Мои контакты с Александром Солженицыным и Натальей Решетовской
С моим школьным другом Игорем Алексеевичем Кольченко очень интересовались проявлениями свободомыслия и старались лично пообщаться с "возмутителями спокойствия" - например, с автором романа "Не хлебом единым" Владимиром Дудинцевым.
А когда в "Новом мире" (1962, # 11 ноябрь) прочитали солженицыновский "Один день Ивана Денисовича", то восхитились и помчались в Рязань. Самого Александра Исаевича не застали, а побеседовали, насколько помню, с его женой Натальей Решетовской.
В Москве пару раз разговаривал с Солженицыным, но добросклонных отношений не установилось. Я тогда являлся ректором Университета Молодого Марксиста при ЦК ВЛКСМ, а "марксист" и "комсомол" вызывали аллергию у антисоветски-настроенного автора. И вообще не отличался Солженицын добротой и не соглашался приходить на встречи со студенчеством и интеллигенцией нашего УММ.
В те же годы я тепло общался с писателем Варламом Тихоновичем Шаламовым, тоже бывшим лагерником, автором "Колымских рассказов". Какой контраст с Солженицыным в личном общении и вообще в отношении к людям и к непростым судьбам страны!
Зато Наталья Решетовская обратилась к нам, когда писатель ее бросил. Она обличала разлучницу Светлову и пыталась донести до нас правду о взаимоотношениях с Александром Исаевичем. Я поверил ей - мои впечатления от общения с ее мужем совпадали с тем, что она говорила.
Павел Пряников в своем телеграм-канале "Наблюдатель" пишет (20 декабря 2024 года):
Никогда не раздражайте сильную женщину.
Продолжаю читать мемуары Натальи Решетовской.
Солженицын, уйдя от неё к Светловой, очень плохо повёл себя в разводе. Вплоть до того, что хотел отнять её дачу: «у тебя нет детей, а у меня от новой жены - дети, и детям дача нужнее, чем тебе». При том, что он сам говорил Решетовской, что не хочет детей «пока он не добился славы». А как пришла слава - нашёл новую жену, «несморщенную», на 20 лет моложе Решетовской, и с ней завёл детей.
Решетовская же, талантливый химик, кандидат наук, отказалась от карьеры - докторской и даже возможной должности декана факультета, и отдала свои годы на литературную редактуру первых книг Солженицына, на его моральную и материальную поддержку, пока он почти ничего не зарабатывал.
Неудивительно, что Решетовская после развода, особенно когда Солженицын наговорил про неё гадости во множестве интервью западных СМИ, принялась мстить ему. В 1974 году она пишет:
«Я знаю, что Александр Исаевич ведет себя так, как будто бы у него никогда не было никакой другой жены, кроме Светловой. И я хочу, очень хочу, активно хочу выхода моей книги. Хочу, чтобы люди поняли, что в жизни Александра Исаевича я не была нулем, что не зря ему отдана почти вся моя сознательная жизнь.
С другой стороны, все, кто теперь писал о Солженицыне, писали обо мне неправду. Неправда эта зачастую сродни клевете и всегда была направлена на то, чтобы исказить мой образ в другую сторону. Оказывается, например, что мне, жене политзаключенного с 1945-1951-й год, «чуждо мученичество». Оказывается, что отъезд Александра Исаевича из Марфина «облегчал развод Решетовской».
Той самой Решетовской, которая в это время, потеряв Москву и научную работу оттого, что была женой политзаключённого, уже год как жила в Рязани и мечтала теперь здесь, в провинции, обойтись вообще без развода.
Развод пришлось оформлять через два года после отъезда мужа из Марфина, когда мне на моей новой работе, в Рязанском сельскохозяйственном институте, предложили заполнить ту же самую, что и в Москве, злополучную спецанкету. Но я не могла потерять ещё и эту работу.
Помимо прочего, мне нужно было зарабатывать деньги для ежемесячных посылок Сане в Экибастузский лагерь.
Оказывается, что выжить в этом лагере Александру Исаевичу помогло только «отсутствие иллюзий», а помощь родных, бывшей жены почему-то совсем не попадала в поле зрения биографов, и т.д., и т.д. Вот ещё почему я заинтересована в выходе своей книги, в её рекламе. И я охотно иду на предложения АПН на интервью».
