Александр Месропян (post__coitum)

Jul 30, 2009 17:16

* * *

У этого лета какой-то в мозгу перекос -
как бритвы отточены крылья июльских стрекоз.

Запомнил твое, обращенное к небу, лицо -
стрекозы мелькнули у горла -
и дело с концом.

Разумнее в книги уткнуться, полоть огород
и, под ноги глядя, в эпохе нащупывать брод.

Но линии левой ладони замкнулись в кольцо.
Запомни меня -
я к тебе запрокинул лицо.

* * *

тяжелый как медный "едва ли еще" повторяя
кузнечик
но - смертный
и тоже торопит "скорее!"
снаружи как будто бы лето
а вы проверяли?
вы глубже копните - потянет как будто бы прелью

как будто бы дымом потянет вдоль края каникул
стеклянное небо склоняя наверное к югу
к движению клином и смотришь напрасно окликнув
вослед и во веки веков и повсюду - по Юнгу

под мысль изреченную - глубже - о как мы похожи
а кто-то получше казался
а кто-то похуже
снаружи казалось:
вот эти угрюмые рожи
в родстве самом кровном вот с этой хронической стужей

а эти угрюмые рожи в родстве самом кровном
с кузнечиком смертным и с небом стеклянным старинным

вот только напутствия слишком пожалуй подробны
а впрочем дороги и впрямь слишком долги и кривы

* * *

и слетаются птицы сглатывыя слюну
что ли хищные блин во всю своих ширину
размахнутых крыльев а моря здесь не было никогда
одна только пахнет судьбой дождевая вода

окунул бы лицо всей мордой своей туда
открыл бы глаза на дно и пошел ко дну
посмотреть как совсем и совсем почти навсегда
полегла страна во всю свою ширину

там темно и такие бульбочки изо рта
искря и потрескивая как плохой контакт
выплывают на волю пока говоришь слова

а когда уже слов совсем больше нет почти
там включают свет сосчитавши до десяти
бьют под дых и зачитывают права

<...>

предпраздничный мой сладкий не спеши
там правда холодно и далее темно
там самарканд и запах анаши
и во всю ночь раскрытое окно
и вовсе там не рай или не ад
а гложет время твердую айву
такая осень будь она нелад
на всем лежит а я еще живу
предпраздничный до самого утра
досадный ничего не успевая
колодезную воду из ведра
пить глубоко и думать что живая

<...>

бедная моя дождь
начнется под вечер и хочет спать
невыносимо только сна ей не будет ноч стоит
прислонясь к стене она его любит а он прикуривает
сигарету от сигареты и молчит

бедная моя
ноч вернется под вечер и хочет жрать как собака
как все равно молчит как жить в декабре переходя в снег
не зимою же в самом деле
чем жить то будем ну

<...>

хотелось радости и хочется еще
но как-то все нет времени

старые реки
психуют не попадая в рукава
Европа уплывает по собственным улицам
видимо таковы
смысл и назначение истории

вот и ветренно мне всегда ваше вербное воскресенье
вот и помнится мне с трудом ваше синее море

даже ежели крутится-вертится над головой
вьется и верится а все равно я не твой

не то чтоб не тот но сошедший на нет как снег
сам не местный весь вообще не из этих мест
и лучше не знать откуда когда во сне
я вхожу за тобой в осыпающийся подъезд

и не важно чей это сон в чьем горле ком
там всегда разбитая лампочка после пяти
на стене написано сука не знаю о ком
я тебя не предупредил прости
не оглядывайся

оглядыватся нельзя это был мой ад
потому и живу я там где всегда живу
где всегда разбитая лампочка в сорок ватт
никому не светит во все свои сорок ватт
ничего не светит за все твои сорок лет
никогда ни тем более наяву

<…>

странные существа
невыносимые существа
их эрогенной зоной может оказаться вдруг
нижний ящик комода
подоконник с пыльным забытым кактусом
скрип четвертой ступеньки лестницы на мансарду
если не клавиатура то мышка уж точно
четверг
твоя небритая с прошлой недели щека
царапина на столешнице проведи по ней безымянным пальцем
сам увидишь
и несколько книг угадай какие и еще
сквозняк на кухне когда ты
куришь в открытую форточку в 0:45 по Москве
и думаешь о своем

<…>

забери меня домой
одного
без права переписки

там где дым изначален подобно хлебу
пожизненно ни к чему мне будут
ни огонь ни дыханье
ни слова никакие а зачем
если все что нужно вот оно
на расстоянии вытянутой руки
ну в крайнем случае
в самом крайнем
можно пройтись немного

там где дым изначален
что воздух черствеет подобен хлебу
ну не пропадать же добру
насушу сухарей мало ли а крошки
со стола того покрытого голубою клеёнкой
смету в ладонь ту где линия жизни
пойду на станцию покормлю птиц
прилетающих понапрасну к московскому скорому
пусть себе живут нетрудно

пусть нам с тобою не помнят зла
не знают страха ни огня никого другого
ни того который когда ни глянь
в черном своем пальто
уходит оглядывается видит только дым
и уходит дальше домой
пожизненно
без права переписки
один на один со всею своей любовью

<...>

ты мне тут не июль я и сам до любви не дурак
у меня самого поднимается кровь на вишневую брагу
а пройдут сорок дней и полягут слова на бумагу
серебром расплатиться за встречный декабрьский мрак

ты меня не июль я и так из летейских больных
на всю голову смертных однажды в кругу домочадцев
а бывали подруги что мне разрешали на них
тихо-тихо смотреть но руками не трогать и чур не кончаться

и бывали другие что мне доверяли уйти
не оглядываясь на всегда только чур незаметно
ты мне тут растеряйся на счастье хоть мелочью медной
пусть хоть так хоть на память сверкнуть хоть пустого двора посреди

<...>

сеешь ветер едва не теряешь детей на вокзале помнишь грохот моста над рекою
меняешь платье на платье что-то роняешь на пол дети невыносимы невыносимей всего на свете
теряешь терпенье что-то бьешь об пол ну не знаю небьющееся недорогое
сеешь ветер

говоришь со мною как с идиотом меняешь платье меняешь платье совсем опускаешь руки
запираешься в ванной плачешь само собою там что-то роняешь тоже
кричишь твоюмать звонишь подруге чтоб они сдохли твои подруги
подкрадываешься бьешься об пол меняешь кожу

обернувшись трижды вокруг себя телеграфируешь в центр провал мол всё не сойти мне с места
бога нет но это неважно уже неважно открытым текстом

Александр Месропян

Previous post Next post
Up
[]