Гитлерюгенд изнутри - дневник взрослеющего человека.
Оригинал взят у sogenteblx в Дневник взрослеющего человека.
Гранцов К. Пепел большой войны. Дневник члена гитлерюгенда. 1943 - 1945 / Пер. с нем. В.Д. Кайдалова. - М.: ЗАО Центрполиграф, 2013. - 222 с. - (За линией фронта. Мемуары).
Прочитал любопытный дневник Клауса Гранцова.
Фабула проста: мальчишке 15 лет, живущему в Померании, подарили дневник. Он стал в него что-то царапать: свои полудетские надежды, какие-то первые самостоятельные мысли, ну и просто фиксировать быт.
Вехи пути мальчика: гитлерюгенд, кригсмарине (ПВО на побережье), школа для кандидатов в офицеры, реактивная артиллерия вермахта.
На момент окончания войны ему не исполнилось и 18 лет, а дневник начинается весной 1943 года.
Самое интересное в книге - это бытовые заметки.
Идёт обычная жизнь. Дети понимают, что их готовят для войны, и сами не прочь в ней участвовать, война как нечто естественное воспринимается. Родственник уже давно на Восточном фронте служит, в деревне у всех есть кто-то в армии, у многих уже есть погибшие.
Школа. Учительница-партиец, "старый боец" со значком, выглядит зашоренной идиоткой, над которой все подтрунивают и всяческие штуки делают: на её чтение отрывка из "Моей борьбы" перед уроком класс поёт ей "Аллилуйя". Она задаёт написать сочинение про дом - но дома не висит портрета Гитлера, об этом лучше не писать наверное. Старые учителя не вытягиваются под "Heil Hitler" (молодые - ага), с некоторыми учителями можно поржать и рассказать новый политический анекдот. Дома куры, коровы, добротное крепкое крестьянское хозяйство. Идёт частная жизнь, как будто немного сонная.
С другой стороны: кольцо контроля сжимается, частные проявления не так часты, и даже саркастическому учителю надо иногда зиговать и "HH" говорить. Большинство старшеклассников занимают посты в ГЮ, поэтому не принимают таких вещей и воспринимают анекдоты очень неодобрительно.
Семья. Настоящий центр мира. Папа, мама, сестра. Религия - и это важно. Ребёнок скучает по дому, находясь в летнем лагере ГЮ, потом на побережье, потом на фронте. Надежда на мир, когда брат вернётся с фронта, когда всё закончится. Каким он будет, этот мир после войны?
Допризывная подготовка, ПВО при частях ВМФ. Британские и американские самолёты-разведчики, бомбардировщики. Молодые югендовцы стреляют по ним, временами успешно, осознают свой долг перед отчизной. Интересуются девочками. Взрослеющие дети, подростки.
Вспышки нетипичного. На солдатском жаргоне радио или радиотарелка, откуда льются победные реляции фюрера и т.п., называется "рыло Геббельса". Конец 1943 г. Дико популярная песня "Es geht alles vorüber, es geht alles vorbei" ("Всё проходит, всё проходит мимо..."). Вместо строчки "Auf jeden Dezember folgt wieder ein Mai" ("И вслед за каждым декабрём приходит снова май") придумывают "In Mai da geht Hitler, im Herbst die Partei" ("В мае падёт Гитлер, а осенью партия").
Отпуск домой, и не один. Мысли о семье, о доме, о том, когда же мы принесём присягу и станем настоящими солдатами. Сестра встречается с эсэсовцем. Он говорит, что в России голод: за кусок хлеба можно иметь девушку. Он также как-то упомянул, что его сослуживцы ведут себя так, что невозможно и представить. Интересно, что он этим имел ввиду? И сестра молчит, не спрашивала, т.к. он больше не захотел об этом говорить.
Один из друзей, любивший травить анекдоты, теряет себя: на фронте погибли все его братья, он съездил домой, приехал назад на батарею, а в это время умер его отец. Как ему сказать об этом?
Мечты. Вот когда война закончится, тогда можно будет стать актёром или писателем. Писать сказки или пьесы какие-нибудь. Всё время хочется написать что-то подобное, но всё не до того. Приятно временами окунуться в мечты и ни о чём не думать, представить, какая будет жизнь в будущем, кем кто будет.
