Несколько слов о цикличности
Время от времени я пишу о цикличности российской истории, выражая надежду на новую «оттепель» - хотя цикличность, конечно, не слишком вяжется с надеждой. Каждый раз в комментах случается маленькая дискуссия - и поэтому я решил, что надо бы объясниться более развернуто.
Я считаю, что не только российская, но любая история - по крайней мере европейско-американская - демонстрирует определенные колебания: от усиления контроля - к анархистскому прорыву; от требования безопасности - к требованию свободы; от консервативного реванша - к молодежному бунту (и, разумеется, обратно). Эти колебания носят общемировой характер - неслучайно почти полное хронологическое совпадение Парижского мая, Пражской весны и калифорнийского Лета Любви. Американские шестидесятники во многом похожи на русских - и точно также Рейган, Клинтон и Буш во многом похожи на Брежнева, Ельцина и Путина. Конечно, точки равновесия в разных странах разные (то есть базовый уровень свобод в Америке и в России все-таки различается), но общая динамика схожа.
Эти колебания можно объяснять по-разному: экономисты скажут о циклической природе кризисов, вызывающих соответствующие изменения в политической и идеологической жизни; психологи - о четырехчастном цикле, части которого соответствуют этапам инициации или Грофовским пренатальным матрицам; буддисты - о коллективной карме, отыгрывающей одни и те же паттерны в силу вращения колеса сансары.
Мне важно подчеркнуть, что эти циклы во-первых носят всемирный характер, а во-вторых - не зависят от воли руководителей страны: не потому в России случились заморозки, что Березовский выбрал Путина в приемники Ельцыну, а потому и был выбран Путин, что люди в самом деле хотели именно этого - сильной руки и усиления роли государства, но без железного занавеса и большого террора.
Какие практические выводы следуют из этих наблюдений?
Ну, во-первых, конечно, пора оставить идею об уникальности России - не уникальности вообще (все страны уникальны, чего уж там), а об уникальности в смысле цикличности и «дурной бесконечности» ее истории. Климат у нас, скажем честно, поганый, но смена времен года происходит как и во всем остальном мире. Если же использовать слово «климат» как политическую метафору, то у меня есть ощущение, что он меняется от континетального к умеренному - «кровавый путинский режим» все-таки куда мягче брежневского «развитого социализма», не говоря уже о сталинизме.
Во-первых, не следует слишком эмоционально вкладываться в это коловращение. Не надо рвать на себе волосы, когда подмораживает, и не надо повизгивать в щенячем восторге, когда тает (наоборот, разумеется, тоже не надо). Лучше помнить, что это - как смена времен года. Конечно, многие люди радуются весне и впадают в депрессию осенью, но все-таки никому не приходит в голову считать, что «лета никогда не будет» - между тем крики о том, что «эта страна никогда не станет демократической»/ «демократия в Америке погибла навсегда» слышатся по обе стороны океана достаточно регулярно.
И вообще - чем меньше мы будем эмоционально вкладываться в происходящее, чем мягче будет становиться климат. Потому что размах маятника запускается прежде всего страхом, ненавистью и злобой: «демократы» девяностых боялись коммунистического реванша, а «государственники» двутысячных хотели отомстить за унижения предыдущего десятилетия. Впрочем, страх и ненависть тех и других даже близко не лежат к тому бурлению негативных чувств, которые вызвала в России гражданская война - возможно, поэтому на этот раз смена элит обошлось без Большого Террора.
Возвращаясь к буддийской метафоре, можно сказать, что в политике, как и везде, незнание - источник дурной кармы, а осознание приводит к остановке колеса сансары. Поэтому, даже говоря о политике, следует помнить о цикличности, культивировать в себе сострадание и думать без страха и вожделения о грядущих переменах - каковы бы они не были.
Я считаю, что не только российская, но любая история - по крайней мере европейско-американская - демонстрирует определенные колебания: от усиления контроля - к анархистскому прорыву; от требования безопасности - к требованию свободы; от консервативного реванша - к молодежному бунту (и, разумеется, обратно). Эти колебания носят общемировой характер - неслучайно почти полное хронологическое совпадение Парижского мая, Пражской весны и калифорнийского Лета Любви. Американские шестидесятники во многом похожи на русских - и точно также Рейган, Клинтон и Буш во многом похожи на Брежнева, Ельцина и Путина. Конечно, точки равновесия в разных странах разные (то есть базовый уровень свобод в Америке и в России все-таки различается), но общая динамика схожа.
Эти колебания можно объяснять по-разному: экономисты скажут о циклической природе кризисов, вызывающих соответствующие изменения в политической и идеологической жизни; психологи - о четырехчастном цикле, части которого соответствуют этапам инициации или Грофовским пренатальным матрицам; буддисты - о коллективной карме, отыгрывающей одни и те же паттерны в силу вращения колеса сансары.
Мне важно подчеркнуть, что эти циклы во-первых носят всемирный характер, а во-вторых - не зависят от воли руководителей страны: не потому в России случились заморозки, что Березовский выбрал Путина в приемники Ельцыну, а потому и был выбран Путин, что люди в самом деле хотели именно этого - сильной руки и усиления роли государства, но без железного занавеса и большого террора.
Какие практические выводы следуют из этих наблюдений?
Ну, во-первых, конечно, пора оставить идею об уникальности России - не уникальности вообще (все страны уникальны, чего уж там), а об уникальности в смысле цикличности и «дурной бесконечности» ее истории. Климат у нас, скажем честно, поганый, но смена времен года происходит как и во всем остальном мире. Если же использовать слово «климат» как политическую метафору, то у меня есть ощущение, что он меняется от континетального к умеренному - «кровавый путинский режим» все-таки куда мягче брежневского «развитого социализма», не говоря уже о сталинизме.
Во-первых, не следует слишком эмоционально вкладываться в это коловращение. Не надо рвать на себе волосы, когда подмораживает, и не надо повизгивать в щенячем восторге, когда тает (наоборот, разумеется, тоже не надо). Лучше помнить, что это - как смена времен года. Конечно, многие люди радуются весне и впадают в депрессию осенью, но все-таки никому не приходит в голову считать, что «лета никогда не будет» - между тем крики о том, что «эта страна никогда не станет демократической»/ «демократия в Америке погибла навсегда» слышатся по обе стороны океана достаточно регулярно.
И вообще - чем меньше мы будем эмоционально вкладываться в происходящее, чем мягче будет становиться климат. Потому что размах маятника запускается прежде всего страхом, ненавистью и злобой: «демократы» девяностых боялись коммунистического реванша, а «государственники» двутысячных хотели отомстить за унижения предыдущего десятилетия. Впрочем, страх и ненависть тех и других даже близко не лежат к тому бурлению негативных чувств, которые вызвала в России гражданская война - возможно, поэтому на этот раз смена элит обошлось без Большого Террора.
Возвращаясь к буддийской метафоре, можно сказать, что в политике, как и везде, незнание - источник дурной кармы, а осознание приводит к остановке колеса сансары. Поэтому, даже говоря о политике, следует помнить о цикличности, культивировать в себе сострадание и думать без страха и вожделения о грядущих переменах - каковы бы они не были.