От механистической психотехники к онтологической характерологии
Тестирование личности от определения IQ до ЕГЭ не даёт целостной характеристики личности, что чревато рядом негативных последствий. Продолжается поиск более адекватных методик профессионального отбора. Ниже - краткий исторический обзор проблемы. - Оригинал взят у analitik_tomsk в РАЗРУШЕНИЕ ПСИХОТЕХНИКИ
В 1931 году психотехники отказались от биологической концепции детерминации психики и выдвинули тезис о ведущей роли социального воспитания.
Переход от биогенетической концепции к социогенетической в психотехнике отразился даже на названии психотехнического журнала.
В 1932 году журнал “Психофизиология труда и психотехника” был переименован в “Советскую психотехнику”.
Советские психотехники стали критиковать тесты как средство профотбора и научных исследований.
До 1929 года в СССР доминировало положительное отношение к тестам и тестологической практике и исследованию.
На 1-й Всесоюзной конференции по психофизиологии и профподбору в Москве (июнь 1927 года) тесты рассматривались как основной метод исследования и практики, важнейшее средство поиска одаренных, рационализации учебного и производственного процесса.
Но уже тогда в докладе Юровской из Института труда в Харькове прозвучала мысль, что “организация практического использования тестов в советских республиках должна определяться: а) специфическими задачами советского государства; б) специфическими условиями культуры и просвещения в советском государстве”.
При этом “из тех же точек зрения исходя следует считать недопустимым использование тестов „одаренности” в качестве экзаменационного средства”.
Один из ведущих специалистов в тестологии А. М. Мандрыка считал, что тесты для профотбора не должны использоваться, так как “дети угнетенных классов и национальностей оказываются в свете этих якобы научных интерпретаций отстающими по тестам интеллекта не потому, что они находятся в более неблагоприятных условиях... а потому, что их родители от „природы менее одарены” и потому от рождения этой самой природой предназначены к занятию подчиненного положения в обществе”.
Хотя и теорию и исследования советские психотехники и педологи в начале тридцатых годов согласовывали с марксизмом и загоняли в прокрустово ложе идеологического жаргона, уши, как говорится, торчали и ересь выплывала наружу то тут, то там.
Например, в “Социалистической переделке человека” (1930) Л. С. Выготский утверждал, что обусловленность сознания бытием проступает прежде всего у примитива в примитивном обществе, а в развитом обществе у развитого человека эта зависимость опосредована рядом моментов материального и духовного характера.
Выготский “подставился”, и П. Размыслов в 1934 году набросился на него “с кулаками”: “Эта лженаучная, реакционная антимарксистская теория на практике приходит к выводу, что политику в Советском Союзе осуществляют люди и классы примитивно мыслящие, неспособные к какому бы то ни было абстрактному мышлению”.
Педологическая школа Выготского, его культурно-историческая концепция были запрещены в СССР в 1936 году.
Приспособить тестологические исследования групповых психических отличий к марксистской идеологии невозможно.
Напомним, что основной практической задачей психотехники вплоть до 1936 года оставался тестологический профотбор.
В 1932 году через систему профконсультации при НКТ должны были пройти свыше двух с половиной миллионов человек.
Только над проблемами психотехники работало в СССР 12 лабораторий.
Планировалось создать специальный орган психотехники при Народном комиссариате земледелия Советского Союза.
Это напрямую грозило развенчанию основных коммунистических мифов.
В 1931 году Сталин во время беседы с бюро партийной ячейки Института красной профессуры призвал к борьбе на два фронта с извращениями марксизма в общественных науках - идеализмом и механицизмом.
После этой встречи резко изменился характер публикаций по психофизиологии труда; место науки заняла идеологическая болтовня, критика и самокритика кающихся ученых.
Психотехника критиковалась за “меньшевиствующий идеализм”, который выражался: “а) в созерцательном отношении к научно-исследовательской работе без применения ее результатов в практике соцстроительства; б) в оперировании абстрактными схемами и категориями без ознакомления с подлежащим изучению конкретным материалом”.
В докладе “К вопросу о теории психотехники” кающийся профессор Шпильрейн признавался: “Мы и сейчас имеем в отдельных случаях влияние реакционнейших теорий метода „единого процесса”, метафизической веры во всемогущество теста...”
В статье “О повороте в психотехнике” (1931) Шпильрейн сообщил, что эта теория принадлежит А. П. Нечаеву: “...проф. Нечаев мог без критики в 1922 году выступить со своим методом „единого процесса”.
„Единый процесс” - это одинаковые для всех классов и возрастов испытания на память и внимание.
О характере этих испытаний лучше всего свидетельствуют контрольные вопросы, которые предлагает Нечаев своим испытуемым: „Предмет № 5 (лампадка).
Вопрос 1-й: какого цвета лампадка, 2-й - какой рисунок, 3-й - какого цвета кружка на лампадке и т. д.
Предмет № 10 (пасхальное яйцо): 1) какого цвета яйцо; 2) что изображено на яйце; 3) какого цвета лента; 4) как лежит свеча...
Предмет № 15 (изображение ангела, поражающего дьявола): 1) какого цвета одежда ангела; 2) что держит ангел в руках; 3) через какое плечо перекинута перевязь; 4) с какой стороны видны звезды на небе.
Предмет № 20 (молитвенник, свеча и кусок парчи): 1) какого цвета крест; 2) какой формы крест; 4) в какую сторону отвращен фитиль свечи””.
Впоследствии Нечаев исправился и стал наполнять тесты марксистским содержанием.
Но Шпильрейн продолжал держать его под прицелом: “Так, например, я ничего не сказал о методах, при которых Нечаев судит о моральности как способности к суждению у испытываемых им лиц.
Делается это, например, на основании вопроса: „Кто является великим, счастливым, лучшим человеком?”, причем шофер, ответивший: „Ленин, потому что он вождь мирового пролетариата”, получает высокую оценку, а ответивший примерно так: „Ленин, потому что при нем рабочим стало легче жить”, получает низкую моральную оценку, как выявивший узколичные интересы”.
Однако положение руководителя советской психотехники И. Н. Шпильрейна, входившего вместе с Троцким в руководство “Лиги времени”, становилось все тяжелее.
Шпильрейн поддерживал идею Троцкого о перманентной мировой революции и считал, что психотехника является одним из ее средств.
А в 1928 году в книге “Язык красноармейца” Шпильрейн отмечал, что коэффициент осведомленности о Сталине колеблется от 75 до 25.
Впоследствии это вполне могло быть расценено как троцкистский выпад против Сталина.
Особой критике в начале тридцатых годов подвергся психотехнический метод коллизий.
Поясню, что он означает.
Предъявлялись несколько ситуаций, в которых происходит столкновение противоположных установок, например религиозных.
Испытуемый должен ответить, как он поступил бы, и мотивировать свой выбор.