Лето 1944 г. На батарее служит сынок партийного чиновника, после 20 июля 1944 г. начинается обсуждение. Сын чиновника тележит про подлецов и провидение, которое хранит фюрера, другой мальчик говорит о традициях прусского офицерства и выполнении солдатского долга, чего не мог знать австрийский ефрейтор. Все понимают, что очень опасный идёт разговор. Как разрядили обстановку? - Пришедший в себя мальчик рассказал новый политический анекдот. Партиец всё равно взвился, а ему сказали, что сам Геринг отбирает эти анекдоты и запускает в народ, чтобы популярность не падала. Он глупый был, сын чиновника, задумался, хоть и сказал, что не верит. Солдаты между собой обсуждают, кто прав - заговорщики или фюрер. Вроде бы фюреру многое можно поставить в вину, но всё-таки родные погибли именно за него. Дома тоже много обсуждают, кто прав.
Читая отдельные моменты, я пытался понять: возможны ли были некоторые эпизоды в РККА? Возможно ли, чтобы солдаты переделали песню в стиле "Отцу родному пора уходить, да и партии вместе с ним"? Возможно ли, чтобы радио назвали "харя Мехлиса" или "пачка Щербакова"? Возможно ли, чтобы было обсуждение и спор на тему чего-то подобного покушению на товарища Сталина?
Осень. Начинается призыв в армию. Мать переживает, хочет, чтобы ребёнку было меньше лет (т.е. чтобы его позже призвали). Неясно многое, очень не хочется уезжать, но надо. Ведь теперь-то точно что-то должно произойти, а то русские стоят прямо у границ.
Присяга фюреру. Понятно, что это не просто слова. Сейчас на Германию столько всего навешали, что хочется всё это отвергнуть. Но как быть? Выдержу ли я? Надо постоянно помнить о произнесённых словах верности.
Рождество. Не хочется, чтобы это был "просто праздник", в нём есть глубокий религиозный смысл. Вообще религия и Бог достаточно важны для Гранцова, родители постоянно говорят ему, что Бог укажет путь, то же самое говорит и он.
Потом был Дрезден, и то, что Гранцов там увидел, было сложно описать. Обострились переживания о семье, с которой потерялся контакт (чуть позже установился) - как они, что с ними, где русские? Потом выперли из офицерской школы и отправили на фронт (март-апрель 1945 года). Боевое применение и понимание, что война - это настоящее проклятье. Смерть уравнивает всех. Эта часть дневника по тону совершенно отличается, человек загрубел и повзрослел. Основные мотивы (семья) стали лишь чётче, а широкие мысли о сути мироздания почти исчезли.
После капитуляции Гранцов сам, пешком пробирался через Германию домой. Во время одного из походов его сопровождал бывший узник концлагеря, который рассказал ему о том, что там было. Дневник Гранцов оставил в семье, в которой жил зимой-весной 1945 года. Этот дневник он через много лет вновь обрёл. В июне 1945 года попал в плен, потом ненадолго в польский плен. В сентябре из-за туберкулёза был отпущен домой и пришёл туда за день до своего 18-летия. Братья и сёстры войну пережили. Жили вполне сносно: русские сделали образцовый колхоз, где все и трудились до 1947 года. Потом эти земли отошли полякам, а немцев переселили за Одер.
P.S. Анекдот весны 1943 года.
На Одеонплац в Мюнхене расположены евангелическая и католическая кирхи, на которых всегда селилось великое множество голубей. Гитлер посещает "столицу Движения", видит тучи голубей и спрашивает Геринга: "Скажи-ка, Герман, это католические или евангелические голуби?". Тот отвечает: "Да я-то этого пока не знаю! Давай-ка лучше спросим кого-нибудь из церковников". Они обращаются к церковному служке, и тот тотчас же отвечает: "Это национал-социалистические голуби!" - "Но как вы определили?" - хотят знать Гитлер и Геринг. "Ну как же, - объясняет служка, - они ведь позанимали самые высокие места, жрут самые вкусные кусочки и обгаживают кирху!".
