ни о чем
больше всего в try on efforts Охлобыстина разочаровывает не его клоун-консульство, как видимая трамплинная часть предприятия. в конце концов, маргинализированные походы в президентство это составная часть электорального российского шутовства. и не такая ложная часть на текущем изнасилованном отрезке. балаганные выбросы в пользу Жириновского, эти странные ночные нарративные выкидыши, когда складывается ощущение, что у существенной части граждан поехала крыша. скрытая фольклорная составляющая ивана-дурака, сопротивляющегося перед бутафорскими обстоятельствами. так в том числе голосовали матерными словами на сталинских бюллетенях. однако Охлобыстин, по странности, неожиданно серьезен. хотя времени донести это до своей протестной группы, как и самому поверить в собственную серьезность, у него не будет.
но больше раздражает это его монархическое конституирование, которое показывает нищету философских установок, чем больше он позиционирует себя, как "серьезный философ".
сколько уже вреда принес этот малахольный фрактальный монаршик, который выпирает везде при каждом неудобном случае из национального рельефа. он высовывает свой прусоватый нос из семьи, из быта, из предпринимательства, из церковного уклада, из каждой очереди за таранькой. тюремно-шансонная часть ментальности это похороненный в глубине великий новгород, который не знает, как ему пробиться наружу из-под вековых традиций монаршьих побед и поражений. вот эта готовность зарезаться из-за того, что все равно не будет правды, и кого-нибудь попутно брутально зарезать. сакральное подвинься государь я здесь лягу. пусть лягу, но за привычного государя-императора на сером в яблоках коне, или на черном гелендвагене, все равно, лишь бы в капитанской фуражке.
но больше раздражает это его монархическое конституирование, которое показывает нищету философских установок, чем больше он позиционирует себя, как "серьезный философ".
сколько уже вреда принес этот малахольный фрактальный монаршик, который выпирает везде при каждом неудобном случае из национального рельефа. он высовывает свой прусоватый нос из семьи, из быта, из предпринимательства, из церковного уклада, из каждой очереди за таранькой. тюремно-шансонная часть ментальности это похороненный в глубине великий новгород, который не знает, как ему пробиться наружу из-под вековых традиций монаршьих побед и поражений. вот эта готовность зарезаться из-за того, что все равно не будет правды, и кого-нибудь попутно брутально зарезать. сакральное подвинься государь я здесь лягу. пусть лягу, но за привычного государя-императора на сером в яблоках коне, или на черном гелендвагене, все равно, лишь бы в капитанской фуражке.