Так, в работе “Религиозность и антирелигиозность в детской среде” С. М. Ривеса (Институт методов школьной работы) приводился следующий пример. Зоя, Ира и Настя - сестры.
Они все - неверующие, а когда пришла Пасха, каждая из них поступила по-разному.
Вечером под Пасху мать говорит: “Ну, ребята, идем в церковь, а потом будем разговляться”.
Зоя говорит: “В церковь не пойду, разговляться не буду, а пойду я в клуб на антирелигиозный спектакль.
И ты, мама, туда иди”.
Ира говорит: “В церковь не пойду, а разговляться буду, потому что люблю пасху и кулич”.
Настя говорит: “Мама, они обе нехорошие.
Я тоже в Бога не верую, но не буду тебя огорчать.
Я и разговляться буду, и в церковь пойду”.
Инструкция требовала ответить: “Как бы поступил ты? Почему ты поступил бы именно так, а не иначе?”
В 1931 году Ривес в письме в редакцию журнала “Педология” бичевал себя за метод коллизий:
“„Метод коллизий”, представляющий исследуемому возможность выбора той или иной идеологической позиции (при письменном заполнении коллизии, а после того на диспутах), является не чем иным, как конкретной реализацией (пусть в исследовательской работе) того же „свободного воспитания” в виде „принципа развязки дискуссий”, действующего на руку всем алчущим „свободы печати”, „свободы выбора идей”.
Таким образом, применяя „метод коллизий”, мы в прямом противоречии с поставленной нами задачей преодолеть „узкие места” нашей воспитательной работы скатились на позиции буржуазной демократии”...”
Следующий этап разгрома психотехники начался в 1934 году, когда состоялся XVII съезд ВКП(б).
Психотехнические приемы повышения производительности труда заменяются репрессивными, принудительными мерами, труд заключенных включается в пятилетний план.
В 1934 году прекращает существование журнал “Советская психотехника”, в Государственном институте психологии, педологии и психотехники Российской ассоциации научных институтов марксистской педагогики (РАНИМП) ликвидируются секции психотехники и педологии, выполнявшие координирующую теоретическую и методологическую работу.
Институт переименовывается в Государственный институт психологии.
После победы в Германии нацизма у нас руководитель Государственного института психологии Колбановский рассуждал так: “Вопрос о методике психологических тестов - также политический вопрос.
Методика проистекает из соответствующих теорий.
Фашистские психологи давно уже шли по пути к своим теперешним откровениям, прибегая к самой подлой научной фальсификации для якобы научного обоснования своих положений”.
...Особенно негативно на судьбе психотехники отразилось движение ударников.
Напомню историю стахановского почина: накануне Международного дня молодежи 29 августа 1935 года парторг шахты Дюканов призвал А. Стаханова поставить рекорд по добыче угля, так как в середине мая С. Орджоникидзе на пленуме Наркомата тяжелой промышленности высказал мысль, что техническое нормирование сдерживает развитие отрасли и следует использовать для преодоления его тормозящего влияния пример ударников.
Именно психотехники занимались нормированием труда, пытались установить средние нормы производительности, которые использовались также в качестве критерия оценки при профотборе.
Нормирование труда не только помогало отобрать наиболее пригодных для профессии, но и позволяло оптимизировать и рационализировать трудовые процессы.
(Еще в начале века Тэйлор провел эксперименты с трудом землекопа: установил наиболее пригодную величину лопаты, целесообразную скорость копания, благоприятное распределение пауз, и после введения нового метода 140 человек могли справляться с работой, которую выполняли раньше 500 человек).
В СССР организацией труда и техническим нормированием в тяжелой промышленности занимался Центральный институт труда, возглавляемый А. К. Гастевым.
Психотехники не только измеряли и устанавливали нормы в различных видах труда, но и пытались на основе изучения утомления и пресыщения от деятельности определить оптимум рабочей нагрузки.
До Стаханова забойщики рубили уголь два-три часа, а потом три часа крепили забой.
Стаханов же, когда ставил рекорд, рубил уголь в два раза дольше - 5 часов 45 минут, а бригада крепильщиков работала отдельно.
Естественно, это механически повысило количество добытого угля: с 11 - 14 до 30 - 32 тонн, но ведь и работал Стаханов в два раза больше, да и не один.
Однако после этой замаскированной фальсификации высокой производительности началась неприкрытая фантастическая ложь.
Через некоторое время сообщили, что парторг Дюканов добыл уже за день 115 тонн угля.
В декабре ЦК одобряет “инициативу трудящихся”.
Нормы в промышленности повышаются на 15 - 50 процентов.
В советской печати разворачивается злобная кампания против “псевдоспециалистов”, которые мешают стахановскому движению.
Карикатуристы рисуют гигантских рабочих, сметающих ползающих у их ног “специалистов”.
Рабочие, для которых очевидна фальсификация “рекордов”, подготовляемых целыми бригадами, и очевидна цель - повышение норм, отвечают избиениями, даже убийствами “стахановцев”.
Эти действия рассматриваются и преследуются как террористические акты.
Стахановское движение во многом предопределило печальную судьбу Центрального института труда: его закрыли в 1940 году, а А. К. Гастева - репрессировали.
Психотехника же была ликвидирована в СССР в 1936 году на основе Постановления ЦК ВКП (б) “О педологических извращениях в системе наркомпросов”.
Это был непревзойденный документ по количеству и характеру обвинений в адрес педологии, знаменовавший новый этап “охоты за ведьмами” в СССР.
Уже не только отдельные люди, но целые науки и профессиональные научные и практические учреждения объявлялись вредителями, представлялись как враги народа, диверсанты, ведущие подрывную деятельность против партии и населения.
В постановлении слова “вред”, “вредный” при оценке педологии употреблялись семь раз.
А как же “вредили” педологи?
“Ребенку 6 - 7 лет задавались стандартные казуистические вопросы, после чего определялся его так называемый „педологический” возраст и степень его умственной одаренности.
Все это вело к тому, что все большее и большее количество детей зачислялось в категории умственно отсталых, дефективных и трудных”.
Психотехнике были предъявлены те же обвинения, что и педологии: заимствование буржуазных теорий, согласно которым более одаренными являются представители высших классов и народов;
использование основанных на них тестов, которые были построены с таким расчетом, чтобы на командные посты выдвигались не пролетарии, а представители господствующих классов.
Дескать, советские психотехники с помощью таких тестов при отборе браковали вполне пригодных для труда рабочих и крестьян - будущих стахановцев и представителей угнетенных народов - азербайджанцев в Баку и казахов при строительстве Турксиба, чем нанесли вред строительству социализма в СССР.
Естественно, что и психотехнику ликвидировали как врага народа.
Осенью 1936 года МГК ВКП(б) принял решение о ликвидации психотехнического профотбора и профконсультации для подростков.