Гранцов К. Пепел большой войны. Дневник члена гитлерюгенда. 1943 - 1945 / Пер. с нем. В.Д. Кайдалова. - М.: ЗАО Центрполиграф, 2013. - 222 с. - (За линией фронта. Мемуары).
Прочитал любопытный дневник Клауса Гранцова.
Фабула проста: мальчишке 15 лет, живущему в Померании, подарили дневник. Он стал в него что-то царапать: свои полудетские надежды, какие-то первые самостоятельные мысли, ну и просто фиксировать быт.
Вехи пути мальчика: гитлерюгенд, кригсмарине (ПВО на побережье), школа для кандидатов в офицеры, реактивная артиллерия вермахта.
На момент окончания войны ему не исполнилось и 18 лет, а дневник начинается весной 1943 года.
Самое интересное в книге - это бытовые заметки.
Идёт обычная жизнь. Дети понимают, что их готовят для войны, и сами не прочь в ней участвовать, война как нечто естественное воспринимается. Родственник уже давно на Восточном фронте служит, в деревне у всех есть кто-то в армии, у многих уже есть погибшие.
Школа. Учительница-партиец, "старый боец" со значком, выглядит зашоренной идиоткой, над которой все подтрунивают и всяческие штуки делают: на её чтение отрывка из "Моей борьбы" перед уроком класс поёт ей "Аллилуйя". Она задаёт написать сочинение про дом - но дома не висит портрета Гитлера, об этом лучше не писать наверное. Старые учителя не вытягиваются под "Heil Hitler" (молодые - ага), с некоторыми учителями можно поржать и рассказать новый политический анекдот. Дома куры, коровы, добротное крепкое крестьянское хозяйство. Идёт частная жизнь, как будто немного сонная.
С другой стороны: кольцо контроля сжимается, частные проявления не так часты, и даже саркастическому учителю надо иногда зиговать и "HH" говорить. Большинство старшеклассников занимают посты в ГЮ, поэтому не принимают таких вещей и воспринимают анекдоты очень неодобрительно.
Семья. Настоящий центр мира. Папа, мама, сестра. Религия - и это важно. Ребёнок скучает по дому, находясь в летнем лагере ГЮ, потом на побережье, потом на фронте. Надежда на мир, когда брат вернётся с фронта, когда всё закончится. Каким он будет, этот мир после войны?
Допризывная подготовка, ПВО при частях ВМФ. Британские и американские самолёты-разведчики, бомбардировщики. Молодые югендовцы стреляют по ним, временами успешно, осознают свой долг перед отчизной. Интересуются девочками. Взрослеющие дети, подростки.
Вспышки нетипичного. На солдатском жаргоне радио или радиотарелка, откуда льются победные реляции фюрера и т.п., называется "рыло Геббельса". Конец 1943 г. Дико популярная песня "Es geht alles vorüber, es geht alles vorbei" ("Всё проходит, всё проходит мимо..."). Вместо строчки "Auf jeden Dezember folgt wieder ein Mai" ("И вслед за каждым декабрём приходит снова май") придумывают "In Mai da geht Hitler, im Herbst die Partei" ("В мае падёт Гитлер, а осенью партия").
Отпуск домой, и не один. Мысли о семье, о доме, о том, когда же мы принесём присягу и станем настоящими солдатами. Сестра встречается с эсэсовцем. Он говорит, что в России голод: за кусок хлеба можно иметь девушку. Он также как-то упомянул, что его сослуживцы ведут себя так, что невозможно и представить. Интересно, что он этим имел ввиду? И сестра молчит, не спрашивала, т.к. он больше не захотел об этом говорить.
Один из друзей, любивший травить анекдоты, теряет себя: на фронте погибли все его братья, он съездил домой, приехал назад на батарею, а в это время умер его отец. Как ему сказать об этом?
Мечты. Вот когда война закончится, тогда можно будет стать актёром или писателем. Писать сказки или пьесы какие-нибудь. Всё время хочется написать что-то подобное, но всё не до того. Приятно временами окунуться в мечты и ни о чём не думать, представить, какая будет жизнь в будущем, кем кто будет.
