали. «Непременно вернёмся,- прошептал Константин,- немного погодя…». Лето заканчивалось.