Ещё не вечер
Если у вас такие же малахольные друзья, как у меня, срочно меняйте планету.
Юбилей, о необходимости которого всё время говорила мне эта свора, проявил лёгкую их бесноватость особенно отчётливо. Пришли все, хотя я указывал разное время и дни недели. Пришли, несмотря на расчётливо распущенные мною слухи, что вечер будет безалкогольный. Никого не напугало объявление о том, что крючков под столами в буфете может не хватить на все телогрейки. Пришли с жёнами, хотя в приглашениях я напирал только на жён. Некоторые к этому дню специально побрились и нарожали детей. Были и демонстративно беременные. Многие пришли трезвые.
Я как будто чувствовал, что придут, купил белые туфли. Потоптался в них на крыльце буфета, в раздумьях ходить ли самому, нашёл пятьдесят рублей. Захлебнулся в символичности и от радости, что четверть банкета считай отбил. Но пошёл не поэтому, а стало жалко заготовленных речей о скромности и воздержании в поведении, политинформаций, о том, что пост на дворе, лекций о курсе доллара в моих рублях.
Но вступить не дали, сразу же напала оголотелая ватага буйных женщин в халатах, коими и забросали опосля мой престиж. А под ними вскрылась необузданная объёмная красота в килограммах любимого размера. Сыграли со мной в капусту, где мне выпала опасная, но почётная роль кочерыжки. Я кричал оттуда, что семьянин и в изменах скуп, мол, может пора уже расходиться. Тут же дети заткнули мне рот танцами. Детей люблю, поэтому разрешил их тоже покормить.
Едва хотел приступить к докладу о пользе полезных купюр, вышли работники верховного суда с лицами рецидивистов и подарили десять килограмм сала. Запомнили, черти, что когда я говорил о меню, то молчал. В связи с этим, тут же ворвались татуированные врачи-самогонщики, с тремя литрами нескромного бурбона. Как-то стало понятно, что без капельницы на завтрак не обойдётся. Только собрался перевести сабантуй в русло презентации о практичных банкнотах, выскочили банковские служащие в трусах и изображали меня столь достоверно и искренне, что слёзы утирал рыбой в кляре.
Попробовал скромно декламировать комменты из своего ЖЖ, на что, в воспитательных видимо целях, раздался горн с барабаном и целый пионерский отряд воспитательниц-головорезов заставлял меня опять клясться во всегдашней готовности. Запахло чувством глубокого удовлетворения. Официанты плакали. Может потому что их руками резали сало.
Снова попросил гостей поберечь слова для опрятного некролога и собрался было озвучить тезисы о пухлых конвертах, истекающих ливером евро. Тут же явился владелец похоронного бюро и в танце подарил мешок картошки. Я запил виски мартини и старался не думать, где он её накопал. Открыл было рот для красного словца и хотел объявить, что по протоколу шабаша угол падения нравов должен равняться углу отражения моего благосостояния, но перебили. Бывший породистый чиновник администрации, разорвал на себе рубашку, как они это умеют. Под ней оказалась фуфайка с моей иконой из чего он тут же сотворил аукцион, демонстрируя этим вероятно, как надо наполнять бюджет любого торжества несправедливости. Благо её выкупила жена директора бильярдного клуба. Теперь время от времени буду левым ухом у неё на правой груди. Сам директор в пене для бритья, которую он выиграл в викторине о моём эпохальном прошлом, произнёс речь, в которой двадцать раз прозвучало «дорогой юбиляр». Хотел его обнять до смерти, но навалились ветеринары-косметологи и одарили портретированными стопками из редких пород деревьев разного сорта. К ним присоединился с виду воркутинский бизнесмен, в миру снегоходчик от бога и рыбоед. Вручили настольную игру из своих доблестных фотографий. Обещали научить её монетизировать. Кстати, о деньгах, кричал я с табуретки на столе. Но всем было не до пустяков, в атаку пошла шеренга служительниц моего, воображаемого давно и успешно, кабаре. Девчонки в чулках так умело скрестили канкан с вальсом, что я начал закусывать салфетками. Официантки забыли поменять винегрет с сухарями на постный винегрет. Горячее принесли холодным. Их телефоны так дымились, что теперь страшно в ютуб заходить.
Я не сдавался, поменял тактику и просил слова уже милостыни ради. В ответ поднялось филологическое цунами:
- Насильно Скребцом не будешь!