Лето 1944 г. На батарее служит сынок партийного чиновника, после 20 июля 1944 г. начинается обсуждение. Сын чиновника тележит про подлецов и провидение, которое хранит фюрера, другой мальчик говорит о традициях прусского офицерства и выполнении солдатского долга, чего не мог знать австрийский ефрейтор. Все понимают, что очень опасный идёт разговор. Как разрядили обстановку? - Пришедший в себя мальчик рассказал новый политический анекдот. Партиец всё равно взвился, а ему сказали, что сам Геринг отбирает эти анекдоты и запускает в народ, чтобы популярность не падала. Он глупый был, сын чиновника, задумался, хоть и сказал, что не верит. Солдаты между собой обсуждают, кто прав - заговорщики или фюрер. Вроде бы фюреру многое можно поставить в вину, но всё-таки родные погибли именно за него. Дома тоже много обсуждают, кто прав.
Читая отдельные моменты, я пытался понять: возможны ли были некоторые эпизоды в РККА? Возможно ли, чтобы солдаты переделали песню в стиле "Отцу родному пора уходить, да и партии вместе с ним"? Возможно ли, чтобы радио назвали "харя Мехлиса" или "пачка Щербакова"? Возможно ли, чтобы было обсуждение и спор на тему чего-то подобного покушению на товарища Сталина?
Осень. Начинается призыв в армию. Мать переживает, хочет, чтобы ребёнку было меньше лет (т.е. чтобы его позже призвали). Неясно многое, очень не хочется уезжать, но надо. Ведь теперь-то точно что-то должно произойти, а то русские стоят прямо у границ.
Присяга фюреру. Понятно, что это не просто слова. Сейчас на Германию столько всего навешали, что хочется всё это отвергнуть. Но как быть? Выдержу ли я? Надо постоянно помнить о произнесённых словах верности.
Рождество. Не хочется, чтобы это был "просто праздник", в нём есть глубокий религиозный смысл. Вообще религия и Бог достаточно важны для Гранцова, родители постоянно говорят ему, что Бог укажет путь, то же самое говорит и он.
Потом был Дрезден, и то, что Гранцов там увидел, было сложно описать. Обострились переживания о семье, с которой потерялся контакт (чуть позже установился) - как они, что с ними, где русские? Потом выперли из офицерской школы и отправили на фронт (март-апрель 1945 года). Боевое применение и понимание, что война - это настоящее проклятье. Смерть уравнивает всех. Эта часть дневника по тону совершенно отличается, человек загрубел и повзрослел. Основные мотивы (семья) стали лишь чётче, а широкие мысли о сути мироздания почти исчезли.
После капитуляции Гранцов сам, пешком пробирался через Германию домой. Во время одного из походов его сопровождал бывший узник концлагеря, который рассказал ему о том, что там было. Дневник Гранцов оставил в семье, в которой жил зимой-весной 1945 года. Этот дневник он через много лет вновь обрёл. В июне 1945 года попал в плен, потом ненадолго в польский плен. В сентябре из-за туберкулёза был отпущен домой и пришёл туда за день до своего 18-летия. Братья и сёстры войну пережили. Жили вполне сносно: русские сделали образцовый колхоз, где все и трудились до 1947 года. Потом эти земли отошли полякам, а немцев переселили за Одер.
P.S. Анекдот весны 1943 года.
На Одеонплац в Мюнхене расположены евангелическая и католическая кирхи, на которых всегда селилось великое множество голубей. Гитлер посещает "столицу Движения", видит тучи голубей и спрашивает Геринга: "Скажи-ка, Герман, это католические или евангелические голуби?". Тот отвечает: "Да я-то этого пока не знаю! Давай-ка лучше спросим кого-нибудь из церковников". Они обращаются к церковному служке, и тот тотчас же отвечает: "Это национал-социалистические голуби!" - "Но как вы определили?" - хотят знать Гитлер и Геринг. "Ну как же, - объясняет служка, - они ведь позанимали самые высокие места, жрут самые вкусные кусочки и обгаживают кирху!".