Согласно приказу Наркомпроса РСФСР “О ликвидации в школах профконсультации и профотбора” предписывалось:
“1) Директорам неполных средних школ не разрешать различным организациям вести в школе работу по профконсультации и профотбору.
2) Зав. районными (городскими) отделами народного образования установить постоянный контроль и наблюдать за тем, чтобы в школы не допускались лица, ведущие подобную вредную работу”.
Психотехнические учреждения ликвидировались. Руководители психотехники были репрессированы.
И. Н. Шпильрейн был арестован 26 января 1935 года и расстрелян 26 декабря 1937 года.
В 1938 году был арестован А. К. Гастев, погиб в 1941-м.
Психология, правда, после постановления ликвидирована не была.
Власти СССР вполне устраивала марксистская психология, базирующаяся на марксистско-ленинской демагогии, без тестов как способов научного исследования и тестологической практики отбора.
На психологию, как и на педагогику, возлагалась задача по реализации сталинских директив.
Осенью 1936 года было проведено при редакции журнала “Под знаменем марксизма” совещание психологов, в котором участвовали Корнилов, Колбановский, Леонтьев, Гальперин, Лурия и другие.
На совещании психологи сначала были подвергнуты критике: Рубинштейн - за учебник психологии;
Выготский, Леонтьев, Лурия - за культурно-историческую концепцию;
Корнилов - за реактологию (наука, рассматривающая психику как совокупность реакций на окружающую среду).
Затем перед психологами была поставлена основная задача - борьба с тестами и работами, подобными книге психотехников Е. В. Гурьянова, А. А. Смирнова, М. В. Соколова, П. А. Шеварева “Шкала Бинэ-Термена для измерения умственного развития детей”.
(В ней авторы в результате тестологического исследования пришли к выводу, что средний советский школьник отстает по умственному развитию от американского школьника, хотя и в разной степени: дети служащих менее, чем дети рабочих, а дети рабочих менее, чем дети крестьян.)
Предлагалось критиковать исследования с такими результатами и следить, чтобы больше аналогичных работ не появилось.
С тех пор стандартными стали утверждения о методологической несостоятельности тестов, власть предпочитала иметь дело с вымышленным, а не реальным народом.
Симптоматично, что в те же годы, что и в СССР, психотехника подвергалась проработкам и критике и у себя на родине - в нацистской Германии.
Как и психоанализ, она была объявлена “еврейской наукой”.
Идеолог В. Штребе поносил тестологическую проверку интеллекта, утверждая, что подобными хитроумными методами отбираются душевные акробаты с низкими инстинктами.
Вместо нее он предлагал проводить проверку личности.
Бекер считал тесты интеллекта благоприятствующими еврейским формам мышления;
Г. Шлибе утверждал, что в авиации и железнодорожном транспорте отбор не должен производиться “старой еврейской психотехникой”.
Идеологическая критика психотехники привела к тому, что психологи в нацистской Германии практически перестали использовать термин “психотехника”.
Чаще всего военную и индустриальную психотехнику называли военной и индустриальной психологией.
Психотехнические учреждения были подчинены, с одной стороны, государству, а с другой стороны - национал-социалистической партии.
“Моя борьба” Гитлера изучалась на психологических семинарах.
Сила воли, самообладание, готовность к борьбе, мужество были объявлены - в соответствии с этим программным документом - основными психологическими характеристиками, необходимыми для успешной деятельности.
В отличие от СССР, в Германии психотехника все-таки уцелела.
При национал-социализме отбор (селекция) считался основным механизмом прогресса.
Задачам отбора и сегрегации было придано особое значение.
В качестве теоретической базы психотехнической практики использовалась концепция выражения: основными проявлениями душевных переживаний и характера считались мимика, пантомимика, почерк и голос.
Основным представителем психологии выражения был Людвиг Клагес - автор книг “Выразительное движение и сила гештальта” (1923), “Почерк и характер” (1932).
Он полагал, что направленность, сила и длительность выразительного телесного движения определяются побуждающим психическим переживанием.
А оно, в свою очередь, является результатом взаимодействия сил душевного побуждения и сопротивления.
В зависимости от их соотношения человек выражает себя по-разному.
Крупный почерк свидетельствует о воодушевлении; мелкий - о его недостатке; косой почерк - о преобладании коммуникативных чувств или опрометчивости, безрассудности, неосмотрительности; прямой почерк - о холодности и т. д.
Другой видный представитель психологии выражения, П. Лерш, автор книги “Лицо и характер” (1932), рассматривал восприятие как проявление выражения определенных психических переживаний и свойств характера.
Глаза - орган восприятия мира нашим сознанием: по тому, как человек открывает глаза, направляет взор, осуществляет движения глаз, можно судить о личности.
Например, закрытые или прикрытые глаза свидетельствуют о тенденции к принижению, дискредитации собеседника.
Дж.-Б. Рифферти различал в голосе две стороны: мелос и ритм.
Мелос - повышение или понижение высоты тона.
Ритм - членение процесса произношения, распределение пауз.
На основании этих двух основных характеристик можно судить о душевном состоянии и качествах личности.
Например, человек с выраженным мелосом, быстрым темпом и мягкостью голоса склонен к установлению эмоционального контакта, а индивид с преобладанием в речи ритмической стороны (напряженным ритмом, жесткостью голоса) в коммуникации придерживается дистанции, отличается волей к власти.
В Германии развивались и социальные техники повышения производительности: было организовано движение новаторов и рационализаторов, о рабочих-передовиках говорили по радио, писали в газетах, их показывали в кино.
После начала Второй мировой войны Германия депортировала миллионы иностранных рабочих, миллионами исчислялись и взятые в плен солдаты.
Перед нацистскими психотехниками была поставлена задача организации их эффективной работы (было протестировано 400 тысяч депортированных рабочих).
Они также проводили селекцию польских детей, которых предполагалось воспитать в истинно арийском духе в немецких семьях.
Широкое распространение получила психотехника в вермахте.
Военные психотехники осуществляли селекцию следующим образом.
Проводился опрос солдат: “Почему воюем против Англии?”, “Какие страны граничат с Германией?”, “Назовите их столицы?”, “Что такое Мурманск?”.
В ходе беседы с кандидатом на военную службу регистрировались телесные проявления характера.
Ослабленная, изогнутая спина, рыхлая или вялая мускулатура шеи и затылка, расслабленные руки считались признаком слабой воли.
Человек с сильной волей должен был обладать высоким тонусом мускулатуры, уметь отдавать громко команды, напрягая тело и голос.
При этом большое значение придавалось первому впечатлению от кандидата.
Психологическая проверка офицеров была более тщательной.
Она длилась два с половиной дня.
К немецкому офицеру в нацистской Германии предъявлялись следующие требования.
Он должен был обладать силой воли, целенаправленностью и целеустремленностью, твердостью характера, способностью к самоанализу, развитым логическим и практическим мышлением, тактичностью и теплотой чувств, пониманием других людей, способностью руководствоваться идеальными ценностями, готовностью к самоотверженному поведению.
Психотехническое исследование начиналось с анализа жизни.
Далее по почерку, мимике, голосу изучался характер.
Для проверки воли, например, испытуемый натягивал наэлектризованный эспандер так, чтобы прикрепленное к нему зеркало повернулось и можно было прочитать газету, висящую на противоположной стене.
Для проверки практического интеллекта предлагалось несколько ситуаций, в которых будущие офицеры должны были найти ответы.
Для экспертизы были разработаны многочисленные функционально-психологические пробы, например, для отбора летчиков использовался вращающийся стул с ориентировкой.
Но несмотря на весьма эффективную работу, немецкая военная психотехника в 1938 году была подвергнута критике идеологической службой, возглавляемой Розенбергом: психотехника обвинялась в игнорировании расовой селекции, в том, что она ставит индивида выше народа и государства.
Разработанные в США во время Первой мировой войны армейские тесты были объявлены еврейскими, благоприятствующими дезинтегрированному типу личности.
Предлагалось в основу психотехнической селекции положить “Диагностический атлас рас” и антропометрические измерения.
Однако, несмотря на идеологическую критику, тесты продолжали применять в практике военного отбора.
Но в апреле 1942 года военная психотехника в Германии была - достаточно неожиданно - ликвидирована.
Психотехнический отбор и проверка способностей были упразднены сначала в военно-воздушных, а потом и сухопутных войсках, запрещено использование тестов в вермахте.
В военно-морских силах, правда, психотехника запрещена не была, но тестологическая диагностика и отбор больше не производились.
При этом ликвидацией военной психотехники занимались руководители армии и партии.
Почему?
Одна из возможных гипотез - низкие оценки при проверке детей высшего руководства вермахта: например, племянник Геринга был признан психотехниками лишь условно годным к профессии летчика.
Один генерал пожаловался Герингу, что его сына во время психотехнического обследования расспрашивали о содержании сновидений отца.
Но говорят, что Гитлер сам ликвидировал военную психотехнику, считая, что она действует разлагающе.
У. Гёйтер считает одной из причин ликвидации военной психотехники разногласия между вермахтом и национал-социалистической партией.
Ликвидация военной психотехники и запрет применения тестов в ней отразились на дальнейшем развитии психологии, особенно в ГДР.
Один из ведущих нацистских психологов К. Готтштадт стал после войны руководителем Берлинского института психологии.
В ГДР на тесты и психотехнику было наложено двойное табу: одно советское, связанное с запретом педологии и психотехники в СССР, второе - национал-социалистическое, связанное с ликвидацией военной психотехники в нацистской Германии.
Итак, развитие психотехники в нацистской Германии очень напоминало развитие психотехники в СССР.
С начала идеологическая перестройка: в СССР - марксистская, в Германии - национал-социалистическая, в обоих государствах делалась попытка согласовать науку с господствующим мировоззрением, поставить ее на службу идеологическим и практическим целям государства и правящей партии.
Адаптацию психотехников к режимам и в том и в другом случае идеологи посчитали недостаточной.
Тогда последовали идеологические атаки на теорию и методы психотехники.
И коммунисты и нацисты пришли к выводу, что отбор по интеллектуальным характеристикам и характерологическим признакам противоречит политической селекции, основанной на преданности партии, государству, принадлежности к классу или расе.
Вредительским объявлялось все, что мешало монолитности идеологии и политического режима.
Когда научная работа вступала в противоречие с мифологиями режима, на нее накладывалось табу, вне зависимости от степени конформизма ученых...
В заключение несколько слов о дальнейшей судьбе психотехники.
Очевидно, из-за того, что она была ликвидирована в СССР и Германии - странах-лидерах в этой отрасли знания и практики, - понятие психотехники потеряло прежнее значение.
В настоящее время оно отождествляется с прикладной психологией или применяется как специфическое обозначение психологии труда, профессии, народного хозяйства.
В хрущевскую “оттепель” психотехника у нас несколько ожила.
После 1991 года положение еще несколько изменилось.
Запрет с тестов негласно был снят.
Появились многочисленные книги с “лучшими психологическими тестами”.
Но они оказались искаженными, неадаптированными, невалидными версиями западных устаревших тестов.
Началась “дикая” практика использования тестов для профотбора, особенно в банках и новых частных производствах, которая несомненно привела к большому количеству ошибок.
В то же время из-за экономического кризиса в девяностых годах в государственном секторе практически перестала существовать эргономика, инженерная и военная психология.
Вредные последствия этого несомненны.
Отсутствие тестологического отбора на службу в армию является одной из причин ее низкой боеспособности, таких явлений, как “дедовщина”.
...В Германии в настоящее время существует много технологий моделирования типичных профессиональных ситуаций на основе виртуальной реальности, с помощью которых производится как профотбор, так и тренинг необходимых навыков.
Россия существенно отстает от Германии в тестологическом компьютерном профотборе, что, на наш взгляд, мешает ей выйти из затяжного экономического кризиса.
Высокие технологии XXI века потребуют квалифицированных и духовно уравновешенных работников, существование которых непредставимо без психотехники, помогающей совершенствованию цивилизации.
НИКОЛАЙ КУРЕК
Опубликовано в журнале:
«Новый Мир» 1999, №2
МИР НАУКИ
Курек Николай Сергеевич (род. в 1949) - кандидат психологических наук, ведущий научный сотрудник Института наркологии, автор книги “Дефицит психической активности: пассивность личности и болезнь”. М., Изд-во Института психологии РАН, 1996.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------
Послесловие.
Психотехника, так же как психиатрия и психология в целом, - наука, ведущая свои исследования в областях пограничных между физическим и духовным, между рационально познаваемым и ускользающим от натуралистических объяснений.
В XX веке фрейдизм, как и марксизм, к примеру, превратился из психиатрической науки в идеологию, претендующую на универсальное объяснение всего: религии, культуры, исторических и социальных явлений.
Но при тоталитаризме может существовать только одна идеология, вот почему фрейдизм был изгнан как из марксистского, так и из национал-социалистического государств.
То же и психотехника: необходимая отрасль знания, она полуневольно претендовала на большее - всеобъемлющее объяснение каждого человека.
Повальное тестирование населения, например, безусловно давало картину отличную от пропагандистской и потому не могло быть терпимо при режиме, державшемся кроме силы еще и на идейном зомбировании.
Но, разумеется, тест как таковой не является единственным универсальным ключом к человеку, в личности которого способно проявиться совершенно неожиданное начало, уходящее корнями в онтологическую глубину ее сущности.
Судить о личности, о народе только по результатам психотехнических исследований - все равно что судить о картине по качеству художественного материала, а не таланту творца-художника.
Есть в психотехнике нечто, чреватое идеологией общества, описанного в замятинском “Мы”, поддерживающее рационалистические утопии.
И потому, желая ей, как и всякой настоящей науке, здоровья и процветания, поостережемся судить о человеке только на основании ее выводов и достижений.
Юрий Кублановский.
В 1931 году психотехники отказались от биологической концепции детерминации психики и выдвинули тезис о ведущей роли социального воспитания.
Переход от биогенетической концепции к социогенетической в психотехнике отразился даже на названии психотехнического журнала.
В 1932 году журнал “Психофизиология труда и психотехника” был переименован в “Советскую психотехнику”.
Советские психотехники стали критиковать тесты как средство профотбора и научных исследований.
До 1929 года в СССР доминировало положительное отношение к тестам и тестологической практике и исследованию.
На 1-й Всесоюзной конференции по психофизиологии и профподбору в Москве (июнь 1927 года) тесты рассматривались как основной метод исследования и практики, важнейшее средство поиска одаренных, рационализации учебного и производственного процесса.
Но уже тогда в докладе Юровской из Института труда в Харькове прозвучала мысль, что “организация практического использования тестов в советских республиках должна определяться: а) специфическими задачами советского государства; б) специфическими условиями культуры и просвещения в советском государстве”.
При этом “из тех же точек зрения исходя следует считать недопустимым использование тестов „одаренности” в качестве экзаменационного средства”.
Один из ведущих специалистов в тестологии А. М. Мандрыка считал, что тесты для профотбора не должны использоваться, так как “дети угнетенных классов и национальностей оказываются в свете этих якобы научных интерпретаций отстающими по тестам интеллекта не потому, что они находятся в более неблагоприятных условиях... а потому, что их родители от „природы менее одарены” и потому от рождения этой самой природой предназначены к занятию подчиненного положения в обществе”.
Хотя и теорию и исследования советские психотехники и педологи в начале тридцатых годов согласовывали с марксизмом и загоняли в прокрустово ложе идеологического жаргона, уши, как говорится, торчали и ересь выплывала наружу то тут, то там.
Например, в “Социалистической переделке человека” (1930) Л. С. Выготский утверждал, что обусловленность сознания бытием проступает прежде всего у примитива в примитивном обществе, а в развитом обществе у развитого человека эта зависимость опосредована рядом моментов материального и духовного характера.
Выготский “подставился”, и П. Размыслов в 1934 году набросился на него “с кулаками”: “Эта лженаучная, реакционная антимарксистская теория на практике приходит к выводу, что политику в Советском Союзе осуществляют люди и классы примитивно мыслящие, неспособные к какому бы то ни было абстрактному мышлению”.
Педологическая школа Выготского, его культурно-историческая концепция были запрещены в СССР в 1936 году.
Приспособить тестологические исследования групповых психических отличий к марксистской идеологии невозможно.
Напомним, что основной практической задачей психотехники вплоть до 1936 года оставался тестологический профотбор.
В 1932 году через систему профконсультации при НКТ должны были пройти свыше двух с половиной миллионов человек.
Только над проблемами психотехники работало в СССР 12 лабораторий.
Планировалось создать специальный орган психотехники при Народном комиссариате земледелия Советского Союза.
Это напрямую грозило развенчанию основных коммунистических мифов.
В 1931 году Сталин во время беседы с бюро партийной ячейки Института красной профессуры призвал к борьбе на два фронта с извращениями марксизма в общественных науках - идеализмом и механицизмом.
После этой встречи резко изменился характер публикаций по психофизиологии труда; место науки заняла идеологическая болтовня, критика и самокритика кающихся ученых.
Психотехника критиковалась за “меньшевиствующий идеализм”, который выражался: “а) в созерцательном отношении к научно-исследовательской работе без применения ее результатов в практике соцстроительства; б) в оперировании абстрактными схемами и категориями без ознакомления с подлежащим изучению конкретным материалом”.
В докладе “К вопросу о теории психотехники” кающийся профессор Шпильрейн признавался: “Мы и сейчас имеем в отдельных случаях влияние реакционнейших теорий метода „единого процесса”, метафизической веры во всемогущество теста...”
В статье “О повороте в психотехнике” (1931) Шпильрейн сообщил, что эта теория принадлежит А. П. Нечаеву: “...проф. Нечаев мог без критики в 1922 году выступить со своим методом „единого процесса”.
„Единый процесс” - это одинаковые для всех классов и возрастов испытания на память и внимание.
О характере этих испытаний лучше всего свидетельствуют контрольные вопросы, которые предлагает Нечаев своим испытуемым: „Предмет № 5 (лампадка).
Вопрос 1-й: какого цвета лампадка, 2-й - какой рисунок, 3-й - какого цвета кружка на лампадке и т. д.
Предмет № 10 (пасхальное яйцо): 1) какого цвета яйцо; 2) что изображено на яйце; 3) какого цвета лента; 4) как лежит свеча...
Предмет № 15 (изображение ангела, поражающего дьявола): 1) какого цвета одежда ангела; 2) что держит ангел в руках; 3) через какое плечо перекинута перевязь; 4) с какой стороны видны звезды на небе.
Предмет № 20 (молитвенник, свеча и кусок парчи): 1) какого цвета крест; 2) какой формы крест; 4) в какую сторону отвращен фитиль свечи””.
Впоследствии Нечаев исправился и стал наполнять тесты марксистским содержанием.
Но Шпильрейн продолжал держать его под прицелом: “Так, например, я ничего не сказал о методах, при которых Нечаев судит о моральности как способности к суждению у испытываемых им лиц.
Делается это, например, на основании вопроса: „Кто является великим, счастливым, лучшим человеком?”, причем шофер, ответивший: „Ленин, потому что он вождь мирового пролетариата”, получает высокую оценку, а ответивший примерно так: „Ленин, потому что при нем рабочим стало легче жить”, получает низкую моральную оценку, как выявивший узколичные интересы”.
Однако положение руководителя советской психотехники И. Н. Шпильрейна, входившего вместе с Троцким в руководство “Лиги времени”, становилось все тяжелее.
Шпильрейн поддерживал идею Троцкого о перманентной мировой революции и считал, что психотехника является одним из ее средств.
А в 1928 году в книге “Язык красноармейца” Шпильрейн отмечал, что коэффициент осведомленности о Сталине колеблется от 75 до 25.
Впоследствии это вполне могло быть расценено как троцкистский выпад против Сталина.
Особой критике в начале тридцатых годов подвергся психотехнический метод коллизий.
Поясню, что он означает.
Предъявлялись несколько ситуаций, в которых происходит столкновение противоположных установок, например религиозных.
Испытуемый должен ответить, как он поступил бы, и мотивировать свой выбор.
Так, в работе “Религиозность и антирелигиозность в детской среде” С. М. Ривеса (Институт методов школьной работы) приводился следующий пример. Зоя, Ира и Настя - сестры.
Они все - неверующие, а когда пришла Пасха, каждая из них поступила по-разному.
Вечером под Пасху мать говорит: “Ну, ребята, идем в церковь, а потом будем разговляться”.
Зоя говорит: “В церковь не пойду, разговляться не буду, а пойду я в клуб на антирелигиозный спектакль.
И ты, мама, туда иди”.
Ира говорит: “В церковь не пойду, а разговляться буду, потому что люблю пасху и кулич”.
Настя говорит: “Мама, они обе нехорошие.
Я тоже в Бога не верую, но не буду тебя огорчать.
Я и разговляться буду, и в церковь пойду”.
Инструкция требовала ответить: “Как бы поступил ты? Почему ты поступил бы именно так, а не иначе?”
В 1931 году Ривес в письме в редакцию журнала “Педология” бичевал себя за метод коллизий:
“„Метод коллизий”, представляющий исследуемому возможность выбора той или иной идеологической позиции (при письменном заполнении коллизии, а после того на диспутах), является не чем иным, как конкретной реализацией (пусть в исследовательской работе) того же „свободного воспитания” в виде „принципа развязки дискуссий”, действующего на руку всем алчущим „свободы печати”, „свободы выбора идей”.
Таким образом, применяя „метод коллизий”, мы в прямом противоречии с поставленной нами задачей преодолеть „узкие места” нашей воспитательной работы скатились на позиции буржуазной демократии”...”
Следующий этап разгрома психотехники начался в 1934 году, когда состоялся XVII съезд ВКП(б).
Психотехнические приемы повышения производительности труда заменяются репрессивными, принудительными мерами, труд заключенных включается в пятилетний план.
В 1934 году прекращает существование журнал “Советская психотехника”, в Государственном институте психологии, педологии и психотехники Российской ассоциации научных институтов марксистской педагогики (РАНИМП) ликвидируются секции психотехники и педологии, выполнявшие координирующую теоретическую и методологическую работу.
Институт переименовывается в Государственный институт психологии.
После победы в Германии нацизма у нас руководитель Государственного института психологии Колбановский рассуждал так: “Вопрос о методике психологических тестов - также политический вопрос.
Методика проистекает из соответствующих теорий.
Фашистские психологи давно уже шли по пути к своим теперешним откровениям, прибегая к самой подлой научной фальсификации для якобы научного обоснования своих положений”.
...Особенно негативно на судьбе психотехники отразилось движение ударников.
Напомню историю стахановского почина: накануне Международного дня молодежи 29 августа 1935 года парторг шахты Дюканов призвал А. Стаханова поставить рекорд по добыче угля, так как в середине мая С. Орджоникидзе на пленуме Наркомата тяжелой промышленности высказал мысль, что техническое нормирование сдерживает развитие отрасли и следует использовать для преодоления его тормозящего влияния пример ударников.
Именно психотехники занимались нормированием труда, пытались установить средние нормы производительности, которые использовались также в качестве критерия оценки при профотборе.
Нормирование труда не только помогало отобрать наиболее пригодных для профессии, но и позволяло оптимизировать и рационализировать трудовые процессы.
(Еще в начале века Тэйлор провел эксперименты с трудом землекопа: установил наиболее пригодную величину лопаты, целесообразную скорость копания, благоприятное распределение пауз, и после введения нового метода 140 человек могли справляться с работой, которую выполняли раньше 500 человек).
В СССР организацией труда и техническим нормированием в тяжелой промышленности занимался Центральный институт труда, возглавляемый А. К. Гастевым.
Психотехники не только измеряли и устанавливали нормы в различных видах труда, но и пытались на основе изучения утомления и пресыщения от деятельности определить оптимум рабочей нагрузки.
До Стаханова забойщики рубили уголь два-три часа, а потом три часа крепили забой.
Стаханов же, когда ставил рекорд, рубил уголь в два раза дольше - 5 часов 45 минут, а бригада крепильщиков работала отдельно.
Естественно, это механически повысило количество добытого угля: с 11 - 14 до 30 - 32 тонн, но ведь и работал Стаханов в два раза больше, да и не один.
Однако после этой замаскированной фальсификации высокой производительности началась неприкрытая фантастическая ложь.
Через некоторое время сообщили, что парторг Дюканов добыл уже за день 115 тонн угля.
В декабре ЦК одобряет “инициативу трудящихся”.
Нормы в промышленности повышаются на 15 - 50 процентов.
В советской печати разворачивается злобная кампания против “псевдоспециалистов”, которые мешают стахановскому движению.
Карикатуристы рисуют гигантских рабочих, сметающих ползающих у их ног “специалистов”.
Рабочие, для которых очевидна фальсификация “рекордов”, подготовляемых целыми бригадами, и очевидна цель - повышение норм, отвечают избиениями, даже убийствами “стахановцев”.
Эти действия рассматриваются и преследуются как террористические акты.
Стахановское движение во многом предопределило печальную судьбу Центрального института труда: его закрыли в 1940 году, а А. К. Гастева - репрессировали.
Психотехника же была ликвидирована в СССР в 1936 году на основе Постановления ЦК ВКП (б) “О педологических извращениях в системе наркомпросов”.
Это был непревзойденный документ по количеству и характеру обвинений в адрес педологии, знаменовавший новый этап “охоты за ведьмами” в СССР.
Уже не только отдельные люди, но целые науки и профессиональные научные и практические учреждения объявлялись вредителями, представлялись как враги народа, диверсанты, ведущие подрывную деятельность против партии и населения.
В постановлении слова “вред”, “вредный” при оценке педологии употреблялись семь раз.
А как же “вредили” педологи?
“Ребенку 6 - 7 лет задавались стандартные казуистические вопросы, после чего определялся его так называемый „педологический” возраст и степень его умственной одаренности.
Все это вело к тому, что все большее и большее количество детей зачислялось в категории умственно отсталых, дефективных и трудных”.
Психотехнике были предъявлены те же обвинения, что и педологии: заимствование буржуазных теорий, согласно которым более одаренными являются представители высших классов и народов;
использование основанных на них тестов, которые были построены с таким расчетом, чтобы на командные посты выдвигались не пролетарии, а представители господствующих классов.
Дескать, советские психотехники с помощью таких тестов при отборе браковали вполне пригодных для труда рабочих и крестьян - будущих стахановцев и представителей угнетенных народов - азербайджанцев в Баку и казахов при строительстве Турксиба, чем нанесли вред строительству социализма в СССР.
Естественно, что и психотехнику ликвидировали как врага народа.
Осенью 1936 года МГК ВКП(б) принял решение о ликвидации психотехнического профотбора и профконсультации для подростков.
Согласно приказу Наркомпроса РСФСР “О ликвидации в школах профконсультации и профотбора” предписывалось:
“1) Директорам неполных средних школ не разрешать различным организациям вести в школе работу по профконсультации и профотбору.
2) Зав. районными (городскими) отделами народного образования установить постоянный контроль и наблюдать за тем, чтобы в школы не допускались лица, ведущие подобную вредную работу”.
Психотехнические учреждения ликвидировались. Руководители психотехники были репрессированы.
И. Н. Шпильрейн был арестован 26 января 1935 года и расстрелян 26 декабря 1937 года.
В 1938 году был арестован А. К. Гастев, погиб в 1941-м.
Психология, правда, после постановления ликвидирована не была.
Власти СССР вполне устраивала марксистская психология, базирующаяся на марксистско-ленинской демагогии, без тестов как способов научного исследования и тестологической практики отбора.
На психологию, как и на педагогику, возлагалась задача по реализации сталинских директив.
Осенью 1936 года было проведено при редакции журнала “Под знаменем марксизма” совещание психологов, в котором участвовали Корнилов, Колбановский, Леонтьев, Гальперин, Лурия и другие.
На совещании психологи сначала были подвергнуты критике: Рубинштейн - за учебник психологии;
Выготский, Леонтьев, Лурия - за культурно-историческую концепцию;
Корнилов - за реактологию (наука, рассматривающая психику как совокупность реакций на окружающую среду).
Затем перед психологами была поставлена основная задача - борьба с тестами и работами, подобными книге психотехников Е. В. Гурьянова, А. А. Смирнова, М. В. Соколова, П. А. Шеварева “Шкала Бинэ-Термена для измерения умственного развития детей”.
(В ней авторы в результате тестологического исследования пришли к выводу, что средний советский школьник отстает по умственному развитию от американского школьника, хотя и в разной степени: дети служащих менее, чем дети рабочих, а дети рабочих менее, чем дети крестьян.)
Предлагалось критиковать исследования с такими результатами и следить, чтобы больше аналогичных работ не появилось.
С тех пор стандартными стали утверждения о методологической несостоятельности тестов, власть предпочитала иметь дело с вымышленным, а не реальным народом.
Симптоматично, что в те же годы, что и в СССР, психотехника подвергалась проработкам и критике и у себя на родине - в нацистской Германии.
Как и психоанализ, она была объявлена “еврейской наукой”.
Идеолог В. Штребе поносил тестологическую проверку интеллекта, утверждая, что подобными хитроумными методами отбираются душевные акробаты с низкими инстинктами.
Вместо нее он предлагал проводить проверку личности.
Бекер считал тесты интеллекта благоприятствующими еврейским формам мышления;
Г. Шлибе утверждал, что в авиации и железнодорожном транспорте отбор не должен производиться “старой еврейской психотехникой”.
Идеологическая критика психотехники привела к тому, что психологи в нацистской Германии практически перестали использовать термин “психотехника”.
Чаще всего военную и индустриальную психотехнику называли военной и индустриальной психологией.
Психотехнические учреждения были подчинены, с одной стороны, государству, а с другой стороны - национал-социалистической партии.
“Моя борьба” Гитлера изучалась на психологических семинарах.
Сила воли, самообладание, готовность к борьбе, мужество были объявлены - в соответствии с этим программным документом - основными психологическими характеристиками, необходимыми для успешной деятельности.
В отличие от СССР, в Германии психотехника все-таки уцелела.
При национал-социализме отбор (селекция) считался основным механизмом прогресса.
Задачам отбора и сегрегации было придано особое значение.
В качестве теоретической базы психотехнической практики использовалась концепция выражения: основными проявлениями душевных переживаний и характера считались мимика, пантомимика, почерк и голос.
Основным представителем психологии выражения был Людвиг Клагес - автор книг “Выразительное движение и сила гештальта” (1923), “Почерк и характер” (1932).
Он полагал, что направленность, сила и длительность выразительного телесного движения определяются побуждающим психическим переживанием.
А оно, в свою очередь, является результатом взаимодействия сил душевного побуждения и сопротивления.
В зависимости от их соотношения человек выражает себя по-разному.
Крупный почерк свидетельствует о воодушевлении; мелкий - о его недостатке; косой почерк - о преобладании коммуникативных чувств или опрометчивости, безрассудности, неосмотрительности; прямой почерк - о холодности и т. д.
Другой видный представитель психологии выражения, П. Лерш, автор книги “Лицо и характер” (1932), рассматривал восприятие как проявление выражения определенных психических переживаний и свойств характера.
Глаза - орган восприятия мира нашим сознанием: по тому, как человек открывает глаза, направляет взор, осуществляет движения глаз, можно судить о личности.
Например, закрытые или прикрытые глаза свидетельствуют о тенденции к принижению, дискредитации собеседника.
Дж.-Б. Рифферти различал в голосе две стороны: мелос и ритм.
Мелос - повышение или понижение высоты тона.
Ритм - членение процесса произношения, распределение пауз.
На основании этих двух основных характеристик можно судить о душевном состоянии и качествах личности.
Например, человек с выраженным мелосом, быстрым темпом и мягкостью голоса склонен к установлению эмоционального контакта, а индивид с преобладанием в речи ритмической стороны (напряженным ритмом, жесткостью голоса) в коммуникации придерживается дистанции, отличается волей к власти.
В Германии развивались и социальные техники повышения производительности: было организовано движение новаторов и рационализаторов, о рабочих-передовиках говорили по радио, писали в газетах, их показывали в кино.
После начала Второй мировой войны Германия депортировала миллионы иностранных рабочих, миллионами исчислялись и взятые в плен солдаты.
Перед нацистскими психотехниками была поставлена задача организации их эффективной работы (было протестировано 400 тысяч депортированных рабочих).
Они также проводили селекцию польских детей, которых предполагалось воспитать в истинно арийском духе в немецких семьях.
Широкое распространение получила психотехника в вермахте.
Военные психотехники осуществляли селекцию следующим образом.
Проводился опрос солдат: “Почему воюем против Англии?”, “Какие страны граничат с Германией?”, “Назовите их столицы?”, “Что такое Мурманск?”.
В ходе беседы с кандидатом на военную службу регистрировались телесные проявления характера.
Ослабленная, изогнутая спина, рыхлая или вялая мускулатура шеи и затылка, расслабленные руки считались признаком слабой воли.
Человек с сильной волей должен был обладать высоким тонусом мускулатуры, уметь отдавать громко команды, напрягая тело и голос.
При этом большое значение придавалось первому впечатлению от кандидата.
Психологическая проверка офицеров была более тщательной.
Она длилась два с половиной дня.
К немецкому офицеру в нацистской Германии предъявлялись следующие требования.
Он должен был обладать силой воли, целенаправленностью и целеустремленностью, твердостью характера, способностью к самоанализу, развитым логическим и практическим мышлением, тактичностью и теплотой чувств, пониманием других людей, способностью руководствоваться идеальными ценностями, готовностью к самоотверженному поведению.
Психотехническое исследование начиналось с анализа жизни.
Далее по почерку, мимике, голосу изучался характер.