- Мы тоже уже хотим по тебе скучать!
- Не Скребцом единым жив человек!
- Ты и так всю жизнь воруешь наши слова!
- Не всё то золото, что Скребец!
- Некоторые тридцать лет ждали, чтобы тут в тебя выговориться!
- У каждого и так свой Скребец в шкафу!
- Тебе только дай тему, и ты перевернёшь русский язык!
- Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не Скребец!
- Буквоед!
- Буквошист!
- Буквофил!
Я утёрся белыми туфлями и вызвал милицию. Она сидела справа и сразу же навела порядок. Со словами «сказка ложь, да в ней Скребец» показала патриотический кукольный спектакль. В милосердных паузах ковырял наградным ножом от дальнобойщика-охотника. Выковыривал из торта-карпа, слепленного бухгалтером от кулинарии, выпуклые церемониально глазки. Отбил ладоши об соседа дизайнера, который по совместительству таксист. После кукольного театра логично выступала кассир-операционист со стриптизом. Хотел забросать её красной рыбой и уволить, но судя по костюму, денег из кассы она взяла немного. От сострадания охрип. Обои в буфете начали отслаиваться. Фракция левого крыла стола пыталась переизбрать меня. Разбили немного, но вдребезги. В очередной раз гитара возникла из воздуха. Мужики хотели танцевать сидя. Выйти покурить целиком мне так ни разу и не удалось. Заикающаяся официантка робко спросила:
- Агонию продлять будете?
- Конечно, барышня. Этот фурор нельзя останавливать резко. К тому же, несмотря на возраст - ещё не вечер.
Даже те, кто остался в живых пели так, что на соседних планетах понимали, спасения от праздника нет. Вот что за друзья? Любишь их любишь всем кошельком, а в награду они заставляют тебя поклоняться им.
P.S. Сказать мне так ничего и не дали, но показать я им кое-что показал, чем и с вами делюсь. Видео узкоспециализированное и не все гости отображены, но многое иллюстрирует и помогает мне понять меня. Музыка народного, слова народные, исполняет народ в лице Птицы, у которого кстати, сегодня день рождения. С чем его всего и обухом.
Юбилей, о необходимости которого всё время говорила мне эта свора, проявил лёгкую их бесноватость особенно отчётливо. Пришли все, хотя я указывал разное время и дни недели. Пришли, несмотря на расчётливо распущенные мною слухи, что вечер будет безалкогольный. Никого не напугало объявление о том, что крючков под столами в буфете может не хватить на все телогрейки. Пришли с жёнами, хотя в приглашениях я напирал только на жён. Некоторые к этому дню специально побрились и нарожали детей. Были и демонстративно беременные. Многие пришли трезвые.
Я как будто чувствовал, что придут, купил белые туфли. Потоптался в них на крыльце буфета, в раздумьях ходить ли самому, нашёл пятьдесят рублей. Захлебнулся в символичности и от радости, что четверть банкета считай отбил. Но пошёл не поэтому, а стало жалко заготовленных речей о скромности и воздержании в поведении, политинформаций, о том, что пост на дворе, лекций о курсе доллара в моих рублях.
Но вступить не дали, сразу же напала оголотелая ватага буйных женщин в халатах, коими и забросали опосля мой престиж. А под ними вскрылась необузданная объёмная красота в килограммах любимого размера. Сыграли со мной в капусту, где мне выпала опасная, но почётная роль кочерыжки. Я кричал оттуда, что семьянин и в изменах скуп, мол, может пора уже расходиться. Тут же дети заткнули мне рот танцами. Детей люблю, поэтому разрешил их тоже покормить.
Едва хотел приступить к докладу о пользе полезных купюр, вышли работники верховного суда с лицами рецидивистов и подарили десять килограмм сала. Запомнили, черти, что когда я говорил о меню, то молчал. В связи с этим, тут же ворвались татуированные врачи-самогонщики, с тремя литрами нескромного бурбона. Как-то стало понятно, что без капельницы на завтрак не обойдётся. Только собрался перевести сабантуй в русло презентации о практичных банкнотах, выскочили банковские служащие в трусах и изображали меня столь достоверно и искренне, что слёзы утирал рыбой в кляре.