А когда в "Новом мире" (1962, # 11 ноябрь) прочитали солженицыновский "Один день Ивана Денисовича", то восхитились и помчались в Рязань. Самого Александра Исаевича не застали, а побеседовали, насколько помню, с его женой Натальей Решетовской.
В Москве пару раз разговаривал с Солженицыным, но добросклонных отношений не установилось. Я тогда являлся ректором Университета Молодого Марксиста при ЦК ВЛКСМ, а "марксист" и "комсомол" вызывали аллергию у антисоветски-настроенного автора. И вообще не отличался Солженицын добротой и не соглашался приходить на встречи со студенчеством и интеллигенцией нашего УММ.
В те же годы я тепло общался с писателем Варламом Тихоновичем Шаламовым, тоже бывшим лагерником, автором "Колымских рассказов". Какой контраст с Солженицыным в личном общении и вообще в отношении к людям и к непростым судьбам страны!
Зато Наталья Решетовская обратилась к нам, когда писатель ее бросил. Она обличала разлучницу Светлову и пыталась донести до нас правду о взаимоотношениях с Александром Исаевичем. Я поверил ей - мои впечатления от общения с ее мужем совпадали с тем, что она говорила.
Павел Пряников в своем телеграм-канале "Наблюдатель" пишет (20 декабря 2024 года):
Никогда не раздражайте сильную женщину.
Продолжаю читать мемуары Натальи Решетовской.
Солженицын, уйдя от неё к Светловой, очень плохо повёл себя в разводе. Вплоть до того, что хотел отнять её дачу: «у тебя нет детей, а у меня от новой жены - дети, и детям дача нужнее, чем тебе». При том, что он сам говорил Решетовской, что не хочет детей «пока он не добился славы». А как пришла слава - нашёл новую жену, «несморщенную», на 20 лет моложе Решетовской, и с ней завёл детей.
Решетовская же, талантливый химик, кандидат наук, отказалась от карьеры - докторской и даже возможной должности декана факультета, и отдала свои годы на литературную редактуру первых книг Солженицына, на его моральную и материальную поддержку, пока он почти ничего не зарабатывал.
Неудивительно, что Решетовская после развода, особенно когда Солженицын наговорил про неё гадости во множестве интервью западных СМИ, принялась мстить ему. В 1974 году она пишет:
«Я знаю, что Александр Исаевич ведет себя так, как будто бы у него никогда не было никакой другой жены, кроме Светловой. И я хочу, очень хочу, активно хочу выхода моей книги. Хочу, чтобы люди поняли, что в жизни Александра Исаевича я не была нулем, что не зря ему отдана почти вся моя сознательная жизнь.
С другой стороны, все, кто теперь писал о Солженицыне, писали обо мне неправду. Неправда эта зачастую сродни клевете и всегда была направлена на то, чтобы исказить мой образ в другую сторону. Оказывается, например, что мне, жене политзаключенного с 1945-1951-й год, «чуждо мученичество». Оказывается, что отъезд Александра Исаевича из Марфина «облегчал развод Решетовской».
Той самой Решетовской, которая в это время, потеряв Москву и научную работу оттого, что была женой политзаключённого, уже год как жила в Рязани и мечтала теперь здесь, в провинции, обойтись вообще без развода.
Развод пришлось оформлять через два года после отъезда мужа из Марфина, когда мне на моей новой работе, в Рязанском сельскохозяйственном институте, предложили заполнить ту же самую, что и в Москве, злополучную спецанкету. Но я не могла потерять ещё и эту работу.
Помимо прочего, мне нужно было зарабатывать деньги для ежемесячных посылок Сане в Экибастузский лагерь.
Оказывается, что выжить в этом лагере Александру Исаевичу помогло только «отсутствие иллюзий», а помощь родных, бывшей жены почему-то совсем не попадала в поле зрения биографов, и т.д., и т.д. Вот ещё почему я заинтересована в выходе своей книги, в её рекламе. И я охотно иду на предложения АПН на интервью».