Для проверки воли, например, испытуемый натягивал наэлектризованный эспандер так, чтобы прикрепленное к нему зеркало повернулось и можно было прочитать газету, висящую на противоположной стене.
Для проверки практического интеллекта предлагалось несколько ситуаций, в которых будущие офицеры должны были найти ответы.
Для экспертизы были разработаны многочисленные функционально-психологические пробы, например, для отбора летчиков использовался вращающийся стул с ориентировкой.
Но несмотря на весьма эффективную работу, немецкая военная психотехника в 1938 году была подвергнута критике идеологической службой, возглавляемой Розенбергом: психотехника обвинялась в игнорировании расовой селекции, в том, что она ставит индивида выше народа и государства.
Разработанные в США во время Первой мировой войны армейские тесты были объявлены еврейскими, благоприятствующими дезинтегрированному типу личности.
Предлагалось в основу психотехнической селекции положить “Диагностический атлас рас” и антропометрические измерения.
Однако, несмотря на идеологическую критику, тесты продолжали применять в практике военного отбора.
Но в апреле 1942 года военная психотехника в Германии была - достаточно неожиданно - ликвидирована.
Психотехнический отбор и проверка способностей были упразднены сначала в военно-воздушных, а потом и сухопутных войсках, запрещено использование тестов в вермахте.
В военно-морских силах, правда, психотехника запрещена не была, но тестологическая диагностика и отбор больше не производились.
При этом ликвидацией военной психотехники занимались руководители армии и партии.
Почему?
Одна из возможных гипотез - низкие оценки при проверке детей высшего руководства вермахта: например, племянник Геринга был признан психотехниками лишь условно годным к профессии летчика.
Один генерал пожаловался Герингу, что его сына во время психотехнического обследования расспрашивали о содержании сновидений отца.
Но говорят, что Гитлер сам ликвидировал военную психотехнику, считая, что она действует разлагающе.
У. Гёйтер считает одной из причин ликвидации военной психотехники разногласия между вермахтом и национал-социалистической партией.
Ликвидация военной психотехники и запрет применения тестов в ней отразились на дальнейшем развитии психологии, особенно в ГДР.
Один из ведущих нацистских психологов К. Готтштадт стал после войны руководителем Берлинского института психологии.
В ГДР на тесты и психотехнику было наложено двойное табу: одно советское, связанное с запретом педологии и психотехники в СССР, второе - национал-социалистическое, связанное с ликвидацией военной психотехники в нацистской Германии.
Итак, развитие психотехники в нацистской Германии очень напоминало развитие психотехники в СССР.
С начала идеологическая перестройка: в СССР - марксистская, в Германии - национал-социалистическая, в обоих государствах делалась попытка согласовать науку с господствующим мировоззрением, поставить ее на службу идеологическим и практическим целям государства и правящей партии.
Адаптацию психотехников к режимам и в том и в другом случае идеологи посчитали недостаточной.
Тогда последовали идеологические атаки на теорию и методы психотехники.
И коммунисты и нацисты пришли к выводу, что отбор по интеллектуальным характеристикам и характерологическим признакам противоречит политической селекции, основанной на преданности партии, государству, принадлежности к классу или расе.
Вредительским объявлялось все, что мешало монолитности идеологии и политического режима.
Когда научная работа вступала в противоречие с мифологиями режима, на нее накладывалось табу, вне зависимости от степени конформизма ученых...
В заключение несколько слов о дальнейшей судьбе психотехники.
Очевидно, из-за того, что она была ликвидирована в СССР и Германии - странах-лидерах в этой отрасли знания и практики, - понятие психотехники потеряло прежнее значение.
В настоящее время оно отождествляется с прикладной психологией или применяется как специфическое обозначение психологии труда, профессии, народного хозяйства.
В хрущевскую “оттепель” психотехника у нас несколько ожила.
После 1991 года положение еще несколько изменилось.
Запрет с тестов негласно был снят.
Появились многочисленные книги с “лучшими психологическими тестами”.
Но они оказались искаженными, неадаптированными, невалидными версиями западных устаревших тестов.
Началась “дикая” практика использования тестов для профотбора, особенно в банках и новых частных производствах, которая несомненно привела к большому количеству ошибок.
В то же время из-за экономического кризиса в девяностых годах в государственном секторе практически перестала существовать эргономика, инженерная и военная психология.
Вредные последствия этого несомненны.
Отсутствие тестологического отбора на службу в армию является одной из причин ее низкой боеспособности, таких явлений, как “дедовщина”.
...В Германии в настоящее время существует много технологий моделирования типичных профессиональных ситуаций на основе виртуальной реальности, с помощью которых производится как профотбор, так и тренинг необходимых навыков.
Россия существенно отстает от Германии в тестологическом компьютерном профотборе, что, на наш взгляд, мешает ей выйти из затяжного экономического кризиса.
Высокие технологии XXI века потребуют квалифицированных и духовно уравновешенных работников, существование которых непредставимо без психотехники, помогающей совершенствованию цивилизации.
НИКОЛАЙ КУРЕК
Опубликовано в журнале:
«Новый Мир» 1999, №2
МИР НАУКИ
Курек Николай Сергеевич (род. в 1949) - кандидат психологических наук, ведущий научный сотрудник Института наркологии, автор книги “Дефицит психической активности: пассивность личности и болезнь”. М., Изд-во Института психологии РАН, 1996.
----------------------------------------------------------------------------------------------------------
Послесловие.
Психотехника, так же как психиатрия и психология в целом, - наука, ведущая свои исследования в областях пограничных между физическим и духовным, между рационально познаваемым и ускользающим от натуралистических объяснений.
В XX веке фрейдизм, как и марксизм, к примеру, превратился из психиатрической науки в идеологию, претендующую на универсальное объяснение всего: религии, культуры, исторических и социальных явлений.
Но при тоталитаризме может существовать только одна идеология, вот почему фрейдизм был изгнан как из марксистского, так и из национал-социалистического государств.
То же и психотехника: необходимая отрасль знания, она полуневольно претендовала на большее - всеобъемлющее объяснение каждого человека.
Повальное тестирование населения, например, безусловно давало картину отличную от пропагандистской и потому не могло быть терпимо при режиме, державшемся кроме силы еще и на идейном зомбировании.
Но, разумеется, тест как таковой не является единственным универсальным ключом к человеку, в личности которого способно проявиться совершенно неожиданное начало, уходящее корнями в онтологическую глубину ее сущности.
Судить о личности, о народе только по результатам психотехнических исследований - все равно что судить о картине по качеству художественного материала, а не таланту творца-художника.
Есть в психотехнике нечто, чреватое идеологией общества, описанного в замятинском “Мы”, поддерживающее рационалистические утопии.
И потому, желая ей, как и всякой настоящей науке, здоровья и процветания, поостережемся судить о человеке только на основании ее выводов и достижений.
Юрий Кублановский.