Попробовал скромно декламировать комменты из своего ЖЖ, на что, в воспитательных видимо целях, раздался горн с барабаном и целый пионерский отряд воспитательниц-головорезов заставлял меня опять клясться во всегдашней готовности. Запахло чувством глубокого удовлетворения. Официанты плакали. Может потому что их руками резали сало.
Снова попросил гостей поберечь слова для опрятного некролога и собрался было озвучить тезисы о пухлых конвертах, истекающих ливером евро. Тут же явился владелец похоронного бюро и в танце подарил мешок картошки. Я запил виски мартини и старался не думать, где он её накопал. Открыл было рот для красного словца и хотел объявить, что по протоколу шабаша угол падения нравов должен равняться углу отражения моего благосостояния, но перебили. Бывший породистый чиновник администрации, разорвал на себе рубашку, как они это умеют. Под ней оказалась фуфайка с моей иконой из чего он тут же сотворил аукцион, демонстрируя этим вероятно, как надо наполнять бюджет любого торжества несправедливости. Благо её выкупила жена директора бильярдного клуба. Теперь время от времени буду левым ухом у неё на правой груди. Сам директор в пене для бритья, которую он выиграл в викторине о моём эпохальном прошлом, произнёс речь, в которой двадцать раз прозвучало «дорогой юбиляр». Хотел его обнять до смерти, но навалились ветеринары-косметологи и одарили портретированными стопками из редких пород деревьев разного сорта. К ним присоединился с виду воркутинский бизнесмен, в миру снегоходчик от бога и рыбоед. Вручили настольную игру из своих доблестных фотографий. Обещали научить её монетизировать. Кстати, о деньгах, кричал я с табуретки на столе. Но всем было не до пустяков, в атаку пошла шеренга служительниц моего, воображаемого давно и успешно, кабаре. Девчонки в чулках так умело скрестили канкан с вальсом, что я начал закусывать салфетками. Официантки забыли поменять винегрет с сухарями на постный винегрет. Горячее принесли холодным. Их телефоны так дымились, что теперь страшно в ютуб заходить.
Я не сдавался, поменял тактику и просил слова уже милостыни ради. В ответ поднялось филологическое цунами:
- Насильно Скребцом не будешь!
- Мы тоже уже хотим по тебе скучать!
- Не Скребцом единым жив человек!
- Ты и так всю жизнь воруешь наши слова!
- Не всё то золото, что Скребец!
- Некоторые тридцать лет ждали, чтобы тут в тебя выговориться!
- У каждого и так свой Скребец в шкафу!
- Тебе только дай тему, и ты перевернёшь русский язык!
- Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не Скребец!
- Буквоед!
- Буквошист!
- Буквофил!
Я утёрся белыми туфлями и вызвал милицию. Она сидела справа и сразу же навела порядок. Со словами «сказка ложь, да в ней Скребец» показала патриотический кукольный спектакль. В милосердных паузах ковырял наградным ножом от дальнобойщика-охотника. Выковыривал из торта-карпа, слепленного бухгалтером от кулинарии, выпуклые церемониально глазки. Отбил ладоши об соседа дизайнера, который по совместительству таксист. После кукольного театра логично выступала кассир-операционист со стриптизом. Хотел забросать её красной рыбой и уволить, но судя по костюму, денег из кассы она взяла немного. От сострадания охрип. Обои в буфете начали отслаиваться. Фракция левого крыла стола пыталась переизбрать меня. Разбили немного, но вдребезги. В очередной раз гитара возникла из воздуха. Мужики хотели танцевать сидя. Выйти покурить целиком мне так ни разу и не удалось. Заикающаяся официантка робко спросила:
- Агонию продлять будете?
- Конечно, барышня. Этот фурор нельзя останавливать резко. К тому же, несмотря на возраст - ещё не вечер.
Даже те, кто остался в живых пели так, что на соседних планетах понимали, спасения от праздника нет. Вот что за друзья? Любишь их любишь всем кошельком, а в награду они заставляют тебя поклоняться им.
P.S. Сказать мне так ничего и не дали, но показать я им кое-что показал, чем и с вами делюсь. Видео узкоспециализированное и не все гости отображены, но многое иллюстрирует и помогает мне понять меня. Музыка народного, слова народные, исполняет народ в лице Птицы, у которого кстати, сегодня день рождения. С чем его всего и обухом.
